Север Гансовский - Три шага к опасности (сборник)

• Название: Три шага к опасности (сборник)
• Автор: Север Гансовский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1969

Человек и машина, человек и его отношения с техникой — главная тема вошедших в книгу рассказов. Удастся ли нам когда — нибудь без специальных приспособлений летать по воздуху, сможем ли мы существовать под водой, не пользуясь ни аквалангом, ни водолазнымкостюмом, сумеет ли человечество, отказавшись от ночного освещения жилищ и городов, заменить его собственным «внутренним светом»? Сегодня мы склонны ответить на эти вопросы отрицательно, но писатель-фантаст последовательно проводит мысль о том, что досих пор нам неизвестны колоссальные возможности, таящиеся в человеческом организме, что эти силы неисчерпаемы и ждут лишь смелых исследователей, чтобы быть поставленными на службу обществу. Что машина ибольшинство других технических устройств являются лишь слабым сколком того, что уже заложено в человеке.

Рисунки С. Мухина.

---

«Невежливо», — подумал Ступаль. Он несмело сделал несколько шагов от серебристого полукольца, окружавшего стол, на котором он пришел в себя. Ему стало видно не только небо, и он убедился, что площадка, где он находится, возвышается среди бесконечного леса. По яркости красок лес показался Ступалю тропическим. Простираясь во все стороны горизонта, кое-где поднимаясь невысокими холмами, а в других местах образуя долины, он был так далеко внизу, что виделся Ступалю как бы с идущего на посадку самолета.

И там было совсем безлюдно.

Потом, присмотревшись, Ступаль увидел, что среди деревьев вдали возвышается что-то белое, похожее на огромное здание или скалу. И еще одно такое же вырисовывалось на фоне зелени правее и дальше первого.

Снизу несло влагой и бодрящими свежими запахами.

На площадке между тем начала развертываться какая-то деятельность. Юноши и девушки хлопотали у щитов и приборов. Работа, которой они занялись, была странной. Почти никто не прикасался к приборам. Ближайший к Ступалю юноша, стоя перед белым щитом, в неуловимом ритме протягивал и убирал руку, что-то шепча при этом. Возле другого щита девушка приседала как бы в старинном средневековом поклоне.

Ступаль откашлялся и шагнул к юноше.

— Послушайте, где я… Что это все такое?

Тот бросил на него быстрый взгляд.

— В тридцатом веке. Мы сделали эксперимент.

— В тридцатом веке?

— Да.

— В три тысячи… каком-то году?

— Да. Мы скоро отправим вас обратно. Произошла ошибка в расчетах. Извините нас, пожалуйста. Мы очень сожалеем.

Ступаль ошеломленно огляделся. Будущее — поразительно!

Дело было в том, что он всю свою сознательную жизнь как-то не верил в будущее. Тем более в отдаленное. То есть он готов был порой снисходительно похвалить какое-нибудь фантастическое сочинение, где речь шла о межгалактических связях, о грядущем прекрасном мире, но в глубине души считал, что ничего такого все равно не будет.

И вот оно есть!

Он снова глянул на расстилавшийся внизу бесконечный лес. Необъяснимой была эта безлюдность, поскольку он мог примерно представить себе, как сильно должно бы возрасти население Земли через тысячу лет после его собственной эпохи. Но так или иначе, он оказался в будущем. Выходит, что путешествия по времени все же возможны. Но как они перетянули его сюда? И почему говорят, что он не тот, кто им нужен?

Он подумал, что здесь-то они и ошиблись. Наоборот, им повезло, что из тысячелетней давности явился именно Викентий Ступаль, хорошо информированный, много повидавший. Кто, как не он, расскажет о науке XX века, ведь он и пишет о науке. Кто, как не он, поведает об Италии, Франции, Финляндии своей эпохи — обо всех странах, где ему довелось побывать в последние годы? У этих молодых людей как раз неудачно получилось бы, если бы вместо Викентия они выхватили из прошлого кого-нибудь из студентов или железнодорожников, ехавших в электричке, или, например, старуху с батонами.

Ступаль приосанился, поправил галстук и улыбнулся юноше своей испытанной белозубой улыбкой.

— Послушайте, а как это получилось? Как вы взяли меня?

— Что вы сказали? — Он продолжал свои пассы. — Извините, я буду делать наводку, потому что у нас гигантский расход энергии каждую минуту, что мы вас держим здесь. Поэтому мы все торопимся.

— Я говорю, как это вы устроили?

— Вы знакомы с теорией идеальных чисел?… Боюсь, что вам не понять, одним словом. Слишком сложно.

Ступаль хотел возразить, но что-то остановило его.

— А сейчас вы что делаете? Вот так руками.

— Готовлю поле. Это Глюк.

— Что?

— Глюк. Композитор восемнадцатого века. Вы должны были слышать о нем. Это почти ваша эпоха.

— А зачем вам Глюк?

— Достижения искусства прошлых веков стали у нас научными истинами. Впрочем, они всегда были… Странно, что вы не знаете Глюка.

Белокурая девушка неподалеку смотрела на Ступаля и отвела глаза в сторону, перехватив его взгляд.

