Владимир Щербаков - Красные кони (сборник)

• Название: Красные кони (сборник)
• Автор: Владимир Щербаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1976

Щербаков В. Красные кони: Рассказы. / Обл. и ил. худож. Р. Авотина.; М.: Молодая гвардия. 1976. — (Библиотека советской фантастики). — 302 стр., 40 коп., 100 000 экз.

---

Выслушав Сварогина, Гарин спросил, почему же утром осы вели себя иначе, почему первые кадры дают совсем иную картину и ни одного намека на осмысленность поведения.

— Нужно проверить еще раз, — твердо сказал Сварогин.

— А мне кажется, что осы поумнели навсегда, безвозвратно, если так можно сказать. Как вы думаете, Валентин? — Гарин пытливо взглянул на Колосова, словно действительно хотел решить занимавший его и всех вопрос большинством голосов.

— Согласен с вами, — просто сказал Колосов, — хотя ничего не понимаю. Так мне кажется, вот и все,

— Подумайте, — сказал Гарин и стал рассматривать один из камешков, захваченных им с холма.

— Да, да… — заговорил вдруг Колосов. — Они ведь могли… заметить, да?

— Допустим, — сказал Гарин, — допустим, что они заметили… Дальше.

— Они поняли, что над ними экспериментируют, — продолжал Колосов.

— Так, — кивнул Гарин. — Значит?..

— …Значит, перешли на естественные ориентиры, правильно?

— Конечно, — сказал Гарин. — Или научились читать.

— Позвольте, Геннадий Александрович, — встрепенулся Сварогин, — одно другого не исключает, скорее, дополняет. Осы могли и заметить, что идет опыт, и научиться читать по складам. И то, и другое сразу.

Появление неизвестного

— Наверху, в нашей лаборатории, оставалась коробка с осами, подарок физиков, — сказал поздно вечером Гарин как бы про себя, ни к кому не обращаясь.

— Ну так что? — спросил Кавардин.

— Пластмассовая коробка, прозрачная, с дырочками для дыхания, они очень заботливо все сделали и в день нашего приезда подарили, — продолжал Гарин уже громче, пристально всматриваясь в их лица. — Все видели?

— Видели, — откликнулся Колосов, — и не только видели. Мы же работали с ними. Записывали спектры. О чем вы, Геннадий Александрович?

— Да вот о чем: где она?

— Там же, в лаборатории.

— На полке?

— На полке.

— Увы…

— Это недоразумение, — сказал Кавардин, — я поднимусь посмотрю. Пойдем вместе, Валя!

Они вышли: Мягко закрылась дверь. Шаги на лестнице. Потом тишина. Едва слышно хлопнула дверца шкафа. Еще раз. Голосов слышно не было; но Гарин легко представил себе, о чем они там говорят. О коробке, которая вот-вот, должна найтись. И не находилась… Сварогин спросил:

— Вы думаете, она пропала?

— Не знаю, — сказал Гарин, — не знаю, что и думать.

— Мы не могли ее потерять, — сказал с порога Кавардин. — Отыщется.

— Не уверен, совсем не уверен в этом, — словно размышляя вслух, пробормотал Гарин.

— Это так важно?

Гарин встретил настойчиво-вопросительный взгляд Кавардина.

— Важнее, чем можно представить.

— Не понимаю вас.

— Я тоже, — сказал Колосов.

Гарин повернул ручку приемника. На экране возникло лицо дежурного по орбитальной станции. Он приветливо обратился к Гарину:

— Добрый вечер, Геннадий Александрович.

— Добрый вечер, — откликнулся Гарин, — скажите, когда к нам ждать польскую группу биологов?

— Через две недели. После акклиматизации. Мы сообщали вам…

— Да, сообщали, — сказал Гарин, — спасибо. Объемный экран померк, превратился в малозаметный листок, приколотый к стене обычной булавкой.

— Ну вот, — Гарин окинул взглядом коллег, — слышали: через две недели. Значит, кроме нас, здесь никого нет. Совсем никого. От полюса до экватора и от экватора до другого полюса. Ни души. А между тем… Пойдемте со мной.

Гарин пропустил вперед Кавардина, Колосова и Сварогина, тщательно закрыл дверь, потом повел их вокруг дома к окнам, выходившим на южную сторону.

— Стоп, — тихо скомандовал он. — Вот здесь… Смотрите.

Над самым окном сиял факел кометы. В его призрачно-желтом свете они увидели в песке выемку, вмятину и еще, поменьше, — они тянулись в пустыню неровным пунктиром: следы. Гарин шагнул, и все увидели, что длина его шага примерно такая же, как расстояние между отпечатками на песке: это были следы ног. Они начинались под самым окном.

Он обернулся. Их лица казались неподвижными, застывшими, как маски. Неосознанное чувство настороженности сковало его на мгновение, потом, уже улыбаясь, он показал другие следы, ведшие к дому.

