Ури Геллер - Моя история

• Название: Моя история
• Автор: Ури Геллер
• Издательство: СП "Соваминко"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-85300-004-7

В автобиографической книге знаменитого экстрасенса Ури Геллера, написанной им совместно с писателем Г.Л. Плэйфайром, рассказывается о невероятных историях, происходящих в жизни этого удивительного человека, его уникальных способностях усилием воли сгибать металлические предметы, телепатически угадывать и передавать мысли на расстоянии, воздействовать на часовые механизмы и сложнейшие компьютерные системы… Встречи с крупнейшими политическими деятелями, популярными музыкантами, актерами, спортсменами, звездами эстрады ждут читателей на страницах этой книги, рассчитанной на самую широкую массовую аудиторию.

---

Или иногда голос говорил больше какие-то теоретические вещи. Как, например, в тот раз, в 1973 году:

«Силы и на частичном, и на космическом уровне находятся в круговоротном движении. И они получают энергию от центра системы. Есть специальные лучи… где оболочка космических лучей превращается в силу. Компьютерные существа в космосе питаются этой энергией. Энергия ротации может быть использована за пределами Галактики. Но она не существует в форме использования на частичном уровне. Компьютерные существа находятся под контролем управляющего или того, что человек на Земле называет Богом или Богами. В будущем эта генеральная идея будет выражена на автоматическом языке».

Очень сложно читателю поверить в то, что все это мы слышали на магнитофоне, который сам себя запускал. Да, в это трудно поверить. Но это частичка истории, которою нельзя игнорировать. Голоса, я уверен, тоже являются ключом к источнику энергий, проходящих через меня.

Андриа писал все это намного подробнее, чем я, в своей книге под названием «Ури». На многих пленках я находил для себя подтверждения существования Бога, хотя я верю в него независимо от того, существуют эти пленки или нет. Были записи, на которых одни голоса описывают всю грандиозность и бесконечность Вселенной, другие убеждают в важности свободной души человека, третьи рассказывают о бывших открытиях Земли космическими кораблями и предсказывают нам еще один большой космический корабль. Нет, это будет всего-навсего контакт, а не оккупация Земли, Или, например, голоса признавались, что давно уже наблюдают за Землей, потому что вся Вселенная взаимосвязана. И даже самое маленькое событие, которое происходит у нас, может повлиять на все остальное. И якобы они пытаются предостеречь Землю от самоуничтожения.

Я не знаю, что стоит за этими голосами — какие-то существа или космические компьютеры. Мне кажется, это воплощенные в неизвестную форму разумы. Они настолько самостоятельны, что я принимаю все, что они говорят, потому что не раз находил подтверждение их слов, выраженное вполне материально и осязаемо. Все эти проявления, и прежде всего мои собственные ощущения, подталкивали меня идти дальше, проводить научные эксперименты и продолжать демонстрации, чтобы энергетические силы становились известны людям, чтобы им можно было показать хотя бы маленькие символы, вроде согнутого ключа. Мне кажется, что символы необходимы для того, чтобы легче было представить то, что мы находимся на грани больших открытий новых энергий, высших разумов, контактов с другими обитателями Вселенной. И кто знает, быть может, это знание поможет нам воссоединиться, вместо того чтобы разрывать друг друга на части. Все это не так уж и не' логично. Мне кажется, что каждый астроном сегодня теоретически готов согласиться с тем, что во Вселенной — миллионы других планет с большой вероятностью существования на них разумной жизни.

Журнал «Тайм» по-прежнему атаковал нас, требуя информации о проведенных исследованиях. Приближался симпозиум в Колумбийском университете, и мы с Андриа решили, что нам нечего больше скрывать. Словом, мы согласились на интервью, хотя эта идея нам не слишком нравилась, потому что инициатором встречи был Леон Жаров, в чьем негативном отношении ко мне сомневаться не приходилось.

Мы оказались правы. Атмосфера в журнале «Тайм» была неприятная, злая. Никто и не пытался скрыть от нас свою враждебность. Журнал пригласил, кроме нас, несколько известных фокусников, и один их них ехидно напоминал, что и я выступал на одной сцене с ним в Германии. Словом, ситуация была совсем неподходящая для какого-то эксперимента или демонстрации, но те не менее я попробовал, и довольно удачно — согнулись ключ и вилка, которые мне принесли сами журналисты. Андриа, едва выйдя из редакции, сказал, что он почувствовал себя как на товарищеском суде Линча. У меня сильно испортилось настроение, я представил себе, что они теперь напишут.

Вскоре в номере от 12 марта 1973 года появилась и сама статья под названием «Фокусник и „мозговой центр“. Почти в эти же дни Станфордский институт обнародовал свои результаты на симпозиуме в Колумбийском университете. Получилось довольно странное совпадение.

