Майкл Муркок - В поисках Танелорна

• Название: В поисках Танелорна
• Автор: Майкл Муркок
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-7921-0522-7, 5-04-009834-0

Человек, который осмелится поклясться Рунным Посохом, тем самым неминуемо изменит свою собственную судьбу, равно как и судьбу своего мира. За всю историю Рунного Посоха таких клятв было немало, однако ни одна из них не принесла столько горя и бедствий, как страшная клятва мщения барона Мелиадуса Кройденского. Именно тогда Дориан Хоукмун, герцог Кельнский, оказался, втянут в опасное противостояние между силами Порядка и Хаоса, потерял любимую женщину, наследие предков, свободу.

Но в Мультивселенной Майкла Муркока, потерпев поражение в одном из миров, Вечный Герой способен победить в параллельном измерении, вернуть утраченное, обрести надежду.

---

Но привычные видения тут же наводнили сон Хоукмуна. Лица и изображения боролись друг с другом за его внимание. Умоляющие глаза и руки, заломленные в безмолвном призыве. Казалось, весь мир, вся Вселенная кричала ему в лицо, стараясь быть замеченной или пытаясь добиться помощи.

И вот он уже стал Корумом, вадхагом, чуждым этому миру, который скакал навстречу смрадным фои мьори, ледяному народу, вышедшему из преисподней…

А теперь он стал Элриком, последним принцем Мелнибонэ. В правой руке он держал клинок, в то время как левая покоилась на передней луке искусно сделанного седла из шкуры гигантской ящерицы, слюна которой способна воспламенять все, на что она попадает.

А потом он стал Эрекозе, бедным Эрекозе, который вел армию элдренов к победе над людьми, своими собратьями… И Урликом Скарсолом, владыкой Южного льда, участь которого – вечно носить Черный Меч – вызвала сострадание…

ТАНЕЛОРН…

О, где же он, где этот Танелорн?

Разве он никогда не был там, разве не ведомо ему чувство мира и абсолютного душевного покоя, полноты жизни и того счастья, которое способен испытывать лишь тот, кто глубоко страдал.

ТАНЕЛОРН…

– Слишком долго я влачил свое бремя… Слишком долго платил за преступление, совершенное Эрекозе… (голос, что произносил эти слова, принадлежал ему, но губы, с которых они слетали, были чужими, нечеловеческими…) Я тоже заслужил право на отдых… Заслужил это право…

И вот перед ним возникло лицо, зловещее, но лишенное уверенности в себе… Мрачное лицо, отмеченное печатью отчаяния. Это было его собственное лицо. Тоже его лицо.

О КАК ВЕЛИКИ МОИ СТРАДАНИЯ!

И вот движутся вперед войска, такие же знакомые, как и те клинки, что мерно поднимаются и опускаются вновь, как эти бесконечные лица, что вопят и рассыпаются в прах, как кровь, что разливается из перерезанных жил… Поток крови, к которому он так привык…

ТАНЕЛОРН…

Разве не заслужил я покоя в Танелорне?

Пока нет, Воитель, пока нет…

Но разве справедливо, что мне одному приходится так страдать!

Не ты один страдаешь, все человечество страдает вместе с тобой.

Это несправедливо!

Тогда сделай так, чтобы справедливость восторжествовала! Я не в силах, я всего лишь человек. Ты защитник, ты Вечный Воитель. Я человек.

Ты человек, ты Вечный Воитель. Я всего лишь человек. Ты всего лишь Воитель.

Я Элрик! Я Урлик! Я Эрекозе! Я Корум!

Имя мне легион, меня слишком много! Ты один.

И вот во сне, если это был на самом деле сон, к Хоукмуну пришла полная ясность, хоть и на неуловимо краткое мгновение. Он был один. Один…

Но это ощущение мелькнуло и исчезло, и вновь он был легионом. Хоукмун метался на постели, то испуская ужасные крики, то умоляя кого-то оставить его в покое.

Иссельда прильнула к нему всем телом, пытаясь, насколько ей позволяли силы, сдержать конвульсии, сотрясавшие тело Хоукмуна. Призрачный утренний свет, падающий из окна, выхватил в темноте ее заплаканное лицо.

– Дориан… Дориан… Проснись, Дориан.

– Иссельда, – он тяжко вздохнул. – Ах, Иссельда. Хоукмун был счастлив, что она рядом с ним в этот миг, ибо во всем мире лишь в ней обретал он свое утешение. В этом мире и во всех прочих мирах, в которых видел себя во сне. Он крепко стиснул ее в сильных объятиях воина, и их слезы смешались. Затем они встали, неслышно оделись и, даже не позавтракав, спустились во двор. Здесь они оседлали крепких лошадей, которые были заранее куплены для них, и покинули постоялый двор. Из Карли они выехали дорогой, что шла вдоль побережья. Ветер дул с моря и нагонял к берегу тучи, которые над сушей разрешались нудным дождем, беспрерывно шедшим с самого их прибытия в город. Так, под дождем, они и проделали весь оставшийся путь, пока не добрались до великого творения человеческого гения и искусства, протянувшегося на целых тридцать миль и соединившего берега континента и острова Гранбретании.