— Это следы того, кто украл ос.

— Отсюда простой вывод, — сказал Кавардин, — нужно…

— Нет, только не здесь… — возразил Гарин. — Пойдем. Они вернулись в дом.

— Нужно еще наловить ос, — закончил Кавардин свою мысль.

…У Сварогина не получилось хорошей коробки. Тогда он сделал остов из проволоки и обтянул его прозрачной пленкой, такой плотной, что осы ни за что не справились бы с ней, вздумай они вырваться на волю. Долго обсуждали, где подвесить это сооружение. Если за ним придут, то искать его долго не должны — мало ли случайностей, которые будут неожиданной помехой. Да и наблюдатели при этом подвергаются некоторому риску, несмотря на все меры предосторожности. Решили было оставить пакет с осами на видном месте — на втором этаже, где находилась исчезнувшая коробка. Но Кавардин возразил место уже примечено, вызовет подозрения. Не лучше ли «перепрятать»? В конце концов сошлись на том, что приманку надо подкинуть на первый этаж, в общую комнату, а наблюдателям остаться на втором этаже. Окна открыть, держать наготове фотоаппараты и кинокамеру, оружие, рацию.

Двое по этому плану уходили в пустыню: во-первых, работа не ждала, во-вторых, прекращение обычной программы исследований, вероятно, вызвало бы настороженность. Двое занимали наблюдательные посты у окна. Кому-то пришло в голову соорудить перископ чтобы ничем не выдать своего присутствия.

На другой день вечером отловленных ос перевели в пакет. Рано утром Гарин лично проинструктировал Сварогина и Кавардина. Потом он уехал с Колосовым, но не так далеко, как обычно. Через полчаса узнал по радио, все ли в порядке, и приказал быть начеку, (Этот приказ был передан специальным кодом, в случае чего расшифровать его кому-нибудь постороннему было бы весьма трудно.)

Те кого ожидали на станцию с визитом, предположительно обнаружили пропажу утром, причем по пустующим норкам (правда, это скорее походило на смутную догадку, чем на гипотезу, но так оно и оказалось по выяснении всех обстоятельств, много позже).

До полудня было тихо. Кавардин делал зарисовки пейзажей по памяти. Сварогин дежурил. Потом ему это тоже надоело. Он полистал томик стихов, написал письмо брату, которое с орбиты передали в эфир. (Для этого он вызвал оператора нейтринной установки корабля и еще несколько минут говорил с ним о новостях, не сказав, однако, ни слова о предполагаемом визите на станцию — ведь для этого пришлось бы запросить разрешение на работу кодом.)

Повинуясь неосознанному побуждению, Кавардин к полудню стал внимателен, словно предчувствуя неизбежность встречи.

Сварогин расположился у противоположного окна так, что извне был заметен, пожалуй, лишь патрубок перископа. И каждый раз перед ним маячило одно и то же: невысокие столовые горы незаметно переходили в дюны, в холмы с темными гребнями опаленной глины и пурпурными заплатами девственного кустарника. Сквозь караваны пылевых облаков, разрезая их слепящими лучами, прорывалось солнце. Края облаков то подрумянивались, то незаметно сливались с небом, то растворялись. И ясно очерченное облако вдруг переставало существовать, и на месте его выступало новое, почти живое существо небесного зверинца. По мере того как раскаленный шар подбирался к зениту, воздух обретал все большую текучесть и, дрожа, колыхался над песками.

Сварогин ощутил на своем плече осторожное прикосновение. Он поднял голову и увидел совсем рядом лицо Кавардина. Приложив палец к губам, тот показывал рукой чуть влево, туда, где горячие краски сверкали особенно ослепительно. Кавардин тотчас же присел, спрятавшись за подоконником, а Сварогин без труда увидел силуэт человека, стоявшего там, впереди, за окном, точно в раздумье. На нем была светлая одежда, на голове капюшон или накидка — она скрывала верхнюю часть лица. Сварогин поднял бинокль, но Кавардин крепко сжал его руку, бинокль упал. Кавардин мягко подхватил его и молча положил на пол. Блеск стекол выдал бы их.

Сварогин затаил дыхание. Человек сделал несколько шагов в их сторону, постоял, потом двинулся опять. Край капюшона, наверное, мешал ему смотреть, и он откинул материю. Его лицо, неподвижное и обветренное, тем не менее не казалось маской. Сварогин успел заметить морщины на просторном лбу, продолговатые глаза, сухие тонкие губы и уши, вылепленные как бы из фарфора.

Сварогин щелкнул затвором аппарата. Минуту спустя он включил кинокамеру. Человек продолжал идти. Он даже не смотрел на окно. (Тут Кавардин мысленно отругал себя: окно следовало бы закрыть с самого начала непростительная ошибка!)