Наталья Володина - Яблоко для тролля

• Название: Яблоко для тролля
• Автор: Наталья Володина
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001

---

Ладно, на нет и суда нет. Пусть тогда убирается из палаты к своим чертям, Мефистофель белобрысый!

Будто поняв, что от него здесь хотят, мерзкий доктор прервал излияния Айболита, построил того в колонну по четыре и вывел из бункера. Разоблачившись, фамильярно помахал нам, дамам, из-за стекла и, вконец распоясавшись, послал воздушный поцелуй. Тьфу, нечисть! Сгинь, сгинь!

Я водрузилась на любимое место, взяла Дольку за руку, попыталась расслабиться. Поко-ой! Где ты?

Ау! Нет ответа. Тихо, зубы, не стучите. Все пока в порядке, девочка моя жива, слышите, как дышит?

Хрипло, конечно, но дышит ведь. Еще рано сходить с ума, еще можно подождать метаться, нужно отвлечься, ведь она непременно почувствует этот черный страх, запереживает. Успокоиться, расслабиться, вспомнить о хорошем, светлом: лете, детстве, теплой щечке Генички у груди… Где ты, Геничка? Помоги маме!..

Изорванное сознание, не в силах больше управлять телом, покинуло его вожделенную некогда территорию, смылось то ли в психсанаторий лечиться, то ли в астрал летать. Но верная Душа осталась и прикрыла осиротевшие останки одеялом сна. Я отключилась, как была: сидючи столбиком на койке, схватившись за лапу некогда рыжей хулиганки.

Кто мне приснился?

Правильно, Тролль.

Он был я.

55

Средневековье. Город. Утро.
Мор. Разложение. Чума.

Выворачивающий сознание сладкий аромат смерти. Крысы и птицы активно пожирают трупы, с удобствами гниющие в разнообразных позах на улицах и в домах. Адская для этих мест жара. Тролль потерянно бродит между мертвецами, тупо тычется в их достойные физиономии, в низкие окошки, заглядывает под дощатые столы рыночных рядов, топчет тонкие веточки переулков — ищет свою Душу.

Она непременно где-то здесь, но ее нет. Тролль начинает волноваться, суетится, нарушая мудрый покой людей, вернувшихся в естественное состояние — состояние небытия. Он принюхивается, нахохливается, дыбит остатки шерсти, вспоминая звериные приемы поиска. Ничего не помогает — среди трупов А нет.

Может быть, она еще жива и прячется? У нее это здорово получается. Тогда нужно удвоить усилия и тем более отыскать ее. Ведь А, конечно, уже заразилась, а умереть ей полагается у него на руках, таковы законы сказки. После он похоронит и оплачет ее. Зачем Душа умирает? С этим всегда столько хлопот!

Сам Тролль никогда не болеет, разве что ломает иногда какую-нибудь ногу.

Наш бессмертный — не единственный живой субъект в городе. По узким улочкам изредка проползают открытые повозки. Мрачные крестьяне в сером вилами закидывают в них гниющие останки.

С трупов, как серьги с модницы, свешиваются тельца свирепых крыс, не желающих по чьей-то глупой прихоти потерять облюбованный на завтрак кусок. Крестьяне знают, что заразятся, но будут делать свою работу — таков приказ Герцога. За ослушание Герцог непременно заколет вместе с семейством, а Чума вдруг да и помилует по-королевски. Правда, жалость у страшной королевы особая: Черная Смерть может оставить заболевшему жизнь, но разум отнимет непременно. Вон они, помилованные, прыгают по мостовой, тревожат достоинство усопших: подкидывают вверх трупы, орут восторженно и бесперебойно, насилуют более или менее сохранившихся покойниц и другими нечеловеческими способами нарушают общественное уныние и торжественность. Воображают себя сверхсуществами, фаворитами страшной королевы — как же, им сама Смерть не страшна. Приходится вилами от них обороняться. Может быть, и слава Богу, что выживших — единицы.

Мор. Разложение. Чума.
Вопят безумные придурки…

Ай, Ангел Сна! Ты что, издеваешься? Я-то рассчитывала на скучноватую пастораль: цветочки, птички, пастушок с нагайкой, беременная пастушка с маргарином. Покой и отдохновение. Долго еще предполагается смотреть глазами Тролля сей низкопробный триллер? Возьму и проснусь!

«Подожди!! — стонет во мне Тролль. — Я должен найти свою Душу!» Ладно, черт с тобой. Только быстро. Пожалуй, помогу для скорости. Подключаюсь к его нервной системе, счищаю дремотную паутину с эмоций. Где центр-то? Ну и хлам! Веками порядок не наводили. Собираю, что могу, в комок, вырываюсь в астрал. Расплываюсь над крышами, как нефть по заливу. Сканирую поверхность под собой, обширной. Вот и А, в каморке на чердаке. Ее насилует придурок из выживших. Концентрируюсь обратно в точку и возвращаюсь в Тролля. Беги, парень, спасай подружку! Совсем она не прячется, наоборот, зовет тебя, сигналит SOS по всем частотам, как тонущий радист. Не слышишь?! Говорят тебе, лети мухой, недотепа!

