Биверли Бирн - Неугасимый огонь

• Название: Неугасимый огонь
• Автор: Биверли Бирн
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88590-009-4

Первый роман трилогии современной американской писательницы повествует об истории могущественного клана Мендоза на протяжении веков. В нем читатель найдет увлекательные приключения на фоне экзотических испанских пейзажей.

На русском языке публикуется впервые.

---

Софья не стала противостоять натиску толпы, сдавившей ее со всех сторон. На ней была темная одежда, лишенная каких-либо украшений или даже цветов. По ее платью невозможно было определить, цыганка она или нет, она не походила даже на жительницу Андалузии. Этот туалет ничем не отличался от тех нарядов, которые были на большинстве модно одетых женщин: платье с тесно облегающим лифом, на который спускалась наброшенная на волосы шаль, и юбка, нисходившая колоколом от талии и прикрывающая щиколотки ног. Софья не должна была отличаться от толпы.

Внутри ограждавших площадь стен она нашла место, где могла стоять, облокотившись на украшенный флагами подиум с возвышавшимся на нем креслом, которое занимал официальный распорядитель-алькальд.[9] Мэр Мадрида был избран членами городской гильдии и жители города почитали его больше, чем даже самого короля. Жена алькальда восседала рядом с ним. Как пчелы слетаются на мед, так и жители спешили к этой паре, выкрикивая приветствия и поздравления.

Спустя каких-нибудь десять минут все пространство перед ареной, было заполнено людьми, за исключением разве что посыпанного песком круга, предназначавшегося для схватки. Взгляд Софьи наткнулся на усеявших крыши близлежащих домов детей – вероятно, цыганята, – подумала она. Время от времени ей на глаза в Мадриде попадались цыгане, но никого из знакомых среди них она не заметила. Сама же она встреч с ними не искала. И теперь Софья надвинула на лицо шаль, скрывавшую ее, и стала ждать. Скоро начнется зрелище. Сейчас трое тореро, которым сегодня предстояло выйти на арену, молились своему покровителю Эль Кристо де ла Салуд в маленькой часовне позади площади.

Краем глаза она заметила какое-то движение. Алькальд взмахнул белым полотнищем. Настало время корриды. Фанфары и барабаны начальными нотами пасадобля возвестили о том, что коррида начинается. Процессия медленно подходила к площади. Во главе ее шествовали трое тореро, позади них раздельными колоннами шли свиты каждого тореро—бандерильеро, пикадоры и их ассистенты на арене. Процессию завершали три мула, которые по традиции должны были оттаскивать с арены туши убитых быков.

Какое великолепное зрелище! Какое богатство красок, одежды, какие украшения, накидки, колокольчики, султаны, кисточки! Процессия пересекла арену и в почтительном поклоне замерла перед алькальдом. Раздался одобрительный гул толпы, когда тот бросил слуге ключ от стойла, где ожидали боя быки, и тот поспешно спрятал их в шляпу. Толпа загудела еще, когда жена алькальда наклонилась через перила и махнула своим шелковым шарфом самому высокому тореро.

Софью не впечатляла вся эта свистопляска, она никогда не интересовалась корридой. Она пришла сюда, чтобы увидеть алькальда и его супругу. Сейчас, когда начались эти церемонии, она могла приблизиться к ним, без особого риска быть замеченной, ибо супружеская пара была целиком поглощена зрелищем. А увидеть эту пару ей очень хотелось, потому что мэром Мадрида был не кто иной, как Хавьер, ее покровитель, а его жена не была толстой уродиной, как говорили Софье. Она выглядела молодой, красивой и очень счастливой и по всему было видно, что Хавьер ее обожал.

– Что случилось, Софья?

– Ничего.

– Нет, что-то произошло. Я знаю тебя, дорогая, вот уже год и, кажется, изучил тебя хорошо.

– Хавьер, почему ты мною занимаешься?

Ее вопрос его не удивил. Он отложил в сторону вилку и сказал:

– Можно, я отвечу на это тоже вопросом: почему ты осталась?

Она затеребила брошь на груди платья. Это был сапфир. Хавьер как-то сказал, что этот камень подходит к ее глазам.

– Тебе ведь известно, какой я жизнью жила до встречи с тобой, а ты оказался так добр ко мне, Хавьер.

– А теперь? – спросил он. – Ты уже освоила все, чему я тебя учил и, тем не менее, не уходишь.

– Куда я пойду? И, кроме того… – Она замолчала, раздумывая над тем, как верно передать ему свои размышления. – Есть кое-что еще, о чем ты, может быть, даже и не догадываешься, но для меня это очень и очень важно. Ты дал мне время, чтобы созрела моя ненависть.

– Ты права. Я действительно об этом и не думал. Ты и ненависть – вещи несовместимые.

Голос Софьи задрожал.

– Ты ошибся во мне, Хавьер. Я не святая и знаю, что такое ненависть. – Она не могла больше спокойно сидеть и встала из-за стола. – Я же рассказывала тебе о моей дочери и как она погибла.

– Да, рассказывала. Так это твой цыган-муж научил тебя ненавидеть, разве не так?

