Р. Эйнбоу - Экипаж Большого Друга

• Название: Экипаж Большого Друга
• Автор: Р. Эйнбоу
• Жанр: Научная Фантастика

Люди, кем бы и откуда они ни были, кем, где и когда они ни стали бы, остаются людьми до тех пор, пока не перестают любить, верить в друзей и стремиться к лучшему. И хотеть странного.

Люди, космос и сила обстоятельств, об этом роман «Экипаж Большого Друга».

---

— Ты можешь приехать сейчас ко мне домой?

— Щас все брошу тут и буду у тебя там… А что случилось? — насторожился Димка.

— Ничего страшного, опасного и неприятного, просто нужно поговорить, — я постарался придать голосу убедительности.

— Опять баба! — его вопль чуть не порвал мембрану.

— Стал бы я тебя выдергивать.

— А то нет, будто, в первый раз.

Голос меж тем у Димы стал трезвым и серьезным, такая у него уникальная способность — трезветь по собственному желанию.

— Сколько времени тебе надо, что б до меня добраться?

— Не меньше часа.

— Жду.

— Господи, защити меня от друзей…

Но я положил трубку и направился в ванную, мне тоже надо было привести себя в порядок.

Через час ровно Димка вошел в мою квартиру — огромный, вальяжный, благоухающий духами и спиртным, изображающий сдержанное любопытство, но явно встревоженный. Он посмотрел пристально с высоты своего роста, не обнаружил признаков страдания у меня на лице и пошел в наступление:

— Для чего вызвали меня в столь неурочный час, благородный дон? Я загнал трех таксистов, пока добрался до вашего замка.

— Проходи, кофе пей и слушай, — бросил я, запирая дверь.

Он уселся в моё любимое кресло, левую руку положил на журнальный столик, правой привычно погладил электронное пламя «камина». Именно так, за этим самым столиком, когда под кофе, когда под водку мы и решали с ним самые сложные наши проблемы. Я погасил люстру, не люблю верхний свет, включил торшер, в комнате стало уютно. Ночь, тишина, только изредка с улицы доносится шорох автомобильных шин. Я не стал садиться, остановился в центре комнаты, посмотрел на Круглого.

Димка, друг, компаньон, бабник и романтик, умница и работяга. В старых истертых джинсах, но в белоснежной, чистейшей рубашке. Я глядел на него, а вспомнились отчего-то давешние студентки. Вот у Круглого с ними получилось бы запросто и весело. Хотя, конечно и у Димки по молодости бывали, случались страсти-мордасти, не хуже моего. Он и прозвище свое получил как раз после такого случая.

Во времена далекие студенческие сорвалось у него, что случается очень редко, в порядке самобичевания: «Ну, я полный…». А я поправил: «Не полный, а круглый». Ну, и пошло сначала между своими, а сейчас за глаза его редко кто называет по имени. Дима не возражал, но и не приветствовал такую интерпретацию исконной фамилии. «Колесниченки мы» — напирая на «о», любил он повторять. Познакомились мы в незапамятные времена. Помнится, я ему чинил телевизор, — тогда ремонт у меня был основным источником доходов. Потом сошлись на почве общих интересов — книги, фильмы, компьютеры. А спустя десять лет, именно он предложил мне «завязать пахать на дядю».

К тому времени я успел сменить нескольких «дядей» и утвердиться в известном мнении, что залогом успеха служат не ум и добродетель, а изворотливость и звериный эгоизм. Начинать свое дело при полном отсутствии вышеназванных качеств, по моему мнению, было глупым и бесперспективным занятием, но Димка меня убедил, заверив, что организацию, разборки с государством и братвой берет на себя, а от меня требуется только подобрать людей. Ну и, конечно, деньги.

У меня кое-что скопилось, а Круглый, добив окончательно мои сомнения, продал квартиру в центре — наследство деда, большого начальника, и поселился у черта на куличках в однокомнатной хрущевке. А где, спрашивается, нищий прокурорский мог бы еще добыть деньги, если взяток не брал по завещанию того же деда — мужика битого и оттого мудрого, аки змий?

Дима поерзал, расценив мой долгий взгляд как сомнения в его адекватности. Буркнул:

— Я готов, не томи.

Я решил начать, как Корнилов:

— Нам предлагают работу.

— Нам, это кому?

— Погоди, не перебивай. Нам двоим.

— Так мы ж, вроде как, и сами эти… работодатели, — Круглый изобразил удивление.

— Если будешь перебивать, мы до утра просидим, — сказал я, борясь с нетерпением. Выдержал паузу, продолжил: — Начать придется издалека, с истории. В конце шестьдесят седьмого года секретным решением Политбюро была учреждена организация, названная «Проект-1», сейчас официальное название — Фонд «Проект-1». Цитирую — для проведения упреждающих разработок в области фундаментальной и прикладной науки. Прочувствуй формулировку.