Ныне Серебряный мост уже был совсем иным, не таким, каким видел его Хоукмун много лет назад. Высокие пилоны сейчас были скрыты от взора туманом и пеленой дождя, а их вершины тонули в низком облачном небе. Прежде их украшали барельефы, прославлявшие воинскую доблесть армий Империи Мрака, но теперь все это исчезло. Каждый из городов континента, который был некогда разрушен или разграблен гранбретанскими полководцами, внес свою лепту в новую отделку моста. В основном это были сюжеты, воспевавшие гармонию природы.

В ширину мост достигал четверти мили. Военным машинам, повозкам, просевшим под тяжестью добычи, вывезенной из Европы после сотни кампаний, и марширующим колоннам солдат с масками звериных Орденов на лицах хватало обычно двух центральных полос. Теперь же все полотно моста было занято нескончаемыми торговыми караванами, идущими в обоих направлениях. Здесь были путешественники и купцы из Нормандии, Италии, Славии, из Скандии, с Булгарских гор, из могущественных княжеств Германии, Пешта и Ульма, из Вейны и Кракува, и даже из далекой загадочной Московии. С континента и навстречу им с острова шли непрерывные вереницы верблюдов, ослов и мулов, повозок и телег, запряженных лошадьми, быками и даже слонами. Порою среди них встречались экипажи, приводимые в действие с помощью механизмов, как правило, несовершенных или в той или иной мере не исправных, принцип действия которых был известен лишь горстке людей с тонким и проницательным умом (впрочем, у большинства из них понимание это оставалось чисто абстрактным). Плохо ли, хорошо ли, но механизмы эти служили людям уже в течение доброй тысячи лет, если не больше. Люди путешествовали как верхом, так и пешими, преодолевая сотни миль, чтобы полюбоваться величественной красотою Серебряного моста, считавшегося подлинным чудом света. Толпа поражала экзотичностью своих нарядов, от рваных, залатанных и пыльных, до варварски пышных и великолепных. Кожа, меха, разнообразные ткани всех расцветок, шкуры диковинных зверей, сверкающие всеми цветами радуги, перья редких птиц украшали тела и головы странников, придавая толпе яркий праздничный вид карнавального шествия. Но все это красиво смотрелось лишь при ярком солнечном свете. Сейчас же все равно страдали от пронизывающих порывов ледяного ветра и дождя, который, промочив насквозь одежду, погасил все яркие краски. Хоукмун и Иссельда предусмотрительно облачились в одежду из плотной ткани, лишенную всяческих украшений. Вскоре они смешались с людским потоком, неторопливо продвигающимся на запад, к земле, еще недавно запретной и наводящей ужас на все остальные народы Европы. Теперь же остров преобразился, сделавшись за время правления королевы Фланы всемирным центром торговли и искусства, средоточием знаний и справедливых законов. Конечно, Хоукмун и Иссельда могли бы добраться до столицы гораздо быстрее, хотя бы на орнитоптере или на ездовом фламинго, но герцог желал попасть в Лондру именно тем путем, которым покинул ее когда-то, и именно это сыграло решающую роль в выборе маршрута путешествия. Как и прежде, у него захватило дух при виде этих тонких струн-канатов, дрожащих под чудовищным весом полотна моста. Не меньшее восхищение вызывала работа многих художников и чеканщиков, покрывших тонким листовым серебром поверхность стальных пилонов, служивших не только для поддержания миллионотонной конструкции, но и для противостояния непрерывным ударам волн и постоянному давлению течения в глубинах пролива, отделяющего остров от материка. Это был монумент во славу человеческого гения, полезный и прекрасный, сооруженный лишь при помощи рук и разума, без какого-либо вмешательства сверхъестественных сил. Хоукмун всегда презирал трусливую и малодушную философию, утверждавшую, что человек не дорос до того, чтобы создать подобное чудо из чудес, что он никогда не совершил бы ничего выдающегося, если бы им не руководила какая-то могущественная, сверхъестественная или божественная воля либо некий более развитой разум, вторгшийся из иных пределов в Солнечную систему. Хоукмуна, напротив, поражали возможности человеческого разума.

Но вот густые облака понемногу начали рассеиваться. Несмелые лучи солнца проглянули сквозь редкие просветы в тучах и осветили серебряные нити моста, вспыхнувшие ажурным сияющим кружевом. Хоукмун глубоко вздохнул, втягивая в себя свежий морской воздух, пахнущий водорослями и йодом. Он улыбнулся, любуясь чайками, что кружили высоко в небе над вершинами пилонов, полюбовался белоснежными парусами судна, которое как раз в этот миг проплывало под одним из пролетов моста. Настроение его резко повысилось, и он стал с живостью разглядывать и обсуждать с Иссельдой сюжеты барельефов и чеканки, что встречались им на мосту. Путешественники принялись болтать о разных пустяках, о тех удовольствиях, что обещала им Лондра, если она окажется хоть наполовину столь же прекрасна, как и этот мост.