Андрей Еременко - Сталинград: Записки командующего фронтом

• Название: Сталинград: Записки командующего фронтом
• Автор: Андрей Еременко
• Жанр: История
• Год: 1961

Книга «Сталинград» охватывает в основном действия войск Юго-Восточного и Сталинградского фронтов в период Сталинградской битвы. Чтобы читатель имел более широкую общую картину событий того периода, даются, но весьма кратко, сведения о действиях соседних фронтов. Эта краткость ни в коей мере не должна умалить значительный вклад в общее дело победы воинов этих фронтов. Фотоиллюстрации также даются по двум названным фронтам. Книга создана главным образом на основе личных воспоминаний. При ее написании использованы архивные материалы, военно-исторические труды отечественных и зарубежных авторов, фронтовая печать. Отдельные участники битвы по просьбе автора любезно предоставили в его распоряжение имевшиеся у них материалы. В связи с этим автор приносит сердечную благодарность: Маршалу Советского Союза К. С. Москаленко, генералу армии Ф. И. Голикову, генерал-полковнику М. С. Шумилову, Маршалу авиации Н. С. Скрипко, генерал-лейтенанту авиации Н. Г. Селезневу, генерал-лейтенанту Н. П. Анисимову, генерал-майору Е. А. Райнину. Искренняя признательность выражается майору В. К. Печоркину за большую помощь в обработке материалов и подготовке рукописи к печати, полковнику Ф. В. Орлову, который помог автору восстановить в памяти многие детали боевой жизни и принял участие в обработке некоторых материалов, а также полковнику В. С. Петрухину за помощь при изготовлении схем и В. А. Дружкову за подготовку фотографий. [4] Участникам великой битвы под Сталинградом в знак глубокого уважения посвящает свой труд автор. [5]

---

Содержание донесения, которое направлялось Ставке, сводилось к следующему.

Противник прорвал оборону Сталинградского фронта на его левом фланге в районе Вертячий, Песковатка и стремительным ударом на восток в районе Латашанка вышел к Волге, разрезав таким образом фронт на две части.

Наступающие вплотную подошли к северной окраине Сталинграда, где они были остановлены, и начали обстрел Сталинградского тракторного завода. Были перерезаны две железнодорожные линии, подходящие к Сталинграду с севера и северо-запада.

Таким образом, вместе с определенным тактическим успехом противнику удалось добиться серьезного нарушения наших коммуникаций: волжского водного пути, по которому шло снабжение горючим не только армии, но и страны, и железнодорожных линий, питавших войска обоих фронтов.

Зверская бомбардировка города, кроме непосредственных последствий, создала исключительно тяжелое положение для работы промышленных предприятий, затруднила как деятельность городских советских и партийных органов, так и работу штабов по руководству войсками.

В полночь мы с болью в сердце подписали это донесение Верховному Главнокомандованию. После этого к моему столу присели товарищи Хрущев, Василевский, Малышев и Чуянов. Мы обсудили положение, создавшееся в Сталинграде. В связи с резко изменившейся обстановкой на фронтах секретарь обкома поставил вопрос о необходимости эвакуации некоторых промышленных предприятий за Волгу и о подготовке к взрыву ряда других. Обменявшись мнениями, решили позвонить в Ставку.

Сняв трубку прямого телефона, я доложил И. В.Сталину буквально следующее:

– Положение в Сталинграде тяжелое, о чем я уже донес вам. Нами принимаются все меры, чтобы отстоять Сталинград. Но у городского руководства, которое к нам обращалось, есть мнение о необходимости эвакуации ряда предприятий за Волгу и подготовки к взрыву ряда других. Мы с Никитой Сергеевичем этого мнения не разделяем. [140]

Верховный Главнокомандующий ответил на это приблизительно так:

– Я не буду обсуждать этого вопроса. Следует понять, что если начнется эвакуация и минирование заводов, то эти действия будут поняты как решение сдать Сталинград. Поэтому ГОКО запрещает подготовку к взрыву предприятий и их эвакуацию.

Все собравшиеся поняли ответ И. В. Сталина без моих объяснений.

Сразу же после этого мы составили обращение: одно к войскам, другое к населению Сталинграда. В них было указано, что Государственный Комитет Обороны требует вернуть захваченную врагом узкую полосу сталинградской земли, окружить находящихся здесь гитлеровцев и истребить их. С этой целью необходимо усилить контратаки на этом участке с тем, чтобы закрепиться вновь на внешнем сталинградском обводе. Документы подписали товарищ Хрущев и я.

Эти обращения помогли нам мобилизовать все силы на отпор наглому врагу.

Не успели мы закончить эту работу, как адъютант доложил о прибытии начальника разведки Сталинградского фронта. Он просил разрешения представить для допроса пленного, могущего, по его мнению, дать ценные показания.

Вводят немецкого летчика, довольно молодого, с холеным надменным лицом. Приказываю переводчику спросить воинское звание и фамилию пленного. Раздаются громкие, лающие звуки: «Лейтенант имперских военно-воздушных сил барон такой-то».

– Спросите, что он имеет сказать командующему фронтом, – снова говорю я переводчику.

Снова звучит резкий голос военнопленного. Заявив о том, что он служит в подразделении, которым командует внук канцлера германской империи князя Отго фон Бисмарка, вражеский летчик просит сохранить ему жизнь.

