Брайан Олдисс - Зима Геликонии

• Название: Зима Геликонии
• Автор: Брайан Олдисс
• Жанр: Научная Фантастика

Перед вами — одно из лучших творений Олдисса. `Космическая сага`, сравнимая по масштабу, увлекательности и эпизму лишь с `Дюной` Фрэнка Герберта.

Сага о планете Геликония, на которой каждый `великий год` — это время жизни сотен поколений. О планете, солнце которой снова и снова оборачивается вокруг более яркой звезды, неся с каждым оборотом коренные перемены климата и экологии.

Это мир, прописанный до мельчайшей детали — от военного искусства до дипломатии, от науки — до философии.

Добро пожаловать в Геликонию!

---

Ученые мужи, вовсю штудирующие прошлое, тоже наведывались в Осенние дворцы. Для них дворцы были крупнейшим археологическим полигоном в мире, где разрушенные подвалы могли намеками поведать о прошлом человека. И что это были за подвалы! Лабиринты бесконечных переходов, уходящих в недра земли и в скалы, выстроенные словно для того, чтобы добывать тепло из самого сердца Гелликонии. Здесь можно было найти воспоминания, запечатленные в глине и камне: крылышки древних насекомых, отпечатки скелетной структуры листьев давно исчезнувших видов деревьев, черепа, которые можно было измерить, зубы, которые можно было вставить обратно в лунки в черепе, мусорные кучи, оружие, рассыпающееся в ржавчину... историю планеты, терпеливо дожидающуюся расшифровки и понимания и так же мучительно остающуюся вне понимания, как и исчезнувшие человеческие жизни.

Дворцы виднелись в дымке бледными силуэтами, и «Новый сезон» прошел мимо них, оставив далеко по правому борту.

Поредевшая команда время от времени замечала другие корабли. Когда проходили мимо порта Идживибир, пришлось обогнуть рыболовецкую флотилию, активно занятую своим делом. Дальше в море часто встречались военные корабли, напоминающие о том, что раздор между Ускутошком и Брибахром до сих пор не окончен. Никто не замечал их и даже не пытался подать сигнал. Следом за кораблем плыли ледяные дельфины.

После Класита капитан решил, что настала пора высадиться на берег. Здешние воды были ему знакомы и он решил запастись провизией перед последним долгим переходом до шивенинкского порта Ривеник. Пассажиры сомневались в мудрости решения высадиться на берег, особенно ввиду памятной недавней стычки с фагорами, но капитан был уверен, что на суше опасности нет и в помине.

Эта часть Лорая находилась на севере тропиков и все еще была плодородна. На берегу лежала малонаселенная страна богатых лесов, озер, рек и полей. Еще севернее начинались каспиарновые леса и древние скалы, тянущиеся до самой ледяной полярной шапки.

На берегу отдыхали шлемовые тюлени, встречавшие ревом пассажиров «Нового сезона». Охотиться было просто — тюлени не оказывали сопротивления, когда их забивали веслами. Веслом нужно было попасть тюленю под нижнюю челюсть, в уязвимое место на горле, перекрывая доступ воздуха в легкие, и животное умирало от удушья. Мореплаватели смущенно отводили взгляды, пока тюлени катались по камням в агонии. Другие тюлени часто пытались помочь своим товарищам, жалобно скуля при этом.

Головы этой породы тюленей венчало нечто похожее на шлем. «Шлем» был видоизменившимися рогами — в далеком прошлом тюлени произошли от сухопутных животных, вынужденных, спасаясь от Вейр-Зимы, бежать обратно в океан. Теперь шлемы защищали уши и глаза животных, а также череп.

Стоило людям немного отвлечься от своей добычи, как из моря появились ходячие рыбы и прямо из пены волн бросились по пологому каменистому берегу к тюленям, многие из которых еще умирали, и жадно принялись вырывать куски мяса из жирных тел.

— Эй! — крикнул Шокерандит и ударил веслом одну из рыб. Остальные испуганно разбежались и попрятались среди камней. Раненная Шокерандитом рыба осталась лежать рядом с тюленем. Шокерандит поднял ее и показал Одиму и Фашналгиду.

Длиной она была не менее метра. Шесть «ног» рыбы на самом деле были плавниками. Рыба обладала большой зубастой пастью и длинными мясистыми усами. Она крутила головой из стороны в сторону, щелкая зубами и пытаясь ухватить руку своего пленителя. Ничего не выражающие бледные глаза смотрели на людей.

— Видите, кого я поймал? — спросил Шокерандит. — Это скаппер. Очень скоро эти рыбы выйдут на сушу многими тысячами. Большую часть сожрут птицы. Но некоторые выживут и пророют в земле норы, где поселятся в безопасности. Потом, когда придет Вейр-Зима, эти рыбы вырастут длинными, как змеи.

— Это черви Вутры, их еще так называют, — заметил капитан. — Лучше выбросьте ее, господин. Этих рыб моряки не употребляют в пищу.

— Но в Лорае скаппера едят.

Капитан ответил вежливо, но твердо.

— Сударь, в Лорае едят и червей — и признают их деликатесом. А эти рыбы ядовиты. Лорайцы варят их с ядовитыми лишайниками и говорят что два яда убивают друг друга. Я лично, сударь, пробовал это блюдо — несколько лет назад, когда потерпел у этих берегов крушение. И до сих пор от вида и вкуса этой рыбы меня воротит, и уж, конечно, я не хочу, чтобы мои люди набивали животы этой пакостью.

