Рэй Брэдбери - Путешествие во времени

• Название: Путешествие во времени
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Научная Фантастика

---

Они снова поднялись на крышу, и оглядели сверху сады, где теперь толпились знаменитости и полузнаменитости со всех концов света. На прилегающих дорогах — пробки; в небесах полным-полно вертолетов и парящих бипланов. Дельтапланеристы уже не летали, они протянулись каемкой по краю скалы, похожие на ярких птеродактилей — крылья сложены, головы повернуты в одну сторону, к небу.

— И все это, — пробормотал старик, — только ради меня!

Молодой репортер глянул на часы.

— Последние десять минут. Вот-вот произойдет великое событие. Именно так я написал о вас на прошлой неделе для «Новостей». Мгновенное прибытие и такое же отбытие, миг, когда, шагнув через время, вы изменили все будущее планеты, превратили ночь в день, тьму в свет. Я частенько задавался вопросом…

— Каким?

Шамуэй не отрывал глаз от неба.

— Когда вы отправились вперед во времени, неужели никто не видел вас? Хотя бы случайно не посмотрел в небо и не увидел, как ваша машина висит в воздухе здесь, чуть позднее над Чикаго, а потом над Нью-Йорком и Парижем? Неужели никто?

— Но ведь меня никто не ждал! — сказал изобретатель «тойнбиевского конвектора». — А если кто и увидел случайно, то наверняка не придал этому значения. Я же со своей стороны, следил за тем, чтобы нигде не задерживаться. Я только должен был успеть сфотографировать реконструированные города, государства, спасенных от вымирания и всеми любимых китов. Я быстро двигался, проворно фотографировал, а потом сбежал по ступенькам лет вниз, домой. Сегодня, парадоксальным образом, все иначе… Миллионы полных надежды глаз будут смотреть вверх и ждать. Будут, наверно, переводить взгляд с молодого дурака, который радуется до сих пор своему триумфу.

— Конечно, будут, — сказал Шамуэй. — ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДУТ! Хлопнула пробка. Шамуэй оторвал взгляд от людских толп на полях и от предметов, которые кружились в небе; он увидел, что Стайлс открыл бутылку шампанского.

— Наш тост и наш праздник.

Они подняли бокалы и стали ждать мгновения, когда будет уместно выпить.

— Остается меньше пяти минут. Почему, — спросил молодой человек, никто больше не совершал путешествий во времени?

— Я сам позаботился, чтобы этого не произошло, — сказал Стайлс, перегибаясь через барьер на крыше и разглядывая толпы внизу. — Я понял, какие опасности эти путешествия в себе таят. Я, разумеется, человек надежный, тут никакой опасности ни для кого не было. Но вы только представьте себе: кто-то, как шар по кегельбану, катится по коридорам времени, валит кегли, пугает жителей; катясь назад, позволяет себе вольности с линией жизни Наполеона или — опять вперед — возвращает в мир родственников Гитлера! Нет, только не это! И, конечно, правительство согласилось, даже потребовало, чтобы «тойнбиевский конвектор» был заперт и опечатан. Вы стали первым и последним человеком, оставившим отпечатки своих пальцев на этой машине. Десятки тысяч дней эту машину неусыпно охраняли! Сколько времени на ваших часах?

Шамуэй посмотрел, и у него перехватило дыхание.

— Идет последняя минута…

Он начал отсчитывать секунды, вместе с ним отсчитывал их старик. Они подняли бокалы с шампанским.

— Девять, восемь, семь…

Безмолвствовали людские толпы внизу. Шептало полное ожидания небо. По нему рыскали глаза телекамер.

— Шесть, пять…

Они чокнулись.

— Четыре, три, два…

Они начали пить.

— Один!

Смеясь они допили бокалы. Посмотрели на небо. Золотой воздух над береговой линией Ла Холье ждал. Время великого события наступило.

— Ну же, скорее! — как отдающий приказы фокусник, выкрикнул молодой репортер.

— Ну, скорее, — сказал серьезно и спокойно Стайлс.

Ничего.

Прошло пять секунд.

Небо было прежним.

Прошло десять секунд.

Небеса ждали.

Прошло двадцать секунд.

Ничего.

Наконец, Шамуэй повернулся к старику и посмотрел на него пристально и удивленно.

Стайлс пожал плечами и сказал:

— Я солгал.

— Что?! — закричал Шамуэй.

— Я солгал. — повторил Стайлс.

— Не может быть!

— Еще как может, — сказал человек, совершивший путешествие во времени. — Никуда я не отправлялся. Я остался на месте и только притворился, что отправился. Машины времени не существует. То, что вы видели, я просто за нее выдал.

— Но зачем? — воскликнул ошеломленный молодой человек, вцепившись в барьер на краю крыши, — зачем?