Викентию сделалось обидно. Было похоже, что с ним тут не хотят разговаривать. Потом он подумал, что насчет науки-то, пожалуй, они правы. Он действительно не знает ее. Писал всегда с кем-нибудь вдвоем, а если один, то попросту делая из десяти чужих страниц одну свою. Излагал другими словами.

Опять он огляделся. Пустынная, покрытая лесом местность, белые скалы, высокое утреннее небо над головой — во всем были оттенки молодости, чего-то начинающегося… Неужели такова Земля в трехтысячном году?

Ему стало жарко в плотном костюме.

Все, находившиеся на площадке, сплошь были молодыми и какими-то уж очень индивидуализированными. У каждого свой особенный облик.

Впрочем, он тотчас почувствовал, что физиономия одного из юношей кого-то напоминает ему. И лицо белокурой девушки на площадке тоже казалось чуть-чуть знакомым.

А темп работы вокруг него усилился. Юноша, перепоясанный синим ремнем, кончил свои пассы у щита и принялся поспешно устанавливать черные трубки в том серебристом полукольце, что окружало стол.

Одна из девушек у стенда с приборами подняла руки вверх:

— Готово! Кончила!

Легкой походкой гимнастки она выбежала на середину площадки, прислушалась. Лицо ее внезапно сделалось серьезным, она негромко сказала:

— Внимание. Час! Час контакта!

Все сразу оставили работу, выпрямились и застыла.

Свет солнца вдруг изменился, став голубоватым, как будто пропущенным через фильтр. Ступалю показалось, будто что-то произошло с его зрением. Но в тот же момент он забыл об этом, потому что на всем огромном протяжении леса внизу из-за деревьев выступили люди. То был удивительный феномен. Из-за каждого дерева показался человек. Их было сотни тысяч, а может быть, и миллион на широкой равнине. Меньше секунды держалось это видение, а затем исчезло вместе с голубоватым светом.

Тотчас люди на площадке вышли из неподвижности и занялись своим делом. Лес опять стал лесом, солнце — солнцем.

Это было похоже на мгновенный смотр. Потом, позже, в его собственном времени, Ступаля часто преследовала странная картина. Бесконечный лес и невообразимое множество людей плечом к плечу.

Он закусил губу. Что это такое? Не расселились ли люди будущего по разным измерениям?

Он обратился к юноше.

— Скажите, а это…

И снова с ним не стали разговаривать. С извиняющейся улыбкой юноша покачал головой и вышел на середину площадки.

— Товарищи! — Это относилось ко всем. — Нам нужен озим. Иначе мы не наладим обратную связь.

— Да, верно. Озим.

Девушка, окончившая свою работу, подняла вверх руки.

— Я принесу.

Она подбежала к навесу на площадке, под потолком которого громоздилось множество светлых пластин, сняла с потолка две пластины, надела их на руки так, что они образовали нечто вроде крыльев.

Затем она подошла к краю площадки, на миг сосредоточилась, как ныряльщик на вышке, и ринулась в двухсотметровую голубую бездну.

Все другие оставили работу, следя за ней.

Ступаля затошнило, он пошатнулся, затем справился со слабостью.

Несколько секунд ему не было видно девушки, лотом она появилась за краем площадки. Усиленно изгибаясь всем телом, распростерши плоскости горизонтально, она искала то ли восходящую воздушную струю, то ли поток какой-то энергии, который позволил бы ей набрать высоту.

— Пожалуй, ей трудно будет принести, — сказал атлет с синим поясом.

Он подбежал к навесу, быстро сорвал плоскости, надел их на руки и с разбегу ринулся с площадки.

Этот полет был другим. Ступаль видел, как юноша отвесно падал почти до леса, потом, повернув плоскости, как по невидимой нити, решительно взлетел и снова стал падать к девушке. Однако и она уже справилась и взбиралась теперь, как по воздушной спирали. Вдвоем они поравнялись с площадкой и стали удаляться. Они казались уже птицами и, подобно двум птицам, низвергнулись с высоты, скользя и направляя спой полет к одному из скал — зданий на горизонте.

Те, что остались на площадке, зааплодировали.

И эта картина тоже запомнилась Викентию. Юноша и девушка, летящие высоко над лесом, омытые солнечным лучом, и кучка загорелых, как бы изваянных людей, следящих за ними.

Какое-то новое чувство просилось Ступалю в сердце. Сознание полной духовной и физической свободы, раскованности, здоровья, силы. Жутко мелкими показались ему недавние самолюбивые мысли в поезде. Он понял, что, может быть, отдал бы все — и дачу, и городскую кооперативную квартиру, и «Волгу», чтоб остаться здесь навсегда.

Он вздохнул. Ему делалось все жарче, модное пальто пудовым грузом висело на руке.

Потом все это вытеснилось в его сознании другим. Он им не понравился. Не подошел, хотя неизвестно по какой причине. Ну и пусть. Но все равно он в будущем, и из этого нужно хоть что-нибудь извлечь. Отчего бы, например, им не дать ему какие-нибудь научные данные — хотя бы, скажем, состав, из которого сделаны крылья?… Почему бы им не поделиться с ним своими знаниями — уж он-то сообразил бы, как использовать их потом.