Наталья Володина - Яблоко для тролля

• Название: Яблоко для тролля
• Автор: Наталья Володина
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001

---

— А твоей Лене не пришло в голову уволиться и полгода пожить в Москве? Взяли бы ее потом обратно, великую специалистку.

— Нет, — честно ответил Тролль, подумав, — не пришла. Ты помнишь, она все делала наполовину. А может быть, она не выдерживала рядом с Долли слишком долго, кто знает?

— Уж, конечно, не ты. Ну-ка давай поподробнее про эти шесть месяцев.

— Поподробнее вряд ли получится. События мелькали, как пролетающие мимо вагоны опаздывающего курьерского поезда. Только свист в ушах да слезы в глазах от ветра и пыли. В памяти Елены Сергеевны осели лишь отдельные картинки, бессвязные, а порой и бессмысленные. Например, сидит она дома на кухне, срочно доделывает чертеж, а в гостиной Геничка беседует с ее женихом, коммерсантом Махмудом, новым русским и восточным принцем в одном лице…

33

— Видишь — шрам? Клеим его на щеку. Вот эту гноящуюся рану — на руку. Нарыв — на язык.

Махмуд объясняет сынульчику, что делать с наклейками от жвачки «Напугай»; ее целая коробка.

Вечер субботы, я творю чертеж унитаза, родители умоционили с ночевой к тетке Дарье, дорогой гость достался Геничке на сладкое после ужина.

— А паука куда?

— Это не паук, это скорпион, ядовитый гад. Его надо на ладонь. Подходишь к приятелю, говоришь:

«Эй, братан, хочешь конфэтку?», и протягиваешь кулак. Дурачок соглашается: «Давай», ты пальцы разжимаешь, а там звэрь. Мальчик боится и писает в штаны. Когда станешь мужчиной, мы с мамой отдадим тебя в Гарвард.

— Зачем? — не улавливает связи Геничка.

— С таким дипломом будешь в Малом Сургуче самый крутой, тебя враги и без скорпиона станут бояться.

— А ты — крутой?

— Крутой.

— Враги в штаны писают?

— Как поливальная машина! Но с дипломом было бы проще.

Я плюю на чертеж и являю себя публике. Геничка, для пущей крутизны одетый в концептуальный изумрудный пиджак Махмуда, сидит на паласе и лепит на тело одну мерзость за другой. Махмуд устроился рядом, он глядит на меня нежно тремя глазами. Третий — во лбу, наклеенный и кровавый.

— Они неделю не смываются! — в восторге возвещает будущий дипломированный пугатель врагов, демонстрируя голые ноги, усеянные разнообразными кожными повреждениями — от банальных бородавок до трофических язв. — Хочу в Гарвард! — добавляет он с воодушевлением.

— Утром. Сейчас ты хочешь спать.

— Да? — не верит Геничка.

— Выполнять!! — ласково убеждаю я.

Когда ангелочек, наконец, укладывается, пыль оседает часа полтора. Мы с принцем удаляемся в другую комнату и полночи чрезвычайно заняты. Потом у меня появляется необходимость посетить ванную. Путь туда лежит через гостиную, где сегодня спит Геничка. Привычно делаю пару мягких шагов по паласу и замираю: во мраке гостиной парит над полом некое мерцание. Пугаюсь, стучу зубами, бухаю сердцем, крадусь поближе. Замечаю знакомые детали: открытые раны, витиеватые рвы шрамов, полыхающие вулканчики язв — в центре погруженной по тьму мирной домашней вселенной на спинке стула собакой Баскервилей фосфоресцирует густо залепленный светящимися наклейками шикарный новорусский пиджак. Мой мудрый сын не поверил в страшность Махмуда и решил помочь крутому дяде пугать врагов без диплома.

34

Спи, мой мальчик, засыпай:
солнце наземь село.
Спит за печкою трамвай.
Свечка догорела.

Волосатая сосна
ветру строит глазки.
Нудно плачет фея сна —
выгнали из сказки.

Полусонная метель
за окном в природу
елкой наряжает ель
к Новенькому году.

35

— Эдик, погоди стучать. Здесь нужен другой ритм, разве ты не чувствуешь?

Подхожу, беру палочки, показываю рисунок. Он кивает, повторяет, доводит до нужного темпа. Мы, остальные, пока он разучивает, выходим в буфет чаю попить, кричим сквозь грохот: «Догоняй!» Через полчаса, удивленные его отсутствием, возвращаемся. Эдик четко выводит на барабанах новый ритм, бесконечно повторяя одну и ту же фразу. Лицо бессмысленно, глаза остекленели, в углах рта — пена.

Вырываю палочки, бью по щекам, даю водички. Он приходит в себя, плачет. Да-а…

— Ладно, Эдик. Играй-ка ты лучше по-старому.

36

В коридоре затопали отец и Геничка. Что-то быстро нагулялись.

