Эллери Квин - Кот со многими хвостами

• Название: Кот со многими хвостами
• Автор: Эллери Квин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1883-Х

 Эллери Квин - легендарный сыщик-любитель и сочинитель криминальных романов. Под его именем двоюродные братья Фредерик Дэннэй (1905-1982) и Манфред Ли (1905-1971) написали серию увлекательных книг, стоящих в одном ряду с произведениями корифеев детективного жанра А.Кристи, Э.С.Гарднера, Р.Стаута и Дж.Д.Карра.

    Зловещий убийца Кот-душитель держит в страхе целый Нью-Йорк. Тандем Квинов оказывается на передовой поисков неуловимого маньяка. И главный вопрос - чем руководствуется преступник, выбирая жертву? Именно отсутствие очевидного ответа на этот вопрос стало причиной паники и беспорядков в городе.

---

— Результат удара или падения? — спросил Эллери.

— Трудно сказать. Более вероятно, что удара, так как его оттащили — на полу остались царапины от каблуков — от входной двери под лестницу. Нет никаких следов борьбы, никто ничего не слышал. — Инспектор так сильно наморщил нос, что кончик побелел на несколько секунд. — Миссис О'Райли всю ночь ждала мужа, боясь оставить детей одних в квартире. Она как раз собиралась звонить в полицию — телефон они оставили, несмотря на отсутствие денег, так как О'Райли опасался, что кто-то из детей заболеет ночью, — когда пришел коп, вызванный уборщиком, и сообщил страшную новость.

Миссис О'Райли сказала мне, что нервничала со времени убийства Абернети. «Райан так поздно возвращался домой из Бруклина, — говорила она. — Я настаивала, чтобы он отказался от вечерней работы, а когда задушили женщину на Западной Сорок четвертой улице, то чуть с ума не сошла. Но Райан только смеялся и говорил, что никто не станет его убивать, так как он того не стоит».

Эллери оперся локтями на голые колени и сжал руками голову.

— Кажется, становится еще жарче. Это противоестественно! — Инспектор снял рубашку и повесил ее на спинку стула. — Вдова осталась с четырьмя детьми, а остатки его страховки уйдут на похороны. Священник пытается помочь, но это бедный приход, так что наследники сейчас живут на пособие муниципалитета.

— А дети будут слушать «Тень», если смогут включить радио. — Эллери почесал затылок. — Снова никаких улик?

— Никаких.

— А шнур?

— Из того же индийского шелка — голубого. Завязан узлом сзади.

— Опять, — пробормотал Эллери. — Но в чем тут смысл?

— Вдова тоже ничего не понимает.

Эллери помолчал.

— Примерно тогда, — заговорил он, — на карикатуриста снизошло вдохновение. Кот был изображен на первой полосе «Нью-Йорк экстра». Выглядел он настоящим монстром — карикатуристу следовало бы дать Пулитцеровскую премию[12] за сатанизм. Он экономил каждый штрих, зная, что остальное дополнит воображение. Уверен, что картинка многим снилась по ночам. «Сколько хвостов у Кота?» — спрашивала подпись под рисунком. Сзади были изображены три загнутых кверху придатка, похожие скорее не на хвосты, а на шнуры с петлями — для шей, которые на рисунке отсутствовали. На шнурах стояли цифры 1, 2 и 3 — и никаких имен. Художник был прав. Важны цифры, а не личности. Кот уравнивает людей в правах не хуже отцов-основателей[13] и Эйба Линкольна. Недаром его когти походят на серпы.

— Все очень остроумно, но 10 августа Кот вновь появился в газете, — сказал инспектор, — и у него вырос четвертый хвост.

— Это я тоже помню, — кивнул Эллери.

— Моника Маккелл. Убита 9 августа — спустя двадцать два дня после О'Райли.

— Вечная дебютантка. Тридцать семь лет, но не уступала любой девчонке.

— Угол Парк-авеню и Пятьдесят третьей улицы. Известна завсегдатаям кафе как Попрыгунья Лина, потому что лихо отплясывала на столе.

— Или, пользуясь более утонченным определением Лушеса Биба[14], Моника Сорвиголова.

— Она самая. Ее отец — нефтяной миллионер Маккелл — говорил мне, что Моника была единственной женщиной, с которой он не мог справиться. Но думаю, он ею гордился. Она была настоящей дикой кошкой — пила джин из бутылки, да еще во время сухого закона, а когда набиралась как следует, ее любимым трюком было влезать за стойку на место бармена и смешивать напитки. Говорят, что она, трезвая или пьяная, смешивала мартини лучше всех в Нью-Йорке. Родилась она в пентхаусе, но все время катилась под гору и умерла в метро.

Моника никогда не была замужем — говорила, что единственное существо мужского пола, которое она могла бы терпеть рядом с собой неограниченное время, — это жеребец по кличке Лейбовиц и что она не выходит за него замуж только потому, что сомневается, удастся ли ей его объездить. Моника Маккелл была помолвлена много раз, но в последний момент разрывала помолвку. Отец топал ногами, мать закатывала истерики, но бесполезно. Они возлагали большие надежды на ее последнюю помолвку — казалось, Моника и впрямь собирается замуж за венгерского графа, — но помешал Кот.

