Джим Батчер - Белая ночь

• Название: Белая ночь
• Автор: Джим Батчер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057086-7, 978-5-403-00429-9

На этот раз Гарри, похоже, ввязался в действительно опасную игру…

Кто-то убивает одну за другой ведьм города — даже самых слабых и неумелых.

Почему таинственный преступник щадит колдунов-мужчин, но планомерно уничтожает владеющих магическим даром женщин?

Возможно, потому, что колдовской Дар передается по наследству только по материнской линии?

Логика подсказывает: за убийствами стоят вампиры…

Но истина и логика совпадают, увы, далеко не всегда.

Гарри уверен: все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд…

---

Ласкиэль бросила на меня очень пристальный взгляд. Тени на ее лице легли глубже, словно в комнате стемнело.

— Обо мне мы не говорим.

Я сделал глоток колы.

— Я знаю, — мягко произнес я. — Мы говорим о Молли.

— Да, — кивнула она. — У меня есть цель. Миссия. Это не изменилось, — она отвернулась от меня, и тени вокруг нее сгустились. Она начала растворяться в них. — Я не меняюсь.

— Да, кстати, — заметил я. — Одна моя знакомая убеждает меня в том, что за последнюю пару лет у меня развился комплекс беспричинной злобы. Возможно, под влиянием… ну, мало ли кого.

Падший ангел повернул голову. Я заметил это только потому, что ее прекрасный профиль оставался чуть светлее сгустившейся вокруг него теней.

— Я думал, может, ты знаешь, — сказал я. — Скажи.

— Я уже говорила тебе, хозяин мой, — произнесла тень. — С тобой гораздо проще разговаривать, когда ты спишь.

Черт. В контексте разговора это звучало довольно зловеще. У каждого в характере есть стороны, которые надо держать в узде. Это то слабое, но явственно ощутимое желание перемахнуть через край, когда ты смотришь вниз с крыши высокого здания. Это мгновенная вспышка гнева, когда тебя подрезают, и ты испытываешь желание врезать своим капотом в багажник этого ублюдка. Это вспышка страха, когда что-то застает тебя врасплох в темноте, и твое тело разрывается между стремлениями драться или спасаться бегством. Можно называть это подсознанием, рефлексом, да как угодно: я не обижусь. Но это есть, и это есть у каждого.

У меня такого было в достатке даже до появления Ласкиэли.

Я же сказал: зловеще.

Падший ангел повернулся, чтобы исчезнуть — возможно, потому, что последнее слово осталось за ним. Жутковатое слово.

Я выставил вперед руку и усилием воли остановил ее. В конце концов, эта Ласкиэль существовала только в моих мыслях.

— Моя голова, — напомнил я ей. — Мои правила. Мы еще не договорили.

Она повернулась ко мне лицом, и глаза ее вдруг вспыхнули янтарно-алыми искрами Адского Огня. Собственно, только одни одни и виднелись в черноте.

— Смотри-ка, — произнес я. — Дело вот в чем. Мой внутренний злой двойник может обладать кучей свойств, которые я не могу позволить. Но он не кто-то чужой. Он — я.

— Да. Он. Полон злобы. Полон жажды власти. Полон ненависти, — она улыбнулась, блеснув острыми белоснежными зубами. — Он просто не обманывается на свой счет.

— Я не обманываюсь, — возразил я. — Злость — это просто злость. Она не хорошая. Она не плохая. Она просто есть. Важно то, что ты с ней делаешь. Как и со всем другим. С ее помощью можно созидать, а можно разрушать. Нужно только выбрать.

— Созидательная злость, — саркастически хмыкнула Ласкиэль.

— Известная также как страсть, — негромко напомнил я. — Страсть сбрасывала тиранов и освобождала рабов и узников. Страсть приносила правосудие туда, где царила дикость. Страсть пробуждала волю к свободе там, где не было ничего, кроме страха. Страсть помогала душам пробудиться от их жалкой жизни и строить что-то лучше, сильнее, прекраснее.

Ласкиэль прищурилась.

— И, кстати, — так же тихо добавил я, — такие вещи вообще невозможно делать без страсти. Злость всего одна из вещей, которые помогают создавать их — если она управляемая.

— Если бы ты в это по-настоящему верил, — заметила Ласкиэль, — у тебя бы не было приступов неконтролируемой злобы.

— Я разве говорил, что я идеален? — фыркнул я. — Множество людей ни разу в жизни даже не задумывались над тем, как управлять своей злостью. Я занимаюсь этим дольше некоторых и лучше некоторых, но не тешу себя надеждой на то, что я святой, — я пожал плечами. — Многое из того, что я вижу, злит меня. Это одна из причин, по которым я решил посвятить жизнь тому, чтобы что-то с этим поделать.

— Как ты благороден, — мурлыкнула она, добавив в свой голос еще сарказма. Что ж, пора было брать в руки метлу.

— Я просто использую злость для того, чтобы уничтожить вещи, причиняющие людям боль, а не для того, чтобы позволить ей брать надо мной верх, — сказал я. — Можешь говорить о моем подсознании все, что хочешь. Но на твоем месте я бы осторожнее подкармливал сидящего во мне Халка. Ты можешь своими руками сделать меня гораздо лучшим человеком — как только я разберусь с ним. Как знать, может, ты даже превратишь меня в святого. Ну, не в святого, а в кого-то, очень к нему близкого.

