Николай Лесков - Статьи

• Название: Статьи
• Автор: Николай Лесков
• Жанр: Публицистика

---

Г. И. Десятовский, очевидно, поборник и клеймения лесных материалов, и всяких других ухищренных способов стеснения лесной промышленности. На странице 56 практического отдела лежащего пред нами специального сельскохозяйственного журнала он рекомендует введение письменных видов для лесного товара, привозимого на продажу, и предлагает узаконить, чтобы “действительными видами признавались только те, которые вырезаны из книг, получаемых от правительства чрез уездные казначейства, и утверждены подписью лесного чиновника, если лесной материал из казенных дач, или подписью владельца, а в отсутствие его — управляющего, уполномоченного доверенностью, если он из дач частных”. Здесь местоимение он, очевидно, относится не “к уполномоченному доверенностью”, а к “лесному материалу из частных дач”. Г. Десятовский! А копии с доверенности не прикажете ли прикладывать к виду? Да не следует ли и подпись самого помещика заверять подписью полицейского чиновника с приложением печати, присвоенной его уряду? А то ведь, как знать, что случится? Иной, этакой пройди-свет, какой-нибудь лесной мазурик купит себе в уездном казначействе книгу — еще пожалуй на ваше имя — да и пошел вырезывать из нее виды к у вас же украденному лесу, подмахивая лихим почерком: “помещик NN уезда И. Десятовский”. Воля ваша, никак нельзя без полицейского удостоверения и копий с доверенности: уж коли делать, так делать, чтобы мошеннику и носа не подточить. Далее, г. Десятовский предлагает образчик одного из своих неумолимых законов: он полагает постановить, что “неимение при управлении (каком?) такой книги поставляется в вину частному владельцу, за которую, по приговору суда (курсив в подлиннике), должно быть положено денежное взыскание от 100 до 1000 р<ублей> с<еребром>, смотря по обширности лесных дач, находящихся в его владении”. Г. Десятовский, как видно, в самом деле не любит шутить и, налагая штрафы, не кладет охулки на молодецкую руку: 100 рублей minimum и 1000 рублей maximum за одно неимение книги — ответственность тяжкая, какой и добивается г. Десятовский; но очень жаль, что он не объяснил при сей верной оказии, в чью пользу должен взыскиваться этот штраф (надеемся, что не в пользу же самого г. Десятовского); а во-вторых, соболезнуем о крайнем неведении г. Десятовского в расценке лесных участков. Определить штраф во 100 или в 1000 рублей нельзя по одной величине лесного участка, и г. Десятовскому, пишущему практическую статью с проектом законоположений о лесах, следовало знать, что ценность лесных участков всего менее выражается их пространством, а главнейшим образом зависит от качества стоящего на корню леса и более или менее выгодного географического положения участка по отношению к лесным рынкам, изобилующим сбытом. Подвергать одинаковому штрафу всех владельцев одинаковых лесных участков, например, в Вятской губернии, где в некоторых местах лес относительно ни почем, и в Курской, где он очень дорог, и в Херсонской или Саратовской, где растущее дерево составляет роскошь и лесные питомники стоят человеку страшных трудов и усилий, было бы высшею степенью несправедливости, которая не пришла бы в голову и достославному воеводе Шемяке, чинившему суд и расправу задолго перед тем, как народился на свет г. И. Десятовский, написавший ныне рассматриваемый нами практический проект. Степень несправедливости остается та же самая при определении штрафов по величине участков и одной и той же местности, если не обращать внимания на свойства леса. Участки дровяного каряжника, тонкого лопняка, строевой сосны и поделочного дуба представляют на одинаковом пространстве и при одинаковых условиях совершенно различную ценность. Это следовало бы знать г. Десятовскому; тогда он не предложил бы узаконение нелепости, немыслимой без явного нарушения всякой справедливости. Г. Десятовский отчасти и сам чувствует свой промах: он сам в конце своей статьи оговаривается, что “допустил, по-видимому (будто только по-видимому?), стеснительную меру для частных владельцев лесов, обязывая их иметь от правительства книгу для вырезывания из оной свидетельств при отпуске лесного материала на продажу; но в важном деле лесосбережения мера такого рода не может почитаться стеснительною, как могущая предохранить леса от расхищения и водворить порядок в лесном хозяйстве” (!). Во-первых, учение благонамеренных последователей знаменитого патера Лойолы, по которому “цель оправдывает средства”, отвергается современным развитием человеческой цивилизации; а во-вторых, кто же сказал г. И. Десятовскому, что книги, которые он навязывает лесовладельцам, есть мера, “могущая предохранить леса от расхищения и водворить порядок в лесном хозяйстве”? Такие книги могут послужить материалом для составления приблизительных статистических цифр ежегодно снимаемого с корня леса; это, пожалуй, так, если лесовладельцы не найдут выгодным скрывать эти цифры; но чтобы книга, выданная из казначейства с бланками для отпускных лесных ярлыков, или свидетельств, предохранила леса от расхищения или водворила порядок в лесном хозяйстве — это уже Бог знает, что за чепуха! Г. И. Десятовский, впрочем, хочет оправдаться в своих стесняющих предложениях. “Неужели (говорит он на 57 странице практического отдела “Ж<урнала> М<осковского> общ<ества> сел<ьского> хоз<яйства>”) нельзя подчиниться такой мере, с пожертвованием за книгу от 2 до 3 р<ублей> сер<ебром> в видах государственной пользы? Ведь этою мерою не стесняется владелец разумно пользоваться принадлежащим ему лесом и может продавать его сколько угодно”. Еще бы и в этом стеснить! А кто же поручится г. Десятовскому, что помещик, купив книгу в казначействе, будет уже непременно разумно пользоваться своим лесом? Каким манером эта книга наведет его на разум? Очень жаль, что г. Десятовский не объяснил нам этого. Не 2 или 3 р<убля> за книгу будут тяжки помещику, а тот бесконечный контроль, который сделается необходимым за точным исполнением велемудрого проекта г. И. Десятовского; та тяжкая ответственность, которую учреждает автор сей практической статьи за неимение книги, за которою отдаленному от города помещику, может быть, некогда будет послать в то время, когда набежит заезжий покупатель, а листы прежней книги будут в расходе. Наконец, долго зарапортовывавшийся г. И. Десятовский предлагает еще одно практическое и, притом, уже последнее узаконение, чтоб лица, обличенные в злоупотреблении по сбережению лесов, “как соучастники в воровстве леса, предавались уголовному суду с немедленным отрешением от должности. Такого рода строгость необходима (говорит наш автор), потому что потворствующая власть вреднее самого вора-лесокрада”. Все это совершенно справедливо, только жаль, что уже очень и очень неново. Закон давно так смотрит и на лесокрадов и на власти, им потворствующие, велит отрешать их от должности и предавать суду; да… лесок все-таки крадут себе подобру да поздорову. Г. Десятовский совершенно напрасно полагает, что закон слаб: он не дает потачки тем, кто изобличен в нарушении его; но дело то в том, как изобличить лесокрада-мужика и потворщицу власть? Вот где камень-то преткновения для русского человека! Конечно, если б это можно было сделать, например, хоть вот тем путем, которым мы докладываем просвещенной публике о рациональности проекта г. И. Десятовского, то оно как не изобличить! У каждого из наших читателей, благодаря Бога, есть свой царь в голове, с помощью которого он рассудит и, не погрешая, решит: мы ли правы, не признавая практичности практической статьи г. И. Десятовского, или он прав, а мы перед ним виноваты? А то подите-ка изобличите! Ведь не при свидетелях же берутся кондукторы потворства. Укажите, может быть, на мирские крестьянские сходки, где, не погрешая, узнают, на ком шапка горит; да ведь то, государь мой, “мир, громада, большой человек”; вам же, чай, главнейшим образом придется не мужиков изобличать, а те ведь мужичьих порядков не захотят…

