Эмма Драммонд - Прозрение

• Название: Прозрение
• Автор: Эмма Драммонд
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-338-6

Увлекательная любовная интрига романа разворачивается в экзотической обстановке Африки времен англо-бурской войны. Две женщины преданы герою, какая же из них окажется ближе, роднее, необходимее в его полной превратностей жизни?

---

Она начала ощипывать их, сидя на табуретке у двери и поставив между ног таз, куда бросала перья. Пальцы проворно делали привычную работу, а мужчины ходили мимо нее, перенося из седельных сумок груды одежды – военную форму цвета хаки. Они открыто появятся в ней в английских лагерях. Враг и не узнает, что это не его братья по оружию, пока не будет слишком поздно. Они казались возбужденными, и их голоса доносились до нее.

– Какие хорошие теплые вещи. Неудивительно, что англичане валятся от жары.

– Да, хорошо бы и нам заиметь такие же для зимы.

– Широченные-то!

– Чтобы налезали на их жирные животы. Они столько ходят, а все равно толстые.

Потом раздался смех. В кухню ввалился Ян Кронье, на нем были бриджи и мундир на три размера больше.

– Есть, сэр! – передразнил он.

Ему было всего пятнадцать, он выглядел совсем ребенком, каска почти полностью накрывала его голову, касаясь плеч.

– Прошлой ночью Господь улыбнулся нам, а? – радостно сказал Пит, наблюдая за мальчуганом. – Они попали прямо нам в руки.

Смех медленно замер и сменился неловким молчанием. Наконец высокий Коби ван Хеерден сказал:

– Мы не должны были убивать их. Нам не следовало этого делать. Они не могли защищаться – их винтовки были у нас.

– Да, – негромко поддержали его несколько человек.

Через секунду Пит уже бил кулаком по столу и кричал дрожащим от ненависти голосом:

– Вы все что, бабы?

– Мы мужчины, – спокойно сказал Коби, – но мы не звери. Убивать безоружных пленников бесчеловечно, в этом не было нужды.

Мягкое возражение вызвало поток несдержанных слов, эхом отдававшихся под потолком кухни. Хотя Хетта и не видела его, она слишком хорошо знала, как он выглядит: глаза пылают гневом, изо рта брызжет слюна, он размахивает руками. Его слова пронизывали ее насквозь:

– А разве есть необходимость сжигать дома, построенные честным трудом? Разве есть необходимость резать овец или брать в плен женщин и детей, чтобы они умирали от голода и болезней? Разве человечно подавлять целый народ ради собственного величия?

После львиного рыка – мягкое щебетание. Впервые заговорил мужчина лет тридцати хрупкого телосложения. В руках у него была английская военная форма, но он не надел ее.

– У нас могли бы остаться наши фермы, наши женщины и дети. Мог бы наступить мир. – Он встряхнул форму цвета хаки. – Это разрушает нас. Мы никогда не победим, они не позволят себе проиграть. Продолжать– значит идти против воли Всевышнего. Он сказал нам, что мы должны ждать. Еще не время нам управлять страной. Он ясно дал это понять Правда и честь нашего дела сошли на нет. Мы делаем вещи, которые не должны бы делать. Как Можем мы осуждать безбожных англичан, когда сами поступаем бесчеловечно? Мы должны стоять перед Господом на коленях и не осквернять Его имя своими поступками.

Пит подошел и встал перед говорившим.

– Ты не на коленях должен стоять, Коос, а лежать на брюхе. Ты – змея, обвивающая дерево в поисках опоры.

Ответный недрогнувший взгляд темных глаз.

– Нет, Пит, я сражался наравне со всеми в отряде. Я люблю свою землю и свою семью, но чем дольше мы будем воевать с англичанами, тем больше ферм и усадеб они сожгут, тем больше погибнет невинных людей. Ненависть не облегчит пути к миру. Если нашу землю разоряют, берут в плен наших женщин и детей, то в этом наша вина. То, что начиналось как крестовый поход, превратилось в безумие. После того, что я видел этой ночью, я не хочу больше оставаться в отряде. – Он протянул форму. – Отдай это кому-нибудь из дьявольского отродья. Я это не надену.

Пит ударил мужчину по лицу.

– Значит, у нас есть еще один предатель, – человек, который пойдет на поклон к англичанам. Предатели просто плодятся на этой земле. Убирайся к себе домой, если он все еще цел, к своей жене, если только она не в постели с англичанином.

Мужчина сохранял спокойствие. Он скорее опечалился, чем разозлился.

– Ты уже и сам подтверждаешь мои слова, Пит Стеенкамп. Полгода назад ты не позволил бы себе сказать такие слова соседу. Ты не патриот, ты сумасшедший. Кто другой разденет людей донага, а потом пристрелит на месте?

Он бросил форму на пол и прошел мимо Хетты, чьи руки замерли на середине работы.

Пит развернулся и саданул кулаком по столу:

– Раз уж начали, закончим с предателями. Кто еще идет с ним? Мне не нужны слюнтяи.

