Лев Толстой - Том 20. Избранные письма 1900-1910

• Название: Том 20. Избранные письма 1900-1910
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: Москва, Художественная литература, 1978-1985
• Жанр: Русская классическая проза

В книгу включены письма Л.Н. Толстого 1882-1910 гг.

http://rulitera.narod.ru

---

То ли дело Герцен, Диккенс, Кант*.

142. П. И. Бирюкову

1905 г. Октября 18. Ясная Поляна.

Давно собираюсь вам написать, милый друг Поша. Последнее время задержала железнодорожная стачка, продолжавшаяся 9 дней. Очень мне жалко, что Софья Андреевна протестовала против писем Арсеньевой*. Если бы дорожить этим матерьялом, вы бы могли снестись с Валерией Владимировной и спросить ее разрешения.

Я до сих пор еще не трогал ни «Воспоминаний»*, ни вашу биографию*. Все другие занятия, а ужасно хочется теперь, осенью.

Пришлите мне, пожалуйста, то, что я нового диктовал*. А то если возьмусь, то боюсь повторяться.

Софья Андреевна списывает теперь свои письма к сестре. Я просил ее, чтобы она их дала вам*. Это чрезвычайно подробное описание всех событий женатого времени. Сейчас сидим отрезанные от известий. Нынче только пошли поезда. Я кончил «Конец века»* и, хотя и не следует говорить, очень доволен этой статьей.

Что вы делаете? Ничего не знаю о вас. Что дети? Что Паша?* которой передайте мой сердечный привет. Что Колечка?* Парася* живет у нас, и, кажется, и ей хорошо, и нашим с ней.

Вспоминал наш разговор философский с вами и ваше возражение о том, что или все движется и сами стоим, или сами движемся и все стоит. Я тогда согласился, но, думая потом, пришел к тому, что, собственно, ничто не движется, а только уясняется мое духовное зрение, и это уяснение представляется мне движением во времени. Мир уже есть весь совершенный, как совершенна моя жизнь в воспоминании, но я вижу его не вдруг, а он открывается мне во времени. — Не будьте строги к способу выражения, а поймите всю мысль.

Братски целую вас, милый друг.

Л. Толстой.

1905. 18 окт.

143. В. В. Стасову

1905 г. Октября 18. Ясная Поляна.

Очень рад был получить ваше письмо*, Владимир Васильевич. Хорошо бы, если бы вы собрались к нам. Но боюсь, что это по теперешним временам не удастся. Мы вторую неделю сидим без известий о том, что творится в центрах. Боюсь, что творится много дурного и неумного, как это всегда бывает, когда разгораются страсти. Ваше упоминание о Герцене побудило меня перечесть «С того берега»*. И я поблагодарил вас за это напоминание. Я во всей этой революции состою в звании, добро и самовольно принятом на себя, адвоката 100-миллионного земледельческого народа. Всему, что содействует или может содействовать его благу, я сорадуюсь, всему тому, что не имеет этой главной цели и отвлекает от нее, я не сочувствую. На всякие же насилия и убийства, с какой бы стороны ни происходили, смотрю с омерзением. До сих пор приходится больше огорчаться, чем радоваться. Книги библиотечные*, за исключением 2-х томов об Екатерине и Елизавете*, которые я желал бы, если можно, еще подержать, я на днях возвращаю. Нет ли у вас книжки или книжек об убийстве Павла, если есть и можно прислать, пришлите*. За мою просьбу к вам об отказавшемся от службы* простите.

Я попытался в разных местах. В одном, кажется, удалось*.

Не тужите о своей болезни. Это хорошо. А то без болезней уж слишком тяжело бы было умирать.

Все мои вам кланяются, а я обнимаю милого старца.

Лев Толстой.

1905. 18 октября.

144. В. В. Стасову

1905 г. Ноября 30. Ясная Поляна.

Спасибо за письмо*, милый Владимир Васильевич, и за книги*. Это самое, что мне нужно. Радуюсь тому, что по письму вашему вижу ту же свойственную вам бодрость и все тот же интерес к вопросам искусства.

События совершаются с необыкновенной быстротой и правильностью*. Быть недовольным тем, что творится, все равно что быть недовольным осенью и зимою, не думая о той весне, к которой они нас приближают. Я неукоснительно приближаюсь к большому переезду и тоже не обижаюсь на это. Прощайте, может быть, и до свиданья.

Лев Толстой.

30 ноября 1905.

145. П. И. Бирюкову

1905 г. Декабря 24. Ясная Поляна.

Отвечаю, милый Поша, на оба ваши письма: от 20 и 22*. Судя по письму от 20, в котором вы говорите, что писали до этого о моей работе*, заключаю, что предыдущего письма не получил. До освобождения года за 4 или за три я отпустил крестьян на оброк*. При составлении уставной грамоты я оставил у крестьян, как следовало по положению, ту землю, которая была в их пользовании, — это было несколько менее трех десятин, и, к стыду своему, ничего не прибавил. Одно, что я сделал или, скорее, не сделал дурного, это то, что не переселял крестьян, как мне советовали, и оставил в их пользовании выгон, вообще не проявил тогда никаких бескорыстных добрых чувств на деле. Удивляюсь, какое может быть сомнение о том, что Николай читал «Севастопольские рассказы» (первый «Севастополь в декабре»), когда Николай умер в феврале, а, сколько мне помнится, «Севастополь в декабре» был напечатан не позже января*. В письме Панаева*, вероятно, ошибка. Он пишет, вероятно, про «Севастополь в мае». Надо справиться в «Современнике», когда напечатан «Севастополь в декабре». Теперь на 2-е письмо. То, что я писал Татьяне Александровне, справедливо. Это был первый случай, когда представляли к крестам людей нашей батареи. Для этого нужно было какие-то бумаги, которых у милого Алексеева, батарейного командира, не было*. Второй случай был, когда после движения 18 февраля* в нашу батарею были присланы два креста, и я с удовольствием вспоминаю, что я — не сам, а по намеку милого Алексеева — согласился уступить крест ящичному ездовому Андрееву, старому добродушному солдату. Третий случай был, когда Левин, наш бригадный командир, посадил меня под арест за то, что я не был в карауле, и отказал Алексееву дать мне крест*. Я был очень огорчен. Первая наша квартира в Казани была в доме Горталова. Через год или два мы переехали в дом Киселевского. В доме же Петонди мы жили одни, три брата студенты. Старшие уехали на Кавказ, а тетушка с сестрой уехала в деревню. Жили мы там, как помнится, меