Ширл Хенке - Беспутный и желанный (Клятва верности)

• Название: Беспутный и желанный (Клятва верности)
• Автор: Ширл Хенке
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-006085-8

Юная красавица Ребекка осмелилась полюбить отчаянного бродягу-ирландца. Вкусив запретного плода в весеннем саду, они поклялись в вечной любви… и, ослепленные ревностью, позволили недругам надолго разлучить их. Встретившись через восемь лет, известный политический деятель и жена сенатора понимают, что в их жизни есть только две истинные ценности – их вновь обретенная любовь и их сын… но хватит ли им мудрости простить и понять друг друга?

---

Ирония судьбы заключалась в том, что, достигнув заветной цели заполучить в зятья самого уважаемого и богатого человека в Уэлсвилле, Доркас Синклер не чувствовала себя счастливой.

Порочная дочь стала чужой для нее. Ни любви, ни даже жалости она к ней не испытывала. Это было худшим наказанием для матери за неизвестно какие прегрешения. Она потеряла дочь и с тех пор жила лишь по инерции, занимая ум и руки суетой по хозяйству, чтобы не думать о потере.

Свадебное меню было составлено соответственно стандартам Доркас Синклер – «королевский» окорок, запеченный с шалфеем, на гарнир зеленые бобы и сладкие молодые луковицы прямо с огорода, тушенные в сливках, горячие пирожки с мясной и рыбной начинкой, а на десерт пирог с ревенем и мороженое. Леа и мать трудились с рассвета, готовя еду и сервируя стол. Мужчины были щедры на комплименты их кулинарному искусству.

Ребекка едва была способна проглотить кусочек. Она украдкой поглядывала на мужа. Амос Уэллс был импозантный мужчина, чуть выше среднего роста, хорошо сложен. Для своих лет он был в отличной форме. Так, во всяком случае, показалось Ребекке. На нем был дорогой, прекрасно пошитый костюм. Аккуратно подстриженная ван-дейковская бородка придавала ему особую элегантность, свойственную ухоженным мужчинам среднего возраста. Темные волосы были слегка подернуты сединой. Общую гармонию нарушали лишь несколько странных глубоких царапин на лице. Что могло быть их причиной? На мгновение в Ребекке проснулось любопытство, но она быстро нашла объяснение. При езде верхом он мог задеть ветку дерева, низко нависшую над дорогой.

Сразу же после семи вечера Амос заявил, что им надо готовиться к отъезду. В то время как он, Эфраим и Генри вели дружескую беседу, Доркас убирала со стола, Ребекка в сопровождении сестры поднялась к себе наверх переодеться в более простое дорожное платье.

– Я должна была бы просветить тебя насчет супружеских обязанностей, но, очевидно, в этом нет необходимости, – ехидно заметила Леа, кончая расстегивать многочисленные пуговки на свадебном наряде сестры.

Сбрасывая с себя белоснежный шелк, Ребекка ощущала себя лицемеркой. Белое – цвет чистоты. Какая жестокая шутка! Она лишилась невинности, чистоты, чести – все ради человека, который ее не любил. Враждебное молчание словно сгустилось в комнате. Сестрам нечего было сказать друг другу.

– Я прошу прощение за то горе, что вы пережили из-за меня, – наконец произнесла Ребекка. Ей не хотелось, чтобы они с сестрой расстались врагами. Скоро она будет жить вдали от всех, кого знала с детства, в чужом, незнакомом городе, а после отправится еще дальше, в Вашингтон.

– Ты должна благодарить Генри за своевременное вмешательство. Без него эта мерзкая история так хорошо бы не закончилась.

Леа подняла с пола свадебное платье, в котором и она не так уж давно стояла у аналоя. Оно шилось для нее и принадлежало ей. Переделка на Ребекку, конечно, испортила его, да и влезть в этот наряд она уже никогда не сможет. Но все-таки это было ее свадебное платье!

– Леа… – Ребекка сделала паузу. После слов, только что произнесенных сестрой, Ребекку охватил ужас. Голос не слушался ее, и она спросила хриплым шепотом: – Неужели Генри рассказал Амосу о Рори… и о ребенке?

Леа посмотрела на сестру с холодным презрением.

– Не думаю. Зачем такому человеку, как Уэллс, подбирать грязные объедки, выброшенные каким-то ирландцем. Он не стал бы пользоваться чужой испачканной подстилкой. Наверное, Генри наплел Амосу разной ерунды о том, как ты жалеешь о своей прежней холодности и как в твоем сердце, и в еще одном месте, прямо-таки вспыхнул пожар. Когда Амос будет брать тебя как муж сегодня ночью, веди себя так, как будто это происходит с тобой в первый раз. Вспомни, что было, когда ты вместе со своим призовым петухом торила дорожку. Вполне вероятно, что Амос сгоряча не заметит некоторой, мягко выражаясь, разницы.

Она передернула плечами от отвращения.

Ребекка побледнела и, внезапно ослабев, опустилась на стул. Ей придется изображать девственницу! Она уже примирилась с мыслью, что отдаст ему свое тело, но если при этом еще придется разыгрывать унизительный спектакль, то ниже пасть нельзя.

