Лидия Некрасова - День рождения

• Название: День рождения
• Автор: Лидия Некрасова
• Жанр: Книги

---

- Еще один! - испугался папа Сеня.

- Папа Сеня! - взмолилась Мака. - Пусть это будет премия за хорошие отметки. Я перешла в пятый класс.

Но на следующий день Маке пришлось получить еще одну премию.

В городском саду из какого-то гнезда вывалился галчонок. Он еще не умел летать. Он неуклюже прыгал по земле, волоча свои крылья. Он раскрывал клюв и страшно шипел.

Мака поймала его. Он завертел головой, замахал крыльями.

- Ну что ты боишься, глупый? - уговаривала его Мака, неся домой.

Папа Сеня остолбенел.

- Ну, почему это они именно на тебя падают? И собаки, и кошки, и вороны…

- Это не ворона, - обиделась Мака. - Это галчонок. Маленькая галка. Пусть они все вместе живут.

Вечером пришел Витя. Он увидел чудную картину. На стуле сидела Мака. Около стула лежал Пузан. На коленях у Маки спал рыжий котенок. Взъерошенная галка сидела на спинке стула. А папа Сеня смотрел на них на всех и, вместо того чтобы сердиться, улыбался.

ГЛАВА XLV

«ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ, МАМА?…»

Ночью Мака выходила на балкон. Смотрела на небо. Мелкие и крупные зернышки звезд были рассыпаны по высокому темному потолку.

«Как много звезд! - думала Мака. - Так же много людей на свете. И среди них где-то потерялась моя мама. Как мне найти ее?»

А звезды собирались над Макой в ясные созвездия, мерцали отдельными огоньками и мельчайшими песчинками усыпали дорогу Млечного Пути.

«Я вырасту, - думала Мака. - Я кончу учиться. Я поеду путешествовать. Я обойду все города, все селения и деревни… Я найду маму!»

Теплый ветер приносил из осенних садов Журавлевки запах цветущего табака, запах яблок.

А Мака мелкими шажками шла по карте мира, заглядывая в большие города, и в селения, и в деревни… Она шла по течению широких рек, по колеям железных дорог, от полюса к полюсу, по островам и по материкам.

«Где же моя мама?»

Мака проходила золотые пространства пустынь, зеленые пятна лесов, перелетала через коричневые и белые горные хребты, перешагивала голубые и синие моря и озера.

«Где моя мама?»

Но овальные листья каштанов шумели под балконом, и вишни в соседнем саду шелестели: «Не знаем, не знаем».

Мака протягивала руки на север.

«Мама, ты там? Ты думаешь обо мне? Знаешь ли ты, что я взрослая, что я стала большая, что я прочитала много книг, что я сама штопаю себе носки и чулки, что я все умею делать сама?… Что я хорошо учусь, что я хочу быть такой, чтобы ты гордилась мной, чтобы ты могла сказать: «А у меня хорошая дочка!»

Мака стояла, протянув руки в темноту.

Ветер задевал Макины ладони, и это прикосновение ночи было прохладным и ласковым. Мака смотрела на запад. Большая Медведица широким ковшом черпала темноту. Мелкие звезды искрились вокруг нее.

Мака вспоминала мамино лицо, встревоженное грустное лицо. Прядка волос спускалась на мамин лоб.

Пять лет и пять зим легли между мамой и Макой. Почти две тысячи дней и ночей пробежали между ними. Сколько верст, сколько полей и лесов лежало между ними?

Почему- то никто не откликался на объявление. Мака больше не вынимала из стола пожелтевшую газету.

Но, читая перед классом стихи, Мака думала: «Я хочу, чтобы ты услыхала меня, мама».

Но когда папа Сеня просматривал ее отметки, Мака шептала тихонько:

- Мамочка, мама, посмотри на меня! Мама, ты ведь довольна мной? - спрашивала Мака тихо-тихо…

Придумывая новые игры, когда другие дети с широко раскрытыми глазами слушали ее, Мака думала: «А что сказала бы мама?»

Мака быстро бегала, громко смеялась, рассказывала интересные истории, и всегда в голове у нее был огромный запас чудесных выдумок.

В доме все еще пустовала одна квартира. Мака предложила устроить там театр. Там была одна очень большая комната. В ней можно было сделать и сцену и зрительный зал. Посередине большой комнаты протянули веревку. На ней повесили простыни. Это был занавес, В одной половине комнаты поставили стулья, собранные со всего дома. Это был зрительный зал. В другой половине на полу положили голубое стеганое одеяло, заросшее кувшинками, поставили срубленные тонкие деревья, насыпали травы. Это была сцена.

Мака сама написала пьесу. Мака сама ставила спектакль. Мака сама играла главную роль. Спектакль шел без репетиции.

Варварушка придерживала руками длинную белую бороду. Катя, накинув на голову зеленый мамин шарф, клялась своей маме:

- Не порву! Ну право же, не порву!