— В метро, — добавил Эллери.

— Представь себе, Моника Маккелл была горячей поклонницей нью-йоркского метрополитена. Она пользовалась им при каждой возможности и говорила Эльзе Максуэлл[15], что это единственное место, где девушка может чувствовать себя находящейся среди людей. Ей нравилось втаскивать туда своих кавалеров, особенно когда они были во фраках. Там она и встретила свою кончину. В ту ночь Моника шаталась по клубам с графом Себо — ее женихом — и компанией друзей. В итоге они оказались в каком-то ресторанчике в Гринвич-Виллидж, а приблизительно без четверти пять, когда Моника устала трудиться вместо бармена, решили отправляться по домам. Все залезли в такси, но Моника заявила, что если они действительно верят в американский образ жизни, то должны возвращаться домой на метро. Друзья были готовы согласиться, но в графе взыграл венгерский гонор — он также нагрузился водкой и коктейлями и заявил, что если бы хотел нюхать крестьян, то оставался бы в Венгрии. Она, если хочет, может ехать домой на метро, а он не станет себя унижать, спускаясь под землю.

Инспектор облизнул губы.

— Ну, Моника поехала на метро, и ее нашли в начале седьмого утра на скамейке в заднем конце платформы станции «Шеридан-сквер». Труп обнаружил путевой обходчик. Он позвал копа, и тот позеленел, увидев вокруг шеи оранжево-розовый шелковый шнур.

Старик вышел в кухню и вернулся с графином лимонада. Они молча выпили, и инспектор унес графин в холодильник.

— А граф не мог успеть... — начал Эллери.

— Нет, — прервал его отец. — Моника была мертва около двух часов. Значит, убийство произошло в четыре или немного позже — ей как раз хватило времени дойти до «Шеридан сквер» от ночного клуба и, может быть, подождать несколько минут — ты же знаешь, как ходят поезда в эти часы. Но граф Себо был вместе с остальными по меньшей мере до половины шестого. Они зашли в ночную закусочную на углу Мэдисон-авеню и Сорок восьмой улицы. Так что на время убийства у него твердое алиби. Да и зачем графу убивать невесту? Старик Маккелл отписал ему по контракту целый миллион, когда их связь завязалась в узел... прости за скверную метафору. Я хочу сказать, что граф скорее задушил бы самого себя, чем наложил руку на столь драгоценную шею. У него за душой ни гроша.

В деле Моники Маккелл, — продолжал инспектор, — мы смогли отследить ее передвижения вплоть до прихода на станцию «Шеридан-сквер». Ночной таксист увидел ее примерно на полпути от клуба к станции и затормозил. Моника шла одна, но она засмеялась и сказала водителю: «Вы меня не за ту приняли. Я бедная труженица, и у меня всего десять центов на дорогу домой». Она показала ему раскрытую сумочку, в которой были только губная помада, пудреница и монета в десять центов. Потом Моника пошла дальше, сверкая бриллиантовым браслетом при свете фонарей. Шофер говорит, что она выглядела как кинозвезда. На ней было платье из золотой парчи, скроенное как индийское сари, и норковый жакет.

Другой водитель, дежуривший у станции, видел, как Моника пересекла площадь и вошла внутрь. Она по-прежнему была одна.

В кассе тогда не было никого. Очевидно, Моника опустила монету в турникет и прошла по платформе к последней скамье. Спустя несколько минут она была мертва. Драгоценности, сумочка и жакет остались нетронутыми.

Мы не обнаружили доказательств, что кто-то был с ней на платформе. Второй водитель подобрал пассажира сразу после того, как видел Монику входящей на станцию. По-видимому, больше вблизи никого не было. Кот мог поджидать на платформе, мог следовать за Моникой по улице, оставшись не замеченным двумя таксистами, или мог прибыть на «Шеридан-сквер» поездом и застать там Монику. Если она сопротивлялась, то признаков борьбы не было, а если кричала, то никто ее не слышал.

— Такая девушка наверняка участвовала в тысяче скандальных историй, — заметил Эллери. — Я сам слышал о нескольких.

— Теперь я лучший авторитет в области тайн Моники, — вздохнул его отец. — Например, могу тебе сообщить, что у нее под левой грудью шрам от ожога, который она заработала отнюдь не потому, что упала на горящую плиту. Я знаю, где и с кем была Моника в феврале сорок шестого года, когда она исчезла, а ее отец поднял на ноги и нас, и ФБР. Вопреки тому, что писали газеты, ее младший брат Джимми не имел к этому никакого отношения — он только что вернулся из армии, и у него были свои проблемы, связанные с адаптацией к гражданской жизни. Я знаю, как Моника заполучила фото Легса Дайамонда[16] с автографом, которое до сих пор висит на стене в ее спальне, и это произошло не по той причине, о которой ты думаешь. Я знаю, кто и почему просил ее уехать из Нассау[17] в том году, когда был убит сэр Харри Оукс[18]. Я знаю даже то, что неизвестно самому Дж. Парнеллу Томасу[19], — что она с 1938-го по 1941 год была членом коммунистической партии после того, как вышла из Христианского фронта[20] и занялась йогой под руководством свами[21] Лала Дхайаны Джексона.