Гнусный фильм ускоряется. Тролль в панике несется к цели, бьется в паутине переулков, врывается в нужный дом. На чердаке, на скрипучей кровати — беспомощная А, над которой измывается переболевший садист. Он страшно доволен, что обнаружил в городе живую женщину. Насильник — так себе шварценегер, тщедушен и голоден, но страх его забрала Чума, и он стал опасен. Впрочем, Тролль справлялся и не с такими. Безумец вскоре оказывается на полу, прижатый к доскам уверенным коленом защитника дамы, но даже в столь беспомощном положении умудряется кусаться и подвывать. Тролль жалостливо вздыхает, — опасную тварь придется убрать, — и ловко ломает насильнику шею. Тот, естественно, умирает, но до конца не может поверить, что это случилось. Последний проблеск разума в неестественно развернутом лице — недоумение и ужас, что Смерть взяла-таки свое.

Победитель выкидывает труп на лестницу (мягкие, тяжелые, шмякающие звуки удаляются вниз), обнаруживает в комнате стул. Правда, предмет меблировки уже занят: на спинке висит аккуратно расправленный саван. А приготовила новое платье на последнюю вечеринку. Тролль бережно переносит мрачный наряд на подоконник, тщательно расправляет складки и, забыв про стул, присаживается к даме на кровать. Теперь он, наконец, решается на нее посмотреть.

А уже очень больна. Изуродована недугом. Голое тело разбухло, кожа натянута. Впервые за тысячу жизней она стала толстухой. Прямо на глазах кожа покрывается бубонами, те тут же с треском лопаются, разбрызгивая фонтанчики гноя. Поверхность будто кипит. Шея вздутая и синяя, лицо в пятнах. Из кратера полуоткрытого рта веет тленом. В щелочках глаз — злость и мольба. Чтобы не видеть их, Тролль наклоняется и целует больную в губы. Но А не хочет его губ, она хочет говорить.

А: Вылечи меня!

Тролль (будто не слышит): Здравствуй, любимая! Не могу смотреть, как ты мучаешься.

А (желчно): Не смотри! Закрой глаза и вспомни, в каком уголке своего существа похоронил великую силу, с ней ты сможешь меня спасти.

Тролль: Не умирай, любимая! На этот раз мы были вместе совсем недолго. Ужасно нечестно!

А: Вспомни и вылечи!

Тролль (причитает): Не уходи, худо одному! Ох и худо! Пло-охо-хо! Останься, а?

А: С удовольствием, если вылечишь, дурак бестолковый. Поторопись, уже почти поздно!

Тролль: Забыл, навсегда забыл… Как это делалось? Нет-нет-нет! Не стоит. Бесполезно и пытаться, зряшные надежды. Забыл навсегда… О-о-ой! Не помирай (громко рыдает, пытаясь заглушить голос А).

А (кричит): Больно! Страшно! Помоги!

Тролль (воет): Люблю, люблю!.. Люблю-люблю. Но все забыл (трясет немытой гривой в театральном отчаянии).

А: Врешь.

Тролль (скулит): Такая тоска… Все забыл… Все-все!

А: Стань собой, жалкая тварь! Хватит прятаться за стенами бессилия и предавать нас! Да как ты только смеешь опять прогонять меня через смерть? Сам бы разок попробовал! А если я не вернусь больше? Носись тогда один со своей возлюбленной тоской и никчемной вечностью!

Тролль (будто прислушиваясь): Ты что-то сказала, Душа моя? Нет, показалось. Где уж тут говорить, с такой-то шеей… Если б только мог, да разве б я не?.. Буду ждать, разумеется.

Шея А за время дружеской беседы, действительно, еще более распухла. Лимфатические узлы до того разрослись, что наверняка передавили горло. Возникает сомнение: а говорила ли Душа на самом деле?

Тролль нежно берет ее горячие руки в свои, искательно заглядывает в серые заплывшие глаза, будто хочет найти там слова прощания. Или прощения. Больная с презрением и жалостью смотрит на него. Она до судорог похожа на мою Дольку. То есть, я думаю, что если бы Долли умирала от чумы, а не от Rвируса, она выглядела бы так же. Часть черного отчаяния, бурлившего во мне, хлестанула через край и брызнула на крепкую броню Тролля. Он такого не ожидал, а если б и ожидал — что в том проку? От боли такого калибра защита не спасет. Прошибло мужика. Главное, он и понять-то ничего не может: что происходит? Так плохо оттого, что уходит А? Но она умирала и раньше. А черная боль нарастает, заглатывает Тролля целиком, уже одни пяточки торчат из смрадной пасти… Вдруг внутри него в ответ на насилие просыпается новый источник силы, да какой! Струя энергии вот-вот пробьет тонкую корку табу и смахнет к чертям, размажет изнутри по коже самое вечное существо вместе с атрибутами: взлелеянной веками личностью, тщательно оберегаемым полупокоем и приевшимся бессмертием. Моя боль, поджав хвост, с удивлением отступает перед силой-соперницей и возвращается в исходное сознание, но Троллю от этого не легче. Он пытается совладать с новым старым монстром, навсегда, как он думал, запертым в глубинах естества. Пока наш Геракл, скрипя зубами, борется с сим проявлением собственной природы, А незаметно отходит и сразу начинает разлагаться: жара. От бедняжки несет тухлятиной. Жужжат мухи.