– Что, если он догадается?

Леа бросила на Ребекку уничтожающй взгляд.

– Это уже твоя проблема, сестрица. В ремесле проститутки, которое ты избрала, есть свои сложности. Раз тебе повезло выскочить замуж, то, мой совет, будь хорошей актрисой. А теперь, если ты не возражаешь, я препоручу тебя заботам твоего законного супруга, – добавила Леа с изящной иронией. – Я неважно себя чувствую. Мои ноги адски опухли после целого дня стояния на кухне. Мне бы надо прилечь. – Она провела рукой по животу, уже заметно округлившемуся, несмотря на безжалостный корсет. Леа была на четвертом месяце беременности.

«Амос все узнает!»

Все недавние страхи вернулись к Ребекке. Уже то, что она позволит дотронуться до себя другому мужчине после объятий Рори, было чудовищно. Но ей предстоит еще позорное разоблачение ее прежней любовной связи. А что подумает супруг, узнав, что его строгая целомудренная невеста лишилась девственности неизвестно под чьим забором. Даже если она его обманет и успешно разыграет сегодня ночью постыдную сцену «первой ночи», Амосу предстоит еще один сюрприз – на удивление быстро выросший животик юной супруги.

Когда за Леа закрылась дверь и Ребекка осталась одна, она не смогла совладать с желанием взглянуть на свою фигуру в зеркале. Она все еще сохраняла девичью стройность. Леа всегда была склонна к полноте и поэтому так быстро раздалась. А вдруг во время беременности она сильно растолстеет? Что подумает Амос?

Но это страшное испытание ждет ее через несколько месяцев, а сегодня ночью она должна обнажиться в его присутствии и повторить то, что она делала с Рори. Все ее существо, и тело и душа, противилось этому. Отвратительные видения довели ее до тошноты. Опорожнившись в ведро под умывальником, она сжала пальцами виски.

– Остановись! – громко приказала она себе.

Как-нибудь она переживет эту ночь. Она ответственна за будущего ребенка. Ему нужен любящий отец. Раз так распорядилась судьба, пусть им станет Амос. Она коснулась своего живота и замерла. Невинный младенец – это ее единственное оправдание. Все, что было для нее свято, она сама испачкала грязью.

Снейды остались ночевать у Синклеров, так как Леа нуждалась в отдыхе. Прощание Ребекки с родными было кратким, напутствие отца – традиционным.

– Все к лучшему, и все образуется. Выполняй свой долг и люби супруга, – шептал отец, обнимая дочь при расставании.

«Смогу ли я?»

Она кивала, избегая пристального взгляда Амоса, который следил за всем – и как она прощалась с родными, и как грузят в экипаж ее скудные пожитки. Они отъехали, два чуждых друг другу человека, ставших отныне мужем и женой. Разговор по пути был вежливым и пустым, как было всегда, когда они встречались. Он распространялся о своих грандиозных политических проектах, а она слушала и кивала головой к месту и не к месту.

Путь до ранчо занял больше времени, чем обычно, потому что преждевременные осенние ливни размыли дорогу и превратили пыль в вязкую грязь. Ребекке это показалось дурной приметой. По прибытии к особняку Амос выскочил из экипажа первым, галантно подал ей руку, и тут же подоспел дворецкий Лелуш, раскрывший над ними зонтик, так как крупные капли упали с темного неба.

Если у нее в душе теплилась романтическая мечта, что супруг внесет ее на руках в их будущее жилище, то она тут же развеялась. Амос не стал поднимать ее на руки, а взял под руку и повел к дверям. Тощий мужчина в черной одежде низко поклонился новобрачным и впустил их в холл.

Амос не удосужился представить Ребекку слугам, отчего она почувствовала себя еще более неуютно. Пока он распоряжался, куда отнести багаж, Ребекка робко осматривалась в своем новом доме. Молодая девушка сбежала сверху по ступеням витой лестницы и присела перед новой хозяйкой в изящном реверансе.

– Это ваша личная горничная, Ребекка. Она покажет вам вашу комнату и поможет переодеться. Я поднимусь к вам наверх через час.

– Пожалуйста, пройдите сюда, мадам! – Девушка явно робела. Но эта робость была Ребекке понятна. Чуть что сделаешь не так, и тебя вышвырнут вон.

– Как тебя зовут?

– Пэтси, мэм. Пэтси Макхени.

«Ирландка!» – Ребекка узнала акцент. Конечно, это было в порядке вещей в штате Невада, а тем более на приисках Комстока, где множество ирландцев трудились в шахтах, а их жены и дочери поступали в услужение местным богачам.

Они поднялись наверх по лестнице, устланной мягким ковром, заглушающим шаги. Тишина, царящая в доме, пугала Ребекку. Пэтси отворила двери в ее покои.

Голубые обои с нежным рисунком гармонировали с такого же цвета покрывалом постели. Убранство комнаты, вероятно, обошлось владельцу дома в огромную сумму. Если бы Ребекка побывала раньше в большом городе, то сразу же подумала бы, что попала в музей старинной мебели. Это было не жилье, а выставка экспонатов, подобранных, однако, со знанием дела и безупречным вкусом.