— Угу. Мне уже не нравится, — пробормотал Димка и отхлебнул кофе.

— Дальше еще интереснее. Бюджет проекта утвердили просто чудовищный по любым меркам — десятая часть бюджета всего Советского Союза. Сейчас такое скрыть, наверно, было бы невозможно, а в те времена, теперь почти былинные, смогли, и засекретили самым лучшим образом. Достаточно сказать, что директор проекта подчинялся только генеральному секретарю, и никому более. На основании чего приняли такое решение, вроде бы не умещающееся в рамках здравого смысла, я пока не разобрался, — выпалил я одним махом и остановился перевести дыхание.

— Короче, если ты мне тут дуру гонишь, — у Круглого в голосе появилось неподдельное раздражение.

— Короче! — мне тоже надоели его реплики. — Проект существовал при всех правителях, пережил спокойно все перемены, и, более того, оказался, видимо, главным достижением советской власти, о чем никто почти не знает.

— Белая горячка у тебя или у меня, вот в чем вопрос, — скорбно посетовал мой друг.

Все правильно, нормальная реакция. Поэтому вместо ответа я вытащил из кармана стальной на вид цилиндрик размером с толстый фломастер, разъединил его на две половинки, потом соединил обратно и, размахнувшись, изо всей силы запустил в Круглого. Тот попробовал увернуться, а потом обалдело уставился на повисшую в полуметре от него железку. Перед его приходом я специально потренировался, иначе не смог бы швыряться железякой столь непринужденно.

— Перед тобой одна из разработок ребят из «Проекта», практического применения в таком виде не имеет, сделано специально для демонстрации бывшему президенту, связано с законом сохранения импульса. А может ещё чего сохранения, но очень фундаментального, — принялся я вещать голосом лектора-энтузиаста. — Любой физик за пять минут тебе на пальцах объяснит, что такое совершенно невозможно.

Цилиндрик висел себе, покачиваясь. Круглый поднялся, сначала осторожно потрогал его, с видимым усилием передвинул вниз, в сторону. Жалобно скрипнуло кресло, Димка упал на него так, словно подкосились ноги. Он скрестил руки на груди, долго блуждал взглядом по комнате, будто искал что. В глазах его и в голосе обнаружилась такая тоска, что и мне едва не передалась. Нарочито медленно он проговорил:

— Если бы это был не ты, то я решил бы, что наблюдаю фокус. Дешевый. Но тебя я знаю давно… И чего тут объяснять-то? Думаешь, я не знаю, что обычные железки обычно падают?

— Это, поверь, не самое интересное, из того, что я сегодня увидел. Например, они могут мгновенно перемещаться…

— Стоп, — прервал он меня в очередной раз и выставил перед собой раскрытую ладонь.

Я замолчал и решил пока не выкладывать всё — где был сегодня и что видел, решил, так будет проще. Дима вяло повел рукой, посмотрел на кружку с кофе, проворчал:

— Дай выпить сначала, а потом переходи к зеленым человечкам, тарелкам и под-надпространственным коридорам. На трезвую слушать дальше твой бред не могу.

— Прикидываться трезвым еще не значит быть им. Короче, нам эти люди предложили сегодня работу, я согласился. Ты со мной?

— Я буду думать. А ты лезь в холодильник.

Когда Димка говорит «буду думать», надо понимать его буквально, и я отправился на кухню делать бутерброды. Ровно через полчаса, съев всё, что было на подносе, и, прихлебывая пиво, друг мой начал выдавать на гора результаты размышлений:

— Отбрасывая наиболее вероятные на первый взгляд версии о розыгрыше или провокации неизвестных недоброжелателей и принимая за постулат, что все так и есть, как ты сказал, считаю нужным процитировать неизвестного автора — «из того места, где я сейчас нахожусь, анус выглядит маленькой светлой точкой во мраке». Или, опять же цитируя, нам сделали предложение, от которого мы не сможем отвертеться, — говорил он ровно, монотонно. Я не прерывал. — Если мы отказываемся, то мы трупы, если соглашаемся, то становимся частью системы. Второй вариант мне не нравится меньше, но я ушел из одной такой системы, не для того, чтобы вляпаться в другую. Спасибо тебе дружище за заботу, я тронут. Правда, ты, возможно, еще не все сказал. Я так полагаю. Картинка кажется мне нелогичной, для такой откровенности у них должны быть веские причины. Сразу просьба на будущее — в следующий раз, когда тебе расскажут, например, кто убил Кеннеди, поинтересуйся, а оно мне надо? Так я хотя бы буду иметь видимость свободы выбора. Ну, давай бухти мне.

Вот он весь такой и есть. Все высчитал, сделал все возможные допущения и затребовал дополнительную информацию. Вы хотели — прошу!