— Хорошо.

Шокерандит выбросил извивающуюся рыбу в море.

Над их головами с криками носились фагоровы белые птицы и другие пернатые. Моряки, освежевав шесть шлемовых тюленей, поскорее отнесли мясо к шлюпке. Остатки бросили на берегу, другим хищникам.

Торес Лахл молча плакала.

— Забирайтесь-ка в лодку, — велел Фашналгид. — Зачем лить слезы?

— Какое ужасное место, — ответила женщина, отворачиваясь от капитана. — Место, где из воды выбираются ходячие рыбы и где все поедает вся.

— Таков мир, сударыня. Прыгайте в лодку.

Они поплыли обратно к кораблю, а птицы преследовали их, и кричали, и плакали.

«Новый сезон» поднял паруса и снова пошел по тихой воде в сторону Шивенинка. Торес Лахл пыталась поговорить с Шокерандитом, но тот приказал ей отойти. Ему нужно было что-то обсудить с Фашналгидом. Торес Лахл встала у борта и, приложив ладонь козырьком к глазам, принялась рассматривать неясный дальний берег.

К ней подошел Одим и встал рядом.

— Не нужно печалиться. Очень скоро мы доберемся до Ривеника и там уже будем в безопасности. Мой брат позаботится о нас, у нас появится время отдохнуть и забыть все обрушившиеся на наши плечи несчастья.

Слезы снова навернулись на глаза Торес Лахл.

— Вы верите в бога? — спросила она, повернув к Одиму мокрое от слез лицо. — Во время этого плавания вам пришлось пережить такое горе.

Одим помолчал, прежде чем ответить.

— Сударыня, всю жизнь я прожил в Ускутошке. Моя вера та же, что у ускутов.

Я был верующим человеком — то есть регулярно молился Азоиаксику, богу Сиборнала. Теперь мне пришлось уехать из этой страны, или, скорее, эта страна заставила меня уехать, изгнала меня, поскольку я не ускут. Я сам теперь вижу, насколько я не ускут. И более того, я вдруг обнаружил, что совершенно не верю в Бога. После того, как Бог ушел от меня, я почувствовал, как с моей души словно сняли камень.

В подтверждение своих слов Одим постучал себя по груди.

— Я говорю об этом только вам, потому что вы не ускутка.

Торес Лахл махнула рукой в сторону берега, мимо которого они проплывали.

— Этот жестокий край... эти ужасные животные... и все, о чем я думала... мой муж пал в битве... кошмар, который творился на этом корабле... все становится только хуже, год от года... Почему я не родилась во времена весны? Извините, Одим, — это так непохоже на меня...

Помолчав, он мягко сказал:

— Я вас понимаю. Я тоже пережил страшное горе. Моя жена, мои дети, дорогая Беси... Но я нисходил в паук, разговаривал с духом жены, и она утешила меня. Почему бы вам не обратиться к своему мужу в пауке, сударыня?

Она тихо ответила ему:

— Да, да, я уже спускалась к призракам и встречалась с мужем. Но он не таков, каким я бы хотела его видеть. Он утешил меня и сказал, что я должна найти свое счастье с Лутерином Шокерандитом. Он простил меня. Он так добр, все простил...

— В самом деле? Из того, что я слышал и видел, можно решить, что Лутерин вполне приятный и достойный молодой человек.

— Я никогда не смогу простить его. Я его ненавижу. Он убил Бандала Эйта. Как я могу принять его?

Торес Лахл вздрогнула от терзающих ее внутренних противоречий.

Одим пожал широкими плечами.

— Но если так советует призрак вашего мужа....

— Я женщина с принципами. Может быть, когда ты мертв, прощать легче. Все призраки говорят одинаковыми голосами, сладкими, как дух разложения. Наверное, я больше не стану входить в паук, это дурная привычка, нужно ее бросить... Я не могу принять мужчину, который превратил меня в рабыню — с какими бы намерениями он ни предлагал стать его женой. Никогда. Это будет противно моей натуре.

Одим накрыл руку девушки своей.

— Противно вашей натуре, в самом деле? Тогда вам стоит подумать о том, что за жизнь может ожидать нас, изгнанников, в новом мире, как пытаюсь представить это себе я. Мне двадцать пять лет и пять теннеров — я уже не зеленый юнец! А вы еще моложе. Олигархия старательно заботится о том, чтобы превратить весь мир в камеру пыток. Но явью это становится только для тех, кто позволяет себе верить в это.

Когда мы вышли на берег, чтобы убить тюленей — всего шесть из тысяч и тысяч, всего лишь! — мне вдруг представилось, до чего замечательным образом изменилось мое тело в предчувствии близкой зимы! Я нарастил на теле жир и изгнал из своей души бога Азоиаксика... — Одим вздохнул. — Мне трудно вести сложные беседы. Я гораздо ловчее управляюсь с цифрами. Ведь я всего лишь купец, понимаете, сударыня? Но метаморфозы, которые нам пришлось перенести — мне показалось, что это так прекрасно... что мы должны, просто обязаны, жить в согласии с природой и ее мудрой бухгалтерией.