Георгий Оперской - Неприрожденные убийцы

• Название: Неприрожденные убийцы
• Автор: Георгий Оперской
• Издательство: Амфора
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 5-367-00382, 978-5-367-00382-6, 978-5-367-00382

Слава Русским Героям!

Лица, упомянутые в этой книге

И находящиеся под следствием,

Являются невиновными, пока обвинения,

предъявленные им, не будут доказаны в суде.

Все обвинения против них могут быть сняты.

---

В отличие от Апостола Гофман был стопроцентный еврей, а Головченко вся эта скинхедская тема была и вообще не очень интересна. И сегодня уже непонят­но, что этим двоим понадобилось в «Mad Crowd»? Их родители до сих пор не верят, что их дети там состоя­ли. Еврей-скинхед — это ведь действительно глупо звучит, не так ли? Тем не менее парни сделали себе та­туировки, как у всех. И когда Кислый предложил им съездить в пригород присмотреть место для следую­щей акции, те совсем не удивились. Только спросили:

—  Что за акция?

—  Будем разгонять цыганский табор.

—  А-а-а...

 Потом задержанные вспоминали, что Гофман всю дорогу шутил и смеялся. Они всей бригадой доехали до станции Заходская, вышли из электрички, углу­бились в лес. С собой у ребят был обрез винтовки, а в лесу для этих двоих еще вчера была выкопана яма. Они дошли до места. Но даже увидев яму, парни так ничего и не поняли. Кислый, не торопясь, достал из сумки обрез. Что-то быстро проговорил. И выстрелил Гофману в грудь.

На следствии никто из них так и не смог объяснить, зачем понадобилось его убивать. То, что Гофман ев­рей, было известно с самого начала. И какое-то вре­мя никого не смущало. А убивать Головченко не было и вообще никаких резонов. Парни что-то лопотали, что, типа, тот был очень нерешительный... и мог вло­мить всех на следствии... но тогда никому из них следствие еще не грозило... зачем они его убили, а?

Гофман умер на месте. Головченко увидел, что об­рез направлен на него, и попробовал бежать. Пуля во­шла ему в спину. Добили обоих выстрелами из арба­лета, а потом все вместе по разику воткнули в уже остывающие тела своими ножами. Думаю, причина была та же самая: они просто не могли остановиться. Тот, кто убил раз, дальше себе уже не принадлежит. Потому что нож ты втыкаешь в другого человека, а мертв в каком-то смысле оказываешься сам.

В пятницу утром взяли Рукера. У убитого Голов­ченко Рукер забрал сотовый телефон. Через сигнал GPRS парня потом и отследили. Приехали, надели на­ручники, усадили в машину, увезли в следственный изолятор.

 Показания он начал давать почти сразу. Но сказал совсем не то, что следователи хотели бы послушать. Чуть ли не на первом допросе Рукер показал, что де­вятилетнюю Хуршеду убили члены их бригады.

—   Парень, что ты несешь? По этому делу уже есть подозреваемые. Идет суд.

—   Вы спросили, я ответил. Таджичка — наших рук дело.

—   Чьих конкретно? Твоих?

—   Я только бил ногами и битой. А ножом попы-рял Ариец и еще один парень.

Ариец был задержан еще прошлой осенью, по де­лу об ограблениях почтовых отделений. Вместе с ним взяли парня, насчет которого теперь стало из­вестно, что именно он застрелил пожилого профес­сора Гиренко.

Гиренко они сперва планировали не убить, а напу­гать. Выстрелить в дверь и убежать. Но к тому време­ни каждый из них успел убить хоть одного человека. И дальше ребята рассчитывали заниматься опять этим развеселым колдовством: превращать живых людей в мертвых. Потому что ничего увлекательнее этого на свете и не существует.

К квартире профессора отправилось двое парней. У одного в рукав куртки был засунут ствол. На зво­нок открыла дочь профессора:

—   Вам кого, мальчики?

—   Николая Михайловича.

—   Его нет дома.

—   Да? Извините.

Обрез все это время лежит у него в рукаве. Парень пальцами щупает курок. Можно, не доставая ствол из рукава, пальнуть профессорской дочке прямо в лоб... И эта женщина, которая думает, что ее жизнь только начинается, станет мертвой уже сегодня. Сейчас в ее мозгу проносятся тысячи мыслей... но стоит ему вы­стрелить, и весь этот мозг просто вывалится из череп­ной коробки на пол. Она называет его на «ты», а он вынужден обращаться к ней на «вы», но реальная власть, реальное право решать не у нее, взрослой, а у него, семнадцатилетнего. Ведь у нее ствола нет, а у него — есть.

Впрочем, в тот раз он так и не пальнул. Ушел, унес обрез с собой, но запомнил ощущение — и навсегда перестал бояться. Когда в следующий раз он сно­ва пришел на то же место, то на курок нажал уже со­вершенно спокойно. Между собой они еще говорили о том, что просто попугают и убегут. Но на самом деле каждый понимал: не убить, имея в руках такую власть, просто невозможно.