Статья в журнале „Тайм“ была злой, многие факты в ней были искажены или подтасованы. Не дождавшись выводов ученых Станфорда, авторы статьи пытались изобразить ситуацию так, что я будто бы при помощи хитрых трюков сумел ввести в заблуждение целый научный институт. В общем-то это был знакомый прием. Для того чтобы уничтожить меня, им приходилось доказывать, что я умнее, чем целая группа известных ученых. Даже не просто умнее, а на десять голов выше всех. Итак, одновременно появились крайне негативная статья в „Тайме“ и итоговое заключение Стандфордского института, подтверждавшее истинность экспериментов, проведенных под строгим научным контролем. А чуть позже уже журнал „Нью-суик“ откликнулся на симпозиум довольно осторожной, но в целом правдоподобной статьей, в которой было сказано, что „эффект Геллера“ нуждается в серьезном изучении.

Теперь оставалось надеяться, что журнал „Нэйче“ примет к публикации научную статью Тарга и Путхоффа. И надежда эта крепла день ото дня. Реакция на все происходящие события была очень неоднозначной. Статья в „Тайме“ сделала мое имя широко известным, и, возможно, благодаря этому я вскоре стал получать приглашения принять участие в самых популярных телепрограммах США.

Программа Джека Пара была первой из них. Это было мое первое заметное появление на телеэкранах США, И прошло оно триумфально. Все демонстрации были успешными, понравились зрителям, и это, конечно, помогло нам в организации серии выступлений в американских университетах. Этим вплотную занялись Яша и Вернер.

Следующее приглашение меня особенно обрадовало, так как последовало оно от знаменитого Джонни Карсона — властителя дум очень многих американских зрителей. Я очень хотел, чтобы все получилось как можно лучше, и поэтому был непривычно напряжен и взволнован. И, как назло, ничего у меня толком не выходило, хотя ложка и согнулась в руках Рикардо Монтальбана. Я и без того чувствовал себя очень неловко, а тут еще меня все время торопили и торопили. Короче говоря, мало чего я сумел показать в этой программе. Настроение было поганое. Я, наверное, никогда не забуду это ощущение: миллионы людей на тебя смотрят, надо делать вид, что тебе весело, улыбаться, а у самого на душе кошки скребут.

Самое смешное, что после передачи уже за кулисами вдруг что-то действительно началось — медаль исчезла, потом вдруг снова появилась. Разные предметы начали летать по комнате. Те, кто видел, просто обалдели.

А вот на программе Мерва Гриффина, где я был дважды, все происходило просто прекрасно. Ложки без осечки ломались пополам, удавались телепатические эффекты. И в программе Майкла Уоллеса „60 минут“ результаты были отличные, невзирая на его скептицизм. Словом, передача Карсона была единственной неудачей, наверное, потому что мне очень хотелось, чтобы все прошло на „ура“.

Жил я все это время у Андриа, и, честно сказать, мне там было здорово не по себе, хотя слов нет — место прекрасное. Просто я всегда стремился быть активным и ужасно страдал, когда приходилось сидеть в помещении, никуда не выходя. Как под замком. А я жаждал общения, хотел больше встречаться с людьми. Мне очень нравилась вечно заряженная атмосфера Нью-Йорка и вообще хотелось жить в городе.

Яша с Вернером открыли небольшое бюро в своей квартире, и мы с Шипи вскоре переехали туда.

Андриа в то время писал книжку по поводу всего, что с нами происходило. У нас с ним бывали ссоры, разногласия, подчас очень серьезные. Но я всегда любил Андриа. И до сих пор люблю. Он как отец мне. Но приходит время, когда сын вырастает и уходит от отца. Так и случилось с нами. Мы пришли к выводу, что при любых обстоятельствах, которые нас объединяли, я не принадлежу ему, а он — мне. Я хотел теперь работать на себя и думать за себя, хотел вырасти и идти вперед самостоятельно. Все это я выложил Андриа, и он согласился. Мне действительно необходимо было испытать, на что же я способен.

Когда я переехал в Нью-Йорк и стал жить вместе с Яшей и Вернером, то почувствовал полную независимость и даже какое-то облегчение. Я начинал понимать, что, несмотря ни на что, всегда найдутся люди, которые будут выступать против идеи этих сил. И чтобы я им ни говорил, ничего не изменит их мышление. Так будет продолжаться до тех пор, пока ученые не смогут подтвердить реальное существование этих сил и вывести законы их проявления. Но я учился, познавал. Вдруг я понял, что даже самые критичные негативные статьи помогали мне, потому что благодаря им мне уделялось внимание и многие люди могли следить за тем, что происходит, делая свои выводы.

Тем временем у меня началась следующая серия экспериментов в институте Станфорда, а параллельно проходили турне и лекции в лучших американских университетах. Я посетил Йель, Станфорд, Беркли, Кент Стейт, Брулинг Грин, Норе Каролина и другие университетские центры. Зрители — в большинстве своем студенты — реагировали живо, весело, с интересом. Для них главным было яркое, динамичное действие.