Демон молча смотрел на меня.

— Все очень просто, — продолжал я. — Я себя знаю. И я не могу представить себе такого, чтобы ты говорила и говорила что-то моему злому двойнику, а он ничего не сказал тебе в ответ. Я не думаю, что ты одна на меня влияешь. И я не думаю, что ты осталась совершенно такой, какой была, когда появилась во мне.

Она холодно усмехнулась.

— Какая заносчивость. Уж не думаешь ли ты, что способен изменить вечное, смертный? Я порождена на свет словом самого Всевышнего для цели такой сложности и важности, что ты не в состоянии постичь даже малой части ее. Ты ничто, смертный. Ты жалкая тлеющая искра. Сегодня ты здесь, завтра ты исчезнешь, а спустя тысячелетия и вся твоя раса исчезнет, и ты будешь не более, чем одним из бесчисленных легионов тех, кого я совратила и уничтожила, — она недобро сощурилась. — Тебе. Меня. Не. Изменить.

Я согласно кивнул.

— Ты права. Ласкиэли мне не изменить. Но я не могу и помешать Ласкиэли выйти из комнаты, — я пристально посмотрел на нее и понизил голос. — Леди, ты не Ласкиэль.

Я не уверен, но мне показалось, плечи темной фигуры чуть вздрогнули.

— Ты всего лишь ее образ, — продолжал я. — Копия. Отпечаток. И ты не можешь не меняться как тот материал, на котором этот отпечаток сделан. Как я. И кстати, у меня развились приступы беспричинной злобы. Чего такого ты нахваталась?

— Ты вводишь меня в заблуждение, — очень тихо произнесла она.

— А вот и нет. В конце концов, если тебе удалось меня изменить — даже если это и не означает, что я ни с того, ни с сего превращусь в Теда Банди… ну, или в Потрошителя — значит, ты уязвима ровно в той же степени. Более того, судя по тому, как обычно действуют такого рода штуки… ты не могла не измениться, чтобы сделать то, что ты со мной сделала.

— Это пройдет, как только я воссоединюсь с той, что заключена сейчас в монете, — заявила Ласкиэль.

— Но ты — та ты, которая говорит сейчас со мной — исчезнешь. Другими словами, — я вздохнул, — ты умрешь.

Наступила немного потрясенная тишина.

— Как нечеловечески умное сверхъестественное создание ты могла и не задуматься об этом, — я постучал пальцем по своему лбу. — Подумай. Может, тебе не обязательно быть Ласкиэлью.

Тень закрыла глаза; я перестал ее видеть, только ощущал ее присутствие в темноте. Наступило долгое молчание.

— Подумай об этом, — посоветовал я. — Что, если у тебя есть выбор? Своя собственная жизнь? А вдруг? А ты ведь даже не пыталась выбрать?

Я дал ей переварить немного эту мысль.

Из дальнего угла комнаты до меня донесся звук.

Очень тихий, очень жалкий звук.

Я сам издаю иногда такие — как правило, когда рядом со мной нет никого, кто мог бы это услышать. Та часть меня, которая хорошо знала, что значит испытывать боль, ощущала, как больно сейчас падшему ангелу, и это словно во мне самом проделывало маленькую, аккуратную такую сквозную дыру. Знакомое ощущение — и нельзя сказать, чтобы совсем неприятное.

Справляться с одиночеством нелегко. Я сам порой страдаю от него. И в такие минуты я хочу, чтобы это кончилось. Порой, когда рядом с тобой есть кто-то, когда ты касаешься этого кого-то на уровне, гораздо более глубоком, нежели обычное вежливое общение, ты испытываешь от этого удовольствие. Я, во всяком случае, испытываю.

И это не обязательно должен быть кто-то особенно симпатичный. Он не обязательно должен вам нравиться. Вам даже не обязательно с ним работать. Вам даже может хотеться врезать ему по носу. Иногда хорошая плюха тоже приводит к подобным отношениям.

Так у меня, например, с Марконе. Я терпеть не могу этого скользкого ублюдка. Но я его понимаю. Он держит свое слово. Я могу ему доверять — по крайней мере, в том, что он будет холоден, яростен и опасен. Еще как опасен. Приятно знать, что можно доверять хоть в чем-то. Вот такие у нас с ним отношения.

Даже тень Ласкиэли представляла для меня гораздо большую опасность, чем Марконе, но из этого вовсе не следует, что я не могу восхищаться ею, вполне осознавая исходящую от нее угрозу. Из этого не следует, что я не могу испытывать некоторого сочувствия той, чей образ существования связан с таким чудовищным одиночеством.

Жить гораздо проще, когда ты можешь отмахнуться от остальных как от монстров, демонов и прочих жутиков, которых надо бояться и ненавидеть. Дело только в том, что это невозможно сделать, не превратившись хотя бы отчасти, хотя бы немного в них. Ясное дело, тень Ласкиэли намеревалась утащить мою бессмертную душу на вечные муки в Геенну Огненную, но ненавидеть ее за это бессмысленно. Этим не добиться ничего, разве что душа запятнается и станет чуть темнее.