Антон Орлов - Медсестра

• Название: Медсестра
• Автор: Антон Орлов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33456-8

---

– Разве нельзя что-нибудь придумать? – чувствуя себя безнадежно несчастным, спросил Стефан.

– Придумай. Если сможешь забрать отсюда нас обеих, поедем с тобой хоть в Танхалу, хоть на край света. Только учти, у мамы артрит, гипертония и больное сердце. Надо, чтобы в дороге ей не стало хуже. На переезд нужны деньги, у нас их нет.

– Я достану. Продам парикмахерскую и вернусь за вами.

…На третий день Стефан смог встать с постели и прогуляться по коридору. Врач предположил, что Лепатра вытягивала у него жизненную энергию – возможно, бессознательно – и это подорвало защитные силы организма, но теперь, вдали от нее, он быстро пойдет на поправку. Порекомендовал сходить к знахарке – потом, в столице. На Мархене хороших знахарок давно уже нет.

Стефан слушал вполуха, мысли были заняты Эфрой. Вечером, собравшись с духом, подстерег ее в «холле» – помещении с обоями в сиротливый цветочек, скрипучими пружинными креслами и солянкой из пожелтелых журналов на рассохшейся этажерке – и, дико смущаясь, предложил почитать стихи.

Они устроились у окна, за которым растворялся в сумерках расчищенный от снега больничный двор. Мимо шаркали обитатели палат, несколько раз прошли туда-сюда, нарочито громко хихикая, давешние медсестры.

– Хорошие стихи. Ты с Сансельбы или с Кордеи?

– С Сансельбы, из Милаги. В Танхале умерла моя тетя и оставила в наследство парикмахерскую. Я давно хотел туда поехать. Скоро весна, будут праздники, карнавалы, новые тенденции в искусстве… Ну, я, в общем, тоже рассчитываю чего-нибудь добиться в столице.

Он продолжал смущаться и смотрел на облезлую этажерку, лишь время от времени взглядывая на Эфру. Глаза как будто покрыты изнутри морозными узорами. Длинные загнутые ресницы пепельного цвета и такие же брови. Волосы, наверное, светлые, но они наглухо упрятаны под объемистой белой косынкой с красным крестом. Пленительные – слово архаичное, но такое подходящее! – черты лица.

Долго бы просидели, если б дежурная докторша не турнула из холла: Стефана – в палату, а Эфру – какие-то пробирки мыть.

Вчера поздоровались, как друзья, опять пошли в холл, и состоялся тот разговор. Она рассказала кое-что о себе. То, о чем сплетничали медсестры, оказалось правдой: у нее действительно куча любовников. Сначала был только один, бывший одноклассник, но он поделился своей радостью с приятелями, и тем тоже захотелось.

– Их можно понять, – ляпнул Стефан.

Не надо было так говорить, но это он осознал уже задним числом.

– По-моему, их сможет понять только другая такая же мразь.

– Нет, подожди, я объясню, что я имел в виду… – надо было срочно исправлять положение, а он барахтался под ее взглядом, словно тонул в стылой проруби. – Сейчас ведь зима, внебрачные связи под запретом, а людям все равно хочется любви… Это после, когда наступит весна, можно будет флиртовать и гулять, сколько угодно, а зимние законы подавляют человеческое естество, поэтому любовь принимает такие неправильные формы, и тут больше всего виноват общественный уклад… Я по себе знаю, как это, когда хочется, а пойти некуда…

– Тогда можно взять картинку соответствующего содержания, закрыться в комнате на ключ и поработать руками. Честное слово, это более достойный выход, чем калечить на гормональной почве жизнь другого человека.

Стефан густо покраснел. Во-первых, он иногда так и делал, а во-вторых, его огорошило то, как просто Эфра рассуждает о стыдных вещах. Хотя она же медик, профессия накладывает отпечаток.

Несмотря на замешательство, он продолжал отстаивать то, что считал своей точкой зрения:

– Я не спорю, здесь все это приняло уродливую форму, но сама по себе чувственная любовь – это прекрасно. Сама по себе, несмотря на внешние формы…

– Да ты, что ли, совсем дурак?

– Подожди, я сейчас объясню… В больших и средних городах, несмотря на зимние запреты, есть подпольные бордели, они промышляют полуофициально, власти берут с них взятки и не мешают, наступит весна – они вообще развернутся. А в маленьких поселениях на отшибе, вроде вашего Мархена, если это не практикуется, люди ищут другой выход. Я думаю, если бы ты иначе к ним относилась, ты бы стала для них вроде королевы, они же видят, что ты красивая… Я вот что имел в виду, когда сказал, что их можно понять…

– Тогда желаю тебе самому когда-нибудь оказаться на моем месте, – глядя ему в глаза, холодно отчеканила Эфра.

Вторично огорошенный, Стефан смотрел на нее и моргал, понимая, что они, считай, уже поссорились. Почти поссорились: еще пара реплик – и обратной дороги не будет.