Отвечаю, что, по-видимому, лейтенант привык принимать геббельсовское вранье о зверствах Красной Армии за чистую монету.

– Скоро вы убедитесь, что многое из ваших прежних представлений является не более чем юношеским заблуждением. Ваша жизнь будет сохранена, как и [141] жизнь всех германских военнопленных, потому что Советский Союз придерживается общепринятых законов ведения войны. Кстати, вы убедитесь, куда приведет Германию война за неправое дело. Почему вы сожгли Сталинград? – спросил я в упор, с ненавистью глядя на этого молокососа. Ведь это он и ему подобные в течение сегодняшнего дня превратили город в руины. Он побледнел, как-то сжался и растерянно произнес: «Таков был приказ фюрера. Если бы русские сдали Сталинград, город был бы сохранен, а теперь он исчезнет с географической карты».

– Поживем – увидим, – ответил на это Никита Сергеевич.

О планах фашистов на будущее этот недоросль ничего не знал.

Приказал отправить пленного в тыл. Предположив, что его поведут на расстрел, барон вдруг мертвенно побледнел и, круто повернувшись ко мне, со слезами на глазах вновь попросил пощадить его. Пошатываясь, он вышел в сопровождении начальника разведки, смущенного тем, что никаких ценных сведений командование не получило{29}.

Казалось, что день закончился, но тут прибыл один из офицеров связи, только что вернувшийся с передозой у северных окраин Сталинграда. Приказываю ему доложить подробности боев на том участке, где он был. Вот что он рассказал:

«В минометном батальоне капитана Саркисяна, когда я туда приехал, только что закончился обед. Люди, утомленные степным зноем, разместились по тенистым уголкам. Кто с книгой или газетой, кто за письмом к родным. Подразделение находилось в этот день во втором эшелоне. Однако командир строго и требовательно следил за тем, чтобы все виды охранения несли свою службу без малейших послаблений. [142]

В 16 часов 30 минут в блиндаже капитана зазвонил телефон. Докладывал командир взвода лейтенант Бабко:

– На высоте перед взводом появилась группа танков. Стволы их пушек направлены на город. Чьи танки – неизвестно.

Через полторы минуты об этом же доложил мотоциклист из боевого охранения.

Бабко продолжал наблюдать. Взяв с собой четырех бойцов, он выдвинулся навстречу танкам. С расстояния примерно 50 метров он заметил на машинах красные флажки. Несколько дальше стояли автомашины с пехотой. Впереди несколько трехтонных зисов, за ними другие автомобили, так тщательно замаскированные маскировочными сетями, что определить их марку не было возможности.

Приказав автоматчикам остаться на месте, Бабко подошел к танкам и крикнул:

– Командир колонны, ко мне!

Люк ведущей машины медленно приподнялся. Из него высунулся человек в синем комбинезоне и кожаном танкистском шлеме. Он ничего не ответил Бабко, только рукой махнул: «Проходи, мол, не надоедай…»

Выслушав историю о «немых» танкистах, командир батальона пришел к выводу, что, переодев своих солдат в красноармейскую форму и усадив их на несколько советских машин с красными флажками, фашистское командование решило прорваться к городу. И это. врагу почти удалось: танки и пехота противника прошли без выстрела передовую и оказались здесь, на подступах к городу.

Вскоре новые донесения подтвердили предположение Саркисяна. Батальон стал лицом к лицу с прорвавшимся противником, превосходившим его по численности.

Командир батальона приказал батарее тяжелых минометов вести по вражеским танкам огонь; другой батарее (батальонные минометы) – поставить огневую завесу между танками противника и его мотопехотой. Ряду батарей было приказано уничтожать машины с пехотой и отдельных вражеских стрелков, которым удастся просочиться через огневую завесу. [143]

Первый танк появился в зоне обстрела минометного расчета старшего сержанта Бабикова. Наводчик Махловский выпустил мину и угодил ею прямо под гусеницы. От второй его мины остановился еще один немецкий танк. Мотопехота, пытавшаяся прорваться через огневую завесу, понесла большие потери и откатилась за высоту. За ней последовали и танки.

Пытаясь закрепиться на высоте, враг начал окапываться. Капитан Саркисян приказал немедленно перестроить систему огня. Теперь одна батарея тяжелых минометов продолжала бить непосредственно по танкам, а две другие повели методический огонь по глубине немецкого боевого порядка.

Фашисты снова пошли на штурм. Результат второй атаки оказался еще плачевнее для нападающих. У высоты осталось больше 20 пылающих автомашин и десятки трупов солдат и офицеров. Враг откатился, но и положение минометчиков было довольно затруднительным. Мины иссякли, а бронированные машины в громе пушечных выстрелов и в лязге гусениц снова катились на минометчиков.

Комбат поднял над головой противотанковую гранату. В едином порыве с гранатами в руках поднялись за командиром все минометчики и пошли навстречу танкам. Взорвалась под гусеницей танка первая граната. За ней вторая, третья… десятая. Пять танков с подорванными гусеницами остановились в степи.

Пока шла неравная борьба минометчиков с танками, сзади слышались частые и дружные залпы. Это били по врагу зенитчики, соседи, пришедшие на выручку. Их огонь был метким и сокрушительным. Один за другим танки выходили из строя. Враг здесь был остановлен».