Галя воткнула в берет куриное перо, привязала к поясу картонный меч.

Еще несколько девочек из соседнего дома размахивали белыми марлевыми шарфами, намотав на голову зеленые лоскутья. Лисичка распустила свои рыжие косы и привязала на лоб серебряную елочную звезду.

Мака подавала последнюю команду. За безжизненно повисшими простынями, в зрительном зале, слышался шепот и скрипение стульев. Публика волновалась. Пора было начинать.

Простыни зашевелились… Простыни раздвинулись…

На берегу глубокого озера стояла девушка Майна. Зеленые деревья шумели вокруг нее. Варварушка с белой бородой сконфуженно вышла из-за дерева. Из голубого одеяла выплыла Катя - царица русалок. Она заманила Майну в озеро. Она стала на радостях танцевать, свалила два дерева и зацепилась за дерево шарфом.

- Ну так я и знала, что она порвет шарф! - сказала в публике Катина мама. Мальчики хихикнули. Русалки из соседнего дома, неуклюже переступая босыми ногами, увели с собой Майну. Тогда на сцене появился принц.

За сценой он оставил своего коня. Коня никто не видел. Куриное перо торчало на его берете. Мамина юбка спадала с его плеч. Здесь принц должен был встретиться с Майной.

- Я жду тебя! Приди скорее, Майна! - торжественно сказал принц и упал на колени, смотря в ту сторону, откуда должна была появиться Майна. Воцарилась тишина. Даже стулья перестали скрипеть.

Майна не появлялась. Принц ударил себя рукой в грудь и еще раз громко повторил:

- Приди скорее, Майна!

Майна не пришла. Принц постоял минуточку на коленях.

- Маша! - страшным шепотом сказал он. - Маша!

В зале кто-то засмеялся.

Принц зашагал по сцене, не зная, что ему дальше делать. А в зале шум усиливался, усиливался смех. Мальчики топали ногами, двигали стульями, мамы шикали на них, кто-то потянул простыню. Валя и Сережа свистели, заложив пальцы в рот.

Тогда на сцене появилась Мака. Волосы у нее были растрепаны… Глаза блестели… Белая марля висела у нее на плечах… В одной руке она держала ботинок, в другой - гребенку.

- Подождите! - крикнула Мака, - подождите же! Ведь не могу же я за одну минуту переодеться? Я должна стать русалкой, а платье снять нужно и надеть русалочье нужно… Ну, пожалуйста, подождите немножко!

Публика успокоилась. Спектакль продолжался.

ГЛАВА XLVI

ПЛАЧ ЗЕМЛИ

Утром Витя заходил за Макой.

- Готова? И они вместе шли в школу. Пузан провожал их до угла. Потом, помахивая хвостом, смотрел им вслед и возвращался домой. Рыжий кот Грошик провожал их только до дверей. А галчонок уже давно улетел. Вырос и улетел.

Чудесный, большой мир открывался перед Макой. Мир не сказочный, а настоящий. Настоящие люди, портреты которых Мака видела в книгах; настоящие, невыдуманные, приближались к Маке. Мака узнала о том, как славные русские люди сражались с Наполеоном, как защищали Москву. Как декабристы вели войска к зданию Сената… Узнала о том, как в древней Италии гладиаторы, гремя щитами, проходили по улицам Рима и Спартак шел впереди них в кожаных сандалиях… Как неподкупный Робеспьер громил врагов французского народа… А в день Парижской коммуны Вера Николаевна рассказывала о том, как коммунаров Парижа расстреливали у стены кладбища Пер-Лашез. Мака слушала, закрыв Глаза, и окровавленные знамена склонялись над мостовой Парижа…

- Шапки долой! Я буду говорить о мертвецах коммуны… - читала Вера Николаевна. А Мака думала: «Надо написать такие стихи, чтобы все встали…»

Встаньте все! Почтимте память мертвых,

Всех, кто умер там, где храбрый коммунар.

Тех, кто умер на камнях Парижа,

Но зажег в сердцах пожар.

Мака писала много стихов. Вера Николаевна читала их и качала головой.

- Девочка, вот тут у тебя рифма нехорошая… А тут сразу видно, что ты написала первое попавшееся слово. Нужно работать. Нельзя так кое-как писать. Ведь это серьезная вещь - писать стихи. А ты тяп-ляп…

Мака слушала Веру Николаевну и соглашалась с ней. Но стихи так легко выходили у Маки, так всем нравились, что, совсем не нужно было над ними работать.

Стихи делались сами. Они жили как-то сами по себе. Вдруг в голове появлялась строчка… К ней прилеплялась другая… Третья… И все стихотворение оставалось только написать на бумажке.

Мака шла по улице. Падали белые снежинки.

«Мухи белые летают… - думала Мака. - А какая рифма? Тают. Просто первая попавшаяся. Сядут на руку - растают. Вот и все».