— Я вижу у вас на лацкане звукозаписывающую пуговицу. Включите ее. Так. Готово. Я хочу, чтобы то, что я скажу, потом услышали все. Начинаю…

Стайлс допил остатки своего шампанского и сказал:

— Я сделал это потому, что родился и вырос в такое время, в шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы двадцатого века, когда люди перестали в себя верить. Я видел это неверие, видел разум, больше не находивший разумных оснований жить, и это взволновало меня, повергло в уныние, а потом вывело из себя. Кругом сомнения. Кругом распад. Кругом профессиональное отчаяние, интеллектуальная апатия, политический цинизм. А где не было апатии и цинизма, там свирепствовал скепсис и нигилизм.

Что-то вспомнив, он замолчал. Потом наклонился и вытащил из под стола заветную бутылку красного бургундского с этикеткой, на которой стоял год: 1984. Он начал ее открывать, осторожно вытаскивая старинную пробку, и заговорил снова:

— Какую болезнь ни назовите, любая у нас была. Хозяйство почти не развивалось. Планета стала выгребной ямой. Экономика загадывала неразрешимые загадки. Преобладающим настроением было уныние. Самой модной темой — невозможность перемен. Лозунгом — конец света. Делать ничего не хотелось. В одиннадцать вечера, до отказа наполненный дурными новостями, ложись спать, в семь утра проснись, чтобы услышать новости еще худшие. Как в воду опущенный проживи день. Ночью захлебнись в волнах бед и напастей. Есть!

Негромко хлопнула пробка. Теперь вину 1984 нужно было «подышать». Человек, совершивший путешествие во времени, понюхал вино и кивнул.

— Не только четыре всадника Апокалипсиса показались на горизонте, готовые ринуться на наши города, но появился пятый, еще худший — Отчаянье, закутавшее себя в черный саван гибели, возглашающее лишь повторения прошлых катастроф, нынешних провалов, будущих неудач. Осыпаемый не светлым семенем, а черной мякиной, на какой урожай мог надеяться человек к концу немыслимого двадцатого века? Забыта была Луна, забыты красные ландшафты Марса, огромное око Юпитера, ошеломляющее кольцо Сатурна. Мы решили быть безутешными. Мы плакали на могиле нашего ребенка, и этот ребенок были мы сами.

— Значит, именно так было сто лет назад? — тихо спросил Шамуэй.

— Да. — Человек, совершивший путешествие во времени, поднял бутылку с таким видом, будто в ней содержится доказательство истинности сказанного им. Он наполнил бокал, поднял к глазам, полюбовался цветом, вдохнул аромат вина и заговорил снова: — Вы читали книги и видели документальные фильмы того времени. Вы все это знаете. О, конечно, просветы были. Например, когда Солк вернул детей мира в объятия жизни. Или в ночь, когда человечество, сделав гигантский шаг, ступило на Луну. Но уста многих людей мрачно призывали пятого всадника. Призывали, исполненные, казалось, уверенности, что всадник этот победит. Чтобы все могли испытать удовлетворение от того, что их предсказания конца света сбылись. Вот и звучали громогласно эти самоисполняющиеся пророчества; мы рыли себе могилы и готовились в них лечь.

— И вы не могли допустить, чтобы это произошло?

— Вы понимаете это сами.

— И соорудили «тойнбиевский конвектор»…

— Не сразу. Эту идею я обдумывал годы.

Стайлс замолчал, покрутил бокал; пристально посмотрел на темное вино и, закрыв глаза сделал глоток.

— В эти годы я тонул, захлебывался отчаяньем, плакал беззвучно по ночам, думая: «Что я могу сделать, чтобы спасти нас от самих себя?» Как мне спасти своих друзей, свой город, свой штат, свою страну, весь мир от одержимости идеей неминуемой погибели? И однажды ночью я сидел у себя в библиотеке и рука моя, шаря по полкам, наткнулась наконец на старую и дорогую моему сердцу книгу Герберта Уэллса. Как призрак, его машина времени звала сквозь годы. Я услышал! Понял. Внимательно вслушался. Стал проектировать. Потом построил. Отправился в путешествие — во всяком случае, все в это поверили. Остальное уже история.

Человек, совершивший путешествие во времени, допил вино, открыл глаза.

— Боже! — прошептал молодой репортер, качая головой. — о бог мой! Подумать, подумать только…

Что-то сгущалось в садах внизу, на полях за ними, на дорогах и в воздухе. Миллионы людей по-прежнему ждали. Где великое событие?

— Так, теперь… — сказал Стайлс и наполнил стакан Шамуэя.

— А вообще я молодец, правда? Сделал макеты невиданных машин, соорудил миниатюрные города, озера, пруды, моря. Воздвиг огромные здания на фоне неба из прозрачной воды, разговаривал с дельфинами, играл с китами, подделывал магнитофонные записи, снимал на кинопленку мифы. О, прошли годы, годы непосильной работы и тайной подготовки, прежде чем я объявил об отплытии, отправился в путешествие и вернулся с благой вестью.