Мальчишка Ян Кронье в болтающейся на нем форме встал в позу и на великолепном английском передразнил:

– Я спрашиваю, кто тут слюнтяй?

Одним движением руки Пит сбил мальчика с ног тычком в голову:

– Заткнись. Ты еще ничего не понимаешь.

Остальные молчали, глубоко потрясенные, и смотрели, как мальчик поднимается на ноги. Никто не сказал ни слова, пока Пит не начал смеяться.

– Я пристрелил их нагишом, чтобы на одежде не осталось следов пуль. А вы и не догадались.

Хетта слушала его смех и различала в нем странную нотку, которая уже давно все больше и больше пугала ее каждый раз, как он смеялся. Она догадывалась, что это же напугало и его людей, потому что они начали присоединяться к нему, смеясь так же вымученно и неприятно, как он.

Они разошлись по разным углам поспать, пока Хетта готовила. Потом сели вокруг деревянного стола, чтобы поесть. Она поставила перед ними тарелки, но они не только не благодарили ее, но даже не замечали ее присутствия. Они, не таясь, обсуждали план налета на Ландердорп этой ночью, чтобы взорвать поезд с оружием и боеприпасами, стоящий на запасном пути. В форме английских солдат они с легкостью подберутся к небольшой станции и проникнут на пути. Местность они знают хорошо, а оксфордский английский Яна Кронье поможет им при встрече с патрулем.

Когда Пит пошел проверить лошадей, а Хетта убирала со стола, мужчины продолжали говорить между собой о готовящейся диверсии. Они впервые должны были переодеться английскими солдатами, и им это не очень нравилось. Они слышали, что лорд Китченер отдал приказ убивать всякого бура, пойманного в форме цвета хаки.

– Они не будут убивать пленных, – сказал один.

– А мы как раз именно это и сделали.

– Нет, это Пит. Мы в этом не участвовали. Этого не следовало делать.

– Иногда мне кажется, что он слишком уж необуздан.

– А зачем ты пошел с ним? – воскликнул обожающий героя Ян, но на него не обратили внимания.

– Это из-за английского офицера. Он хочет этого, потому что на прошлой неделе встретил его в Ландердорпе. Тот увел у него женщину. Теперь он хочет убить его.

– Это его право.

– Да, это его право.

– Когда он отомстит за Иоханнеса Майбурга, его дикость пройдет.

– Возможно. Но я думаю, тут нечто большее.

– Он не может убить всех англичан.

– Он попробует.

Они засмеялись, обстановка разрядилась, и к ним вернулась их бравада. Они вскочили и начали переодеваться в хаки. Вернулся Пит, одобрил их внешний вид и сказал, что пора отправляться. Им нужно затаиться в горах, пока в два часа ночи не сменится охрана. Они с бахвальством собрали седельные сумки, набитые взрывчаткой, и вышли, даже не взглянув на девушку, которая тихо стояла в углу.

Хетта едва ли заметила их отъезд. После пяти месяцев абсолютной пустоты глубоко внутри нее шевельнулась боль. Английский офицер. Алекс снова в Ландердорпе! Когда отряд скрылся из виду, она подошла к двери и застыла, глядя на конюшню, где стояла, высунув наружу голову, ее лошадь. Наконец она повернулась и пошла, села в кресло-качалку, приведя его в движение, оттолкнувшись непослушными ногами.

Ночные дежурства всегда изнурительны. Человек должен быть особенно бдительным, в то время как сил у него меньше всего. Атака ранним утром обостряет силы нападающих, но не тех, кто охраняет, в течение долгих часов всматриваясь в темноту. Бороться со сном трудно.

У Алекса же появлялось много времени на размышления. Ландердорп пробуждал у него мучительные воспоминания. Он знал, что полковник Роулингз-Тернер отослал его сюда по двум причинам: показать, что он доверяет подчиненному, о котором говорили, что он был любовником бурской девушки из этого района, и заставить Алекса уничтожить мучающие его призраки, встретив их лицом к лицу.

Первые несколько дней он не мог совладать с собой и постоянно смотрел в сторону ущелья Чертов Прыжок, и вид каждой женщины, идущей по улице или едущей в фургоне, запряженном волами, заставлял его пульс учащаться. Он ничего бы не сделал, если бы она появилась, но все равно надеялся хотя бы увидеть ее, надеялся, что выглядеть она будет, как до всей этой трагедии. Он знал, что все кончено, что им нечего сказать друг другу. В этом смысле он одолел этот призрак.

Но полковник не взял в расчет глубину любви, связавшей его и Хетту. Из-за этой-то любви он никогда не забудет ее. Из-за нее он не мог понять, почему она освободила деда. Она должна была знать, что скорее всего предпримет старик. Из-за нее он не мог поверить, что она хотела, чтобы погиб капитан, спящий в ее доме. Желание узнать, что же на самом деле произошло тем утром, после того как она покинула его объятия, никогда не пройдет. Здесь, в Ландердорпе, он еще чаще задавался этим вопросом, зная, что ответ лежит в вельде за ущельем Чертов Прыжок, в четырех часах езды, и зная, что никогда не сможет туда поехать.