Неожиданно для них самих на счету бригады по­явилось целых пять трупов... или даже больше? Не­ожиданно они превратились в звезд, а такие ощуще­ния засасывают. И убивать негра, возвращающегося с вечеринки в клубе «Apollo», Кислый пошел уже из чистого тщеславия. Об их подвигах теперь говорили в каждом выпуске новостей. Писали в газетах. Обсуж­дали в Интернете. Они стали популярнее ребят с «Фаб­рики звезд-5»... и это было не сложно, а, наоборот, весело. Он выстрелил — и вся страна встала на уши!

 О нем, Кислом, бессонными ночами думает даже пре­зидент страны! Ради такого было не жалко убить да­же нескольких негров... даже всех до единого негри­тосов мироздания.

А последним брали Файтера. Тот работал охран­ником в фаст-фуде. После смены парень переодел­ся, аккуратно сложил форменный комбинезон, убрал его в сумку, вышел на улицу и зашагал к мет­ро. Он был очень аккуратный и не любил беспоряд­ка в вещах. Эта привычка осталась у Файтера еще со времен, когда он служил в Чечне. Менее аккуратные и внимательные к мелочам там, в горах, и остались. А он вернулся.

Рисковать оперативники не стали. Этого аккурат­ного парня они безо всяких предупреждений сбили с ног, навалились сверху всей тяжестью тел, залома-ли руки, стремительно дотащили до машины, усадили внутрь и от греха подальше увезли в следственный изолятор. Все-таки одно дело бритоголовая молодежь и совсем другое — чеченский ветеран.

Именно этот парень первым посоветовал Кислому повнимательнее присмотреться к тактике чеченцев. Если бы русские (говорил он) хоть чуть-чуть напо­минали чеченцев, то все мы давно бы жили совсем иначе. Если бы нам хоть чуточку их отваги и ярости — менты давно были бы перерезаны, чиновники висели бы на столбах, а в стране была бы построена нормаль­ная диктатура белых. Но ничего этого нам не светит. Русским сегодня ничего не нужно. Ленивая чавкаю­щая биомасса.

 И методы Файтер принес тоже совсем новые. Это­му любопытному парню было интересно посмотреть: а вот что получится, если в один и тот же день сжечь церковь и взорвать мечеть? Причем в первом случае написать на заборе «Все русские — свиньи! Аллах Акбар!», а рядом с мечетью — «Бей хачей! Черножо­пые, вон из России!». Чем, интересно, это может за­кончиться?

Газеты писали, что дома у Файтера изъяли шесть кило тротила. Мол, парень собирался как минимум взрывать места сбора негров, а как максимум — впи­сать свое имя в историю во время саммита «большой восьмерки» в Петербурге. Ходили слухи, что он успел смастерить несколько шахидских поясов и искал до­бровольцев, готовых унести с собой в могилу прези­дентов восьми ведущих государств мира... Впрочем, слухи эти все равно непроверенные.

Три дня — пятеро арестованных. Всем по двадцать два года, а когда они начинали, им только-только ис­полнилось восемнадцать. Вчерашние школьники и не­сколько студентов... именно они сумели поставить на уши весь город... и едва ли не всю страну... именно они несколько лет подряд играючи уходили из рук элитных подразделений милиции.

Всего в бригаде состояло одиннадцать человек. Двое сидели с прошлой осени по делу об ограбле­нии почт. Плюс Леша СВР, которого из Выборга опять вернули в «Кресты». А еще трое до ареста не дожили. Двоих ребята убили сами, а Кислый был застрелен при задержании. От него не осталось ничего... только над гробие и еще старый самиздатовский журнальчик «Гнев Перуна», в котором когда-то он объяснял чита­телю: слабый вряд ли решится на ненависть. Нена­висть — это ведь довольно опасное оружие. Пользо­ваться им может лишь тот, кто по-настоящему силен.

В этом мире ты всегда получаешь то, что отдал. Именно потому слабаки и делятся любовью: наде­ются, что и мир ответит им тем же. Но нам, язычни­кам, распятый Бог слабаков не указ. Христианская любовь делает из человека скота — нашим оружи­ем станет ненависть. Эту жизнь мы обустроим по собственному усмотрению. Сами станем решать, что зло, а что благо.

Сильный может с улыбкой бить миру прямо под дых. Мир, конечно же, попытается дать сдачи, да толь­ко что нам, сильным, его потуги? Будь сильным и бей сколько хочешь! Тому, кто бьет лучше других, ответ­ный удар не страшен.

5

Он отлеживался у подружки в самом конце Василь­евского острова. Старался пореже бывать на улице. Смотрел телевизор и видел там репортажи только о себе. Его ищут... на него охотятся... его хотят выло­вить и, как животное, посадить в клетку... но у них ни­чего не получится.

Точно неизвестно, но вроде бы из дому в тот вечер он вышел, чтобы сходить в магазин и подкупить продуктов.

 Блочная девятиэтажка. Двумя кварталами дальше начинается Финский залив, и воздух немно­го пахнет солью. В пятнадцати минутах ходьбы от па­радной — магазинчик «24 часа». Можно пройти по дорожке, а можно перелезть невысокое ограждение и срезать угол, пройти напрямую через территорию детского садика.