Татьяна Смирнова - Зона сумерек

• Название: Зона сумерек
• Автор: Татьяна Смирнова
• Жанр: Фэнтези

Повесть о байкерах, мистике, свободе, Трассе.

---

На твоей ладони знак Падшего. Он горит так ярко, что я заметил его от дверей.

Бред сумасшедшего! Впрочем, оба они бредили.

Колобок развернул ладони и совершенно машинально поднес к глазам.

Никаких знаков на них не было, и он почувствовал заметное облегчение. Этот парень был, действительно, болен. И возможно — неизлечимо. Колобок почувствовал усталое раздражение. Разговор был бесполезен, его поездка сюда была бесполезна. Вся его затея с самого начала была бесполезна. Да еще эти глаза, которые смотрели неотрывно с глубокой печалью…

— Если ты такой глазастый, то почему сидишь тут, а не в прокуратуре?!

— раздраженно бросил Колобок, Это вопрос вкуса, — Руслан усмехнулся. Но этот раз Колобок мог бы поклясться, что не ошибся. Нет, он все-таки не был психом, ирония сумасшедшим недоступна.

Тебе же лучше, что я сижу именно здесь, а не в кресле прокурора, — продолжил он через минуту, — иначе мне пришлось бы судить тебя, а я не люблю быть судьей…

Странный разговор непозволительно затянулся. Колобок уже понимал, что то, за чем он пришел сюда, он не получит, сделка не состоялась и у него больше нет времени, но уйти отчего-то не мог. Взгляд темных глаз без усилий удерживал его на месте и заставлял задавать вопросы один глупей другого. И сейчас у него, помимо воли, вырвалось ироничное:

— В чем же я виновен? Не убивал, не крал, не лжесвидетельствовал…

Почитал отца и мать, — с той же неуловимой усмешкой подтвердил Руслан и вдруг спросил, — а сюда ты пришел… зачем?

Ой, много чего мог ответить Колобок. Он вскинул голову…

— Не надо оправдываться, — мягко оборвал его странный заключенный, — я

— пока не судья. Судья придет позже.

"Господи, а ты то… кто?" с суеверным страхом подумал Колобок.

Я был меч, — ответил Руслан так, словно услышал, — теперь я щит. И этот щит опустился над тобой. Так хочет тот, кто не обязан объяснять своих решений… А теперь иди. И постарайся использовать с толком то время, которое тебе отпущено. Его осталось совсем мало.

Заключенный на мгновение прикрыл глаза тяжелыми веками и Колобок, почувствовав свободу, отпрянул назад. И выкатился из камеры.

По спине ручьями стекал пот. Волосы слиплись. Он с силой вжал лицо в ладони и потряс головой, прогоняя дикие мысли. Выходит, и вправду, сумасшествие заразно. Внезапно взгляд его упал на правую руку. Освещение в коридоре, по сравнению с камерой, было почти слепящим и Колобок отчетливо разглядел отпечаток трех цифр, вдавленных в ладонь. И мгновенно покрылся "гусиной кожей". 666. Знак дьявола… Господи, что это?

Кретин, решил он через минуту. Законченный и набитый. Неврастеник.

Брелок, ключи от машины Глеба. Номер 999. Он слишком сильно сжимал его в руке.

— А «Вальтерок» — то? Забыли?

Колобок обернулся. Оглушенный мыслями он не заметил, как оказался у выхода и проскочил мимо охранника

— Возьмите, — прибавил тот, протягивая оружие, — пригодится. Для спасения души.

— Спасибо, — кивнул Колобок и вышел уже окончательно.

Ночь не принесла ощутимой прохлады, ветер был горяч и порывист, казалось, чье-то частое дыхание витало над зажатым в скалах Халибадом.

Колобок поднял глаза к небу, и низкие звезды показались ему как никогда прекрасными. На них хотелось смотреть и смотреть, до тех пор, пока рассвет не прогонит их с небес.

«Бавария» пригасила верхний свет. Двери стояли нараспашку, в проеме маячил черный силуэт похожий на вопросительный знак. Рдел огонек сигареты. Чуть поодаль Колобок заметил квадратные фигуры с бычьими шеями и безупречной центровкой.

Внутри орал телевизор, что-то о боях местного значения в ущелье Аю-Гир, не так и далеко отсюда. Девицы перекочевали от дверей к столу и уже откровенно висли на «гостях» и «хозяевах», девицы, все до одной, были пришлыми и о межнациональных разборках между алатами и сартэками знали меньше, чем о загробной жизни.

А оно им нужно?

Политика — это экономика. Экономика — это нефть. А нефть — сама по себе политика, — толковал Эконом своему соседу, склонившись на плечо зеленоглазой красотки, чем-то неуловимо напоминающей Мишель Мерсье. Та хихикала… только глазки у нее были настороженные. нехорошие были глазки.

— Кобылка чистых кровей, — буркнули рядом, — и — ясно, из какой конюшни.