– Он не мог научить меня этому. Я уже сказала, что ты дал мне возможность, время, чтобы его возненавидеть. Мои чувства к Пако родились до встречи с тобой и до того, как я ушла из Трианы. Но в первый год я не имела возможности задуматься над всем, что с ним связано, я должна была бороться за жизнь и почти забыла о его существовании.

– А теперь?

– А теперь у меня достаточно времени, чтобы многое обдумать и выработать какой-то план действий.

– План отмщения? – спросил Хавьер. – Знаешь, сколько таких планов придумано за прошедшие столетия? И почти ни один из них не достиг своей цели. Отмщение и ненависть – это слишком сильные чувства, моя дорогая Цыганочка. Они способны затмить разум. Если ты желаешь добиться чего-нибудь, то поспешность тебе будет не на руку. Помни об этом всегда и, возможно, будешь за это вознаграждена. Скажи мне, а что ты хочешь предпринять? Как ты хочешь рассчитаться с этим убийцей?

– Я еще окончательно не решила, все мне кажется какими-то полумерами. Но я об этом думаю постоянно, времени, к счастью, у меня достаточно.

– И поэтому ты не уходишь?

Софья покачала головой.

– Лишь отчасти. У меня есть несколько причин не спешить. Но ты так и не ответил на мой вопрос, почему ты меня продолжаешь поддерживать? Ведь то, о чем ты иногда меня просишь, очень немного, Хавьер.

– Мне кажется, что ты себе все представляла по-другому. Чтобы я ни обещал тебе поначалу, ты не могла не думать о том, что я однажды предложу тебе разделить со мной ложе.

– Я сразу об этом подумала.

Сколько раз Софья смотрела на это такое знакомое и дорогое лицо. Он, как всегда, с большим пониманием и терпением выслушивал ее.

– Я думала об этом до тех пор, пока не узнала, что ты алькальд и не увидела твою жену, – мягко сказала Софья.

Наступила долгая пауза. Наконец Хавьер заговорил.

– Коррида – вот что помогло тебе узнать, кто я такой. Там ты должна была меня увидеть.

– Да, – не стала упорствовать Софья. – Это произошло совершенно случайно. Я была недалеко от Плаза Майор и мне нечего было делать. Когда там все началось, поток толпы увлек меня за собой, и я оказалась на корриде.

Хавьер рассмеялся.

– Интересно, такой вариант мне и в голову прийти не мог. Вот что значит женское любопытство… Так ты оказывается «аффесьонадо»? Вот Виктория посмеется, когда я ей расскажу об этом.

– Твоя жена? Ее зовут Виктория?

– Да.

– Она очень симпатичная.

– И намного меня моложе. Но я ее очень люблю и надеюсь, что и она меня.

– Но тогда почему? – Софья нагнулась к нему через стол, даже стукнув своим маленьким кулачком по красному дереву. – Почему, почему?..

– Сядь и успокойся, дорогая. Я должен тебе кое-что рассказать.

Они говорили еще час. Когда разговор подошел к концу, Софья проводила его к дверям маленького дома. Ночь была по-весеннему теплой, светила полная луна. Секунду или две они стояли рядом, Софья оперлась о дверь, поигрывая концами шелкового шарфа.

– Хорошо, – в конце концов, сказала она, – я ничего не обещаю, но ты можешь пригласить его, когда для тебя это будет удобно.

– Благодарю тебя, – Хавьер наклонился к ней и поцеловал ее в щеку. Это было их единственной интимной лаской за все время.

9

– Однажды мы уже с Вами встречались, – разглядывая Софью, сообщил Пабло.

– Да, – согласилась она, – но это было так давно. Я даже не думала, что Вы меня помните.

– Я никогда не мог забыть ни Ваши глаза, ни Ваш голос. Я Вас узнал тут же, как переступил порог этого дома.

– А что, Хавьер не рассказывал Вам обо мне?

– Он мне ничего не говорил, лишь предложил прийти в этот дом, где меня будут ждать. Я даже думал, что это какой-нибудь тореро.

Софья улыбнулась.

– Вы не разочарованы? Мне говорили, что Вы страстный поклонник корриды, идальго.

– Да, верно, но фламенко я люблю не меньше корриды. Нет, сеньорита, я не разочарован. Во всяком случае, не буду разочарован, если Вы мне споете.

На этот раз цыганка решила петь без кастаньет. Хавьер говорил ей, что Пабло Луис есть в этом смысле пуританин и полагает, что кастаньеты скорее подойдут для танца. Софья подняла над головой руки и захлопала в ладоши. Уже после первых хлопков она почувствовала, как начали гореть ее ладони, она отвыкла. Хавьер предпочитал не фламенко, а другие мелодии. Но его в этот вечер здесь не было, а присутствовал лишь Пабло Мендоза, которого он прислал. Уж очень напоминало ей это о majo. А я, стало быть, – maja, – заключила Софья. Нет, конечно, не так. Деньги здесь роли не играли. «Он ужасно одинок», – говорил Хавьер. – «Большинство считает, что ему кроме корриды ничего не надо. Но я-то его хорошо знаю. Он культурный человек, если не сказать утонченный, с разносторонними интересами. Его интересует все, и даже жизнь цыган, их быт, обычаи, музыка. Я уже потерял всякую надежду найти приятельницу для Пабло среди цыганок».