Люциус Шепард - История человечества

• Название: История человечества
• Автор: Люциус Шепард
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996

---

К середине дня ветер утих, снегопад ослабел. То, что я принимал раньше за горные вершины на горизонте, превратилось в тучи, зато гораздо ближе появились настоящие обрывы, бурые и скалистые: они образовывали узкое ущелье, которое нам предстояло миновать. Здесь тоже не было признаков жизни, кроме редкой гусиной лапчатки, но при всей мертвенности пейзажа мне почему-то начало казаться, что мы приближаемся к более отрадным местам. Небо просветлело и приобрело грязно-белый оттенок, но о положении солнца можно было лишь примерно догадываться по свечению в западной части небосклона. Я напрягся в ожидании чего-то. Один раз мне почудилось какое-то движение на вершине горы. Решив, что это тигр, я вынул из чехла винтовку и усилил бдительность, но угроза вроде бы миновала.

Вечером мы встали на привал в маленькой расщелине на склоне горы. Я расседлал лошадей, Бредли и Келли развели костер. До темноты оставалось еще полчаса, разговаривать никому не хотелось, и я решил пройтись по ущелью. Пространство между известковыми стенами было таким узким, что я мог бы упереться руками сразу в обе стены, высота ущелья составляла тридцать — сорок футов. Здесь рос колючий кустарник, под ногами шуршал толстый слой камешков, как будто они осыпались от подземного толчка. Местами известняк как бы пузырился и приобретал темную окраску — такой породы мне еще не доводилось видеть. Разрыв камни, я выудил пару пауков и веточек, а потом, когда уже собирался поворачивать обратно, увидел полузасыпанный предмет, привлекший мое внимание своей гладкостью. Я расшвырял камни и поднял предмет. Это был прямоугольник три дюйма длиной и два шириной, весом всего пару унций; пыльный верх предмета был темным и выпуклым. Я смахнул пыль и понял, что моя находка имеет золотистую окраску. Я перевернул предмет. Внутренняя поверхность была обита тканью.

Спустя минуту-другую, роясь в камнях в поисках чего-нибудь еще, я мысленно перекинул мостик от своей находки к золотистому шлему на голове у водителя машины-пузыря. Сначала я упрекнул себя за поспешные выводы, но вскоре нашел нечто, подкрепившее мою догадку. Сначала я принял это за корень с пятью ветхими, скрюченными отростками, но потом разобрался, что передо мной высохшая человеческая рука. Я резко выпрямился, опасаясь каждого дуновения ветра и борясь с тошнотой, но потом, поборов себя, продолжил раскопки. Постепенно моему взору предстало почти все тело, вернее, истлевшая плоть среди вылинявшего оранжевого тряпья и осколки шлема. В затылке трупа красовалась дыра размером в мой кулак, по краям которой тянулась цыпочка пузырьков. Я перевернул тело. Шейные позвонки рассыпались, голова откатилась в сторону. Несмотря на подступившую тошноту, я перевернул голову и увидел щелочки глаз под бровями. На меня смотрело лицо человека тысячелетнего возраста. На лбу черепа не оказалось выходного отверстия, из чего следовало, что дыра в затылке не могла быть проделана пулей или любым другим известным мне оружием.

Меня охватило странное чувство: то был не страх, а злость. Отчасти я злился, вспоминая смешного человечка в красном комбинезоне, дразнившего обезьян, но не только поэтому: меня раздосадовала какая-то совершенная против меня несправедливость, которую я не мог точно определить. Собственная злость приободрила: это было первое настоящее чувство, которое я испытал за целый день. Теперь я понимал, почему пляшут обезьяны и воют тигры. Мне самому захотелось пуститься в пляс и завыть, запустить в небо камнем, убить неведомого врага.

Наверное, я на некоторое время лишился рассудка; далеко не сразу я поймал себя на первой связной мысли, которая гласила: понятия не имею, что теперь делать. Инстинкт подсказывал, что пора возвращаться в Эджвилл, но в душу вдруг закралось подозрение, что в Эджвилле еще опаснее, чем на равнине, что вне города мне как-то спокойнее. Я знал: необходимо поставить в известность Бреда и Келли. Скрывать от них правду было бы бессмысленно. Просто я еще не понял толком, что все это значит. Все, прежде казавшееся осмысленным, теперь выглядело жалкой чепухой. Последний день в седле и найденные останки перевернули мир. Прошлое казалось теперь ворохом бессмысленных поступков. В одном я был твердо уверен, и, хотя радоваться здесь было нечему, это давало мне хоть какую-то точку опоры: равнина — не пустота. Здесь есть жизнь, и это не только Плохие Люди, а кое-что похуже. Еще я знал, что опасность таится совсем близко. Нам грозила смерть, и вовсе не от голода.