— Мамочка! Смотри скорей! — ликующий сынуля влетает в комнату в шубе, в валенках и в снегу, и бросает на пол зверя. Зверь ощетинивается крыльями и злобно орет: «Карр!» Геничка скачет вокруг бродячей твари, визжит в аффекте, бьет в ладоши — радуется. Ворона выскакивает из описываемого им круга, прыгает ко мне, клюет в тапок. От неожиданности верещу и лезу на стол. Птичка смотрит снизу, раскрыв клюв, шипит. Вурдалак, а не животное.

— Мамочка, она будет жить у нас, — безапелляционно заявляет новоиспеченный вороновладелец. — Ее собаки ели, мы с дедом отбили. У нее крыло сломано, надо лечить. Дай таблетку!

— Фиг, — отвечаю. — Сначала посади ее на цепь, надень намордник, а то так и буду целый день сидеть, не слезу.

— Геничка, лапочка, — заискивающе просит бабаня, устроившаяся на спинке дивана, а это при ее комплекции непросто, — убери птичку.

— Сначала дайте слово, что ее можно оставить.

— Честное пенсионерское! — клянется бабаня, цепляясь за обои.

— Клянусь носками деда! — отзываюсь я со стола.

Дед гнусно хихикает в коридоре. Геничка бесстрашно подходит к зверюге, спокойно берет ее под мышку, уносит и запирает в туалете.

— Геничка! — стенаю я. — Я писать хочу!

— Потерпишь, — твердо заявляет сын. — Сначала мы с дедом ей ящик сколотим. Кстати, зовут ее Крак, она так сказала.

37

Перед выступлением. Долли, Кэт и я в гримерке. Звезды переодеваются, я, примостившись на ручке вращающегося кресла, травлю байки про геничкину ворону: — …Кормит сырым мясом, кладет с собой в кровать, на подушку, на прогулку тварь ездит у него на плече. Такая любовь! Одна неприятность — в садик птичку не пускают, так она приспособилась на улице ждать…

На этих словах Долька с воем кидается ко мне, глаза безумные, морда перекошена. Сшибает с насеста на пол, падает сверху и сжимает на манер шимпанзенка, месяц не видевшего мамку — руками и ногами. Ее колотит.

— Долька, у тебя что, воронофобия? Так бы и сказала, — бормочу сквозь ее волосы, забившиеся в мой открывшийся от неожиданности рот, вытаскиваю откуда-то снизу руки, глажу все, до чего достаю.

Долька, наконец, разжимает судорожно стиснутые зубы, мотает головой, стонет:

— Не застегивается…

— Ну-ка слазь, сейчас разберемся.

Сидим на полу. Верх ее концертного костюма представляет собой френч с двумя десятками пуговиц.

Шея Долли распухла в последнее время за счет разросшихся лимфатических узлов, ворот не сходится.

Оставить его раскрытым нельзя, это конструкцией сего шедевра не предусмотрено.

— Катюха, ножницы есть?

— Маникюрные.

— Сойдут.

Сгребаю шикарную рыжую гриву, задираю кверху, стригу поперек стоячий воротник пиджака и далее — по спине. Получается довольно аккуратно. Кэт ахает:

— Знаешь, сколько он стоит?

— Неужели! — огрызаюсь я, освобождая долькины кудри. Они резво ссыпаются вниз и уверенно скрывают разрез. Спокойно застегиваю пуговки.

— Еще проблемы?

— Порядок, — отвечает Долли и смущенно улыбается. — Не ушиблась?

— Ни за что! — гордо возвещаю я, растирая болящую «туловищъ».

38

Поздно вечером расходимся по домам после записи очередной песни. Басист Пашка Загоняев остается в студии, тащит из угла спальник. Интересуюсь:

— Ты что, тут теперь живешь?

— Да, понимаешь, такое дело, — шепчет он почему-то виновато, — жена попросила. Говорит, за детей боюсь. Вот умрет ваша Долли, ты проверишься и вернешься, мы тебя любим и ждем. — Он добавляет, — Мне без «Бергамота» никак, и за семью страшно. Ты смотри, Долли не ляпни, она думает, с женой-то я поругался.

Уж как-нибудь не ляпну.

Однако ну и Пашка!

39

— Лена!

Мы с Махмудом лежим на кровати у него дома.

— Да, милый?

— Когда мы, наконец, поженимся?

— Осенью.

— Я не могу ждать осени, я хочу, чтобы ты была со мной уже сейчас.

— Я с тобой, — глажу его по щеке.

— Не так! Чтобы ты жила в моем доме со своим активным сыном, готовила ужин, разбрасывала везде юбки и колготки. Хочу просыпаться по утрам и нюхать твои волосы, раскинувшиеся по моей подушке. Я люблю тебя, Лена.

— Махмуд, — говорю я осторожно, — посмотри на меня повнимательнее.

Он приподымается на локте и послушно обозревает открывшиеся с высоты просторы. Продолжаю:

— Ты видишь белокурые, — да черт с ними! — хоть какие-нибудь локоны, гибкий стан, пышную грудь, длинные стройные ножки?