Не знаем, какое впечатление произвела рассмотренная нами практическая статейка г. И. Десятовского на помещиков, владеющих большими и малыми лесными участками, и в какой степени они сочувствуют крайним регламентарным стремлениям почтенного автора; но мы прочли ее с чувством глубокой скорби о тех идеях, которые иногда приводят наши сельскохозяйственные органы, по преимуществу распространенные в помещичьем кругу. Мы не беремся судить о приличных для нашего лесоводства приемах таксации, хотя и положительно знаем, что непроходимые леса, о которых с сожалением вспоминает г. Десятовский, вовсе не свидетельствуют о высокой степени лесного хозяйства и благосостоянии страны; они, правда, составляют известный вид естественного богатства страны, но богатства нередко мертвого, непроизводительного и неспособного окупать в настоящее время расходов разработки. Наш дубровный северо-восточный край относительно и небогатый край, и несчастливый край, а потому, мы полагаем, нечего и вздыхать о девственных дебрях, куда ворон не заносил и костей человеческих. Что же касается прочих предложений г. Десятовского, то мы о каждом из них сказали в своем месте свое мнение и теперь позволим себе только прибавить, что в гибели русских лесов на многих ныне совершенно обезлесевших пространствах вовсе не виноват закон, а виновата крайняя недальновидность помещиков, не знавших цены дедовским наследиям и истреблявших леса на удовлетворение своих минутных прихотей вроде псарных охот, французских камелий и московских цыганок; виновато их бесхозяйство и убеждение в излишестве всяких затрат на содержание леса; виновато безумное шлифование в течение целой жизни солнечной стороны Невского проспекта и Кузнецкого моста, тогда как наследственное имение грабится наемными руками; виновато наше невежество в деле хозяйственной науки и вера во вдохновенные познания; виновато, наконец, — и даже больше всего виновато — общенародное неразвитие и отсутствие всяких понятий о доле, о праве, о справедливости, и многое-многое виновато… но никак не законы о сбережении лесов, которые, напротив, были у нас иногда слишком строги и не в меру карательны. Все, чего мы вправе ожидать от нашего правительства по настоящему вопросу, это — дарование нам возможно простых и известных за лучшие форм общего судопроизвоства, способных оградить и наше человеческое право, и право нашей собственности без проторей, волокит и хождения по делам; а остальное, как в отношении лесного хозяйства, так и в возвышении других отраслей отечественной производительности, должен сделать сам народ, уясняя себе связь общественных интересов с интересами частными. Одно размножение скотоводства, дающего удобрение земле, пищу, освещение, одежду и кожаную обувь человеку, вернее, чем всякий регламентарный проект, спасет сотни десятин липового леса, ежегодно засыхающего от сдирания лык на лапти, и такое же, если не более, количество березняка, переводимого на вредное во всех отношениях освещение лучиною и на разные другие продукты березового произрастания. Лес вовсе не составляет такого вида собственности, которая требовала бы особых правил: для него, как и для всякой иной собственности, довольно, чтоб человек разумно распоряжался своим добром и не протягивал лапу к чужому, ни воровским образом, ни по львиному праву; а это достигается, надеемся, не проектами, подобными тому, которым г. Десятовский угостил читателей журнала именованного общества сельского хозяйства.