Повторяю, я намеревался рассказать о мертвеце Бреду и Келли, но не спешил с этим. Увидев более-менее пологий склон, я стал подниматься и достиг по краю ущелья места, откуда был виден свет нашего костра. Тогда я сел, свесив ноги, и предался размышлениям, по большей части невеселым. Я по-прежнему не знал, как поступить, но мной все больше овладевало желание разобраться в причине смерти бедняги из машины-пузыря. Дело было безнадежное, однако я не мог отделаться от этого желания; в его неистовости было что-то противоестественное, словно я всю жизнь только этого и ждал. В конце концов я устал от мыслей и стал бездумно таращиться на дымок костра.

Не знаю, когда мое внимание привлекло движение звезд; наверное, сначала я тупо наблюдал за ними, а всполошился гораздо позже. В движение пришли сразу три звезды, причем вместо того чтобы просто прочертить по небу дугу и исчезнуть, как бывает с метеоритами, они перемещались по прямой, застывали, потом снова срывались с места. Обеспокоило меня, видимо, их приближение: звезды явно очерчивали ту же траекторию, что и горы на фоне неба. Окончательно перепугала меня одна звездочка: она загорелась бледно-желтым светом и испустила яркий изумрудный луч; когда луч скользнул по склону, раздался приглушенный рокот. Дальше я сидеть не мог: вскочив, я помчался, как ужаленный, не помня себя от страха. Увидев Бреда и Келли, я завопил:

— Ведите лошадей! Сюда, наверх!

Они озадаченно переглянулись.

— Что случилось? — крикнул Бред.

Я видел, что три звезды неумолимо приближаются.

— Быстрее! Поторапливайтесь, черт возьми! Беда!

Это привело их в чувство.

Когда они поднялись ко мне с лошадьми, звезды перестали быть звездами: теперь они напоминали метательные снаряды обезьян: заостренные цилиндры в тридцать — сорок футов длиной, с выпуклым днищем. Подробнее разглядывать их мне было некогда. Я прыгнул на коня, натянул поводья и крикнул Бреду и Келли:

— Помните пещеру наверху?

— Что это такое? — испуганно спросила Келли, не спуская глаз с цилиндров.

— Позже разберемся, — ответил я. — А сейчас — вперед, к пещере!

Мы стали отчаянно штурмовать склон; лошади скользили на осыпающейся гальке и едва не падали, однако в конце концов достигли цели. Вход оказался таким узким, что лошади едва протиснулись внутрь, зато дальше пещера расширялась, и ей не было видно конца. Мы оставили лошадей и подползли к отверстию. В двух сотнях футов под собой мы увидели все три цилиндра: они висели над ущельем, откуда мы только что сбежали. Это было невероятное зрелище: цилиндры рывками сновали туда-сюда, словно были легче воздуха и реагировали на каждый порыв ночного ветерка. Они оказались раза в два больше, чем я думал сначала, и через их обшивку просачивалось белое свечение, настолько интенсивное, что смотреть на них больше секунды было невозможно. Цилиндры издавали высокий дрожащий звук, похожий на пение флейты, только куда пронзительнее. От этого звука у меня побежали по всему телу мурашки.

Никогда в жизни я еще не испытывал такого страха. Я дрожал, как конь, шарахнувшийся от огня, но все равно до боли таращил глаза, пока от этого неземного света у меня не помутилось в голове. Я поманил Бреда и Келли и отполз вместе с ними в глубину пещеры. Там мы уселись. Лошади испуганно храпели, но эти звуки меня, наоборот, успокоили. Бред задал вопрос, что же нам теперь делать, а я спросил в ответ, что он предлагает. Швыряться в эти штуковины камнями? Лучше сидеть смирно, пока они не уберутся. Я едва различал сына, сидевшего в какой-то паре футов от меня, и мысленно умолял чертовы цилиндры убраться подобру-поздорову и оставить нас в покое. До моего слуха по-прежнему долетал издаваемый ими невозможный звук, в пещеру проникало белое свечение.

Келли снова спросила, что это такое. Я ответил: наверное, какие-то аппараты.

— Я и сама вижу, — нетерпеливо ответила она. — Кто, по-твоему, ими управляет?

Над этим я еще не успел поразмыслить, но почему-то обозвал себя глупцом за то, что не подготовил ответа на столь естественный вопрос.

— Капитаны, кто же еще! Больше некому.

— Зачем им нас преследовать? — спросил Бред.

— Может быть, им нет до нас никакого дела. Мало ли, какие у них занятия.

— Тогда зачем нам было убегать?

Я вспомнил, что еще не рассказывал им о мертвеце, но решил, что сейчас не время: довольно с них дурных новостей.