Тягостную паузу разорвал – нет, поправил себя Стефан, скорее пронзил, ввинчиваясь на бешеных оборотах в вечернюю тишину, словно тонкое ледяное сверло, – отдаленный визг, от которого кожа покрылась мурашками.

– Кесу, – заметила Эфра.

Будничным тоном, словно речь шла о визите почтальона.

– Что делать?..

– Сиди. Ничего не делать. Здесь мы в безопасности, они в больницу не полезут.

– Ты уверена? У них, что ли, такие благородные принципы?

– Не знаю насчет принципов, но они, как и люди, предпочитают здоровую пищу. За маму я тоже не беспокоюсь, она старенькая и сразу видно, что больная. Если есть выбор, они таких не трогают, а выбор у них – весь Мархен в ассортименте.

Этот безучастный циничный тон ужаснул Стефана даже больше, чем ее страшноватое пожелание.

– Не жалко?

– Кого там жалеть? Тех, кто меня не пожалел? Этих скотов могли бы остановить их близкие: родители, родственники, знакомые, наша малозаметная полиция, наш пропойца-губернатор… Могли, но не захотели. Так что желаю кесу приятного аппетита.

Она прохладно усмехнулась. К боевому визгу серых убийц прибавились крики людей и звуки выстрелов, но из окна был виден только больничный забор да уютные заснеженные крыши двухэтажных домов на другой стороне улицы.

– Могут пострадать не только взрослые, но и дети.

Стефану очень хотелось добиться от нее нормальной человеческой реакции.

– Ты считаешь детей добрыми ангелочками? Когда я иду по улице, они обзывают меня шлюхой и забрасывают снежками, а сопляки тринадцати-четырнадцати лет лезут с похабщиной, чем они лучше взрослых?

– Они просто ничего не понимают. У тебя рано или поздно будут свои дети…

– Сомневаюсь.

– Вдруг потом, когда все изменится, ты все-таки решишь их завести?

– Если ты думаешь, что женщина, которой неоднократно заливали во влагалище водку, после этого способна к деторождению, ты большой оптимист.

Стефан переменился в лице и несколько секунд молчал, наконец пробормотал:

– Тебе надо отсюда уехать… Я помогу.

Они так и не поссорились.

Сегодня его выписали. Наплыв раненых после нападения автохтонов, коек не хватает, а у него самочувствие более или менее сносное, да и страховка третьеразрядная – необходимый минимум.

Персонал больницы был охвачен возбуждением двоякого сорта. С одной стороны, работа в авральном режиме, все сбиваются с ног, с другой – подоспела хорошая новость. Проходивший мимо караван забросил на островок почту: из двадцати с лишним претендентов на Весенний престол, которым разослал письма губернатор-пропойца, шестеро откликнулись и пообещали посетить Мархен в ходе своих предвыборных турне. Причем один из них – по слухам, кандидат из пятерки самых перспективных – может нагрянуть сюда в ближайшие дни. Радовались все, кроме Эфры, ей было все равно.

В ожидании попутного каравана Стефан снял комнату в центре города, подальше от береговой стены, которая, судя по ночной заварушке, не являлась для кесу непреодолимым препятствием.

Эфра жила на той же улице. Несмотря на поздний час, он подстерег ее у подъезда и теперь уговаривал бежать в столицу.

– Если я уеду, может пострадать мама, – щуря свои удивительные морозные глаза, возразила Эфра. – Был случай, одна девчонка пообещала свидание такому же скоту, потом передумала, а тот с двумя приятелями встретил ее отца, который возвращался из мастерской, и так испинал, что он полтора месяца пролежал у нас в больнице, вышел инвалидом. И отец девушки, и те ублюдки были пьяные, под суд никого не отдали – решили, дело житейское. То, что в больших городах считается за криминал, у нас повседневная жизнь.

– Ты ведь не такая, как все, – подавленно заметил Стефан.

В горле щипало, и все казалось безнадежным.

– У меня хорошая мама. Она раньше историю в школе преподавала, хотя смысла в этом не было никакого. Таких скотов надо держать в рабстве и пороть каждый день, чтобы пикнуть не смели, а не давать им человеческие права, как тебе или мне, тогда можно будет нормально жить.

Стефан начал спорить, хотя это, наверное, тоже было ошибкой. Эфра нарисовала слишком страшную и безрадостную картину, и ему хотелось убедиться, что на самом деле все не так плохо. Может быть, на самом деле эти парни в нее влюблены и ведут себя грубо, потому что не умеют иначе? Она же потрясающе красивая! Стройная, полногрудая, с точеной шеей и тонкой талией, да еще шелковистые платиновые волосы – такие длинные, что коса толщиной в руку свисает ниже пояса. Конечно, каждому захочется… Стефан пытался объяснить ей, что праздник чувственной любви все-таки лучше зимнего воздержания, и если бы научить этих ребят правильно выражать свои чувства, всем стало бы хорошо.