Колобок обернулся и заметил пожилого мешхарца, без пиджака, с расстегнутым воротом. Галстук черный, как вся его жизнь, болтался на спине.

Махнем? — деловито спросил он, — за дружбу народов и мир во всем мире.

Колобок обвел глазами зал… и вдруг некстати подумал, что странный заключенный при том скудном освещении разглядеть злополучные отметины у него на ладони никак не мог… Но мысль мелькнула и пропала.

Пузо ел так, словно это был последний ужин в его жизни, поминутно вытирая о салфетку короткие пальцы. Зять, вися над ним что-то толковал с обидой и недовольством. Девки исправно наклоняли бутылки. Постепенно голоса становились громче, жесты — шире. Глаза беспокойно метались по кабаку, словно искали чего-то и Колобок понял, что они ищут. И сообразил, что вскоре — найдут.

За мир так за мир, — тихо сказал он и одним махом опрокинул стопку, не ощущая крепости знаменитой халибадской водки. Бармен тут же наполнил ее снова. Колобок взял, крутанул в пальцах и быстро выпил, словно стараясь отделаться от неприятной работы.

Вы… — рыгнул Эконом и взгляд светлых глаз, описав плавную дугу, уперся в мешхарца, — вы задавили Халибад. Вы заставили снять таможню… "Кровь дракона"… Нет в Мешхаре никакой нефти. Может и была… лет пятьдесят назад. А теперь нет!

— Но, позвольте…

— Нет в Мешхаре нефти, — рявкнул Кавказец, — а обещали… долю с трассы, бензин по льготным ценам… Что еще?

— Дерьма на лопате, — отчетливо выговорил собутыльник Колобка и посмотрел на алата сощуренными, абсолютно трезвыми глазами.

Смелыми стали? «Дельтами-Смерчами» обложились и рады, как свинья в любимой луже. А где сейчас твоя Дельта? Я тебе скажу где. И сам ты там! Пузо налег своим необъятным «авторитетом» на стол так, что толстые ножки заскользили по полу и зазвенела посуда.

Я говорил — дайте денег и не мешайте. Хотя бы год не мешайте. Вернем с процентами!

Да ну? — изумился его сосед, — да вам сколько не давай — мимо пальцев проходит. Или деньги скользкие, или руки косые…

— Руки косые? Бутылку видишь? Вон там, на конце стола.

— Ну, вижу, дальше что?

Пузо зашарил себя по ляжкам и блуждающий взгляд его уперся в Бара.

Начальник ОВД на другом конце стола полулежал, уронив голову на вытянутые руки, среди уроненных фужеров и опрокинутых тарелок с дарами моря.

— Пистолет с собой? Давай сюда.

Услышав голос Халифа Бар шевельнулся, сделал попытку поднять голову, но, не совладав с тяжелыми мыслями, уронил ее в тарелку.

Вокруг зашевелились, попытались привести Бара в чувство, послали за холодной водой. Кто-то неловко толкнул Колобка локтем.

Перед его глазами качались столы и люди. Колобок сунул руку в задний карман. Выудил оружие. Машинально обтер салфеткой и бросил на стол между мешхарцами и халибадцами.

Только аккуратнее тут, мать вашу! — вырвалось как-то против воли. А ноги сами вынесли из кабака под звездное небо, на свежий воздух.

"А, гори все огнем", подумал Колобок.

И сбылось по слову его.

Халибад загорелся в третьем часу ночи. Может быть от петарды, может быть причиной беды стал оставленный во дворе мангал или случайная сигарета.

Или чаша чьего-то терпения наконец переполнилась.

Сначала вспыхнул косоватый домик на окраине и в какие-то считанные минуты превратился в гудящий огненный столб, от которого во все стороны летели искры. Деревья, росшие рядом, мгновенно почернели и съежились, а пламя, почти не встречая сопротивления переметнулось вслед за ветром на другую сторону. Когда кто-то из самых трезвых горожан наконец опомнился и сообразил позвонить в пожарную, горело уже девять домов на двух улицах и занимался десятый. Ночь осветилась на много кварталов вокруг, шалые искры летели в небо. Со звуком пистолетных выстрелов лопался шифер. Такие вещи както очень быстро собирают толпу, и она. действительно, собралась. Как-то враз протрезвевшая, но словно впавшая в ступор. Люди смотрели на взбесившийся огонь не отводя глаз и только тихонько, по шажочку, отступали назад. И когда, завывая сиренами, на окраину вылетели сразу пять пожарных машин — ровно столько, сколько их было в городе, всем уже было ясно что сгорел старый Халибад, сгорел окончательно и бесповоротно и больше его не будет.

Гавриш посторонился, освобождая место, и на каменный пол шагнул худой пацан, вроде подростка. С вихрастым хайром, перетянутым тесьмой, черном безразмерном и бесформенном прикиде с монтановским орлом на спине. На поясе маячила коробка плейера. Челюсти равномерно двигались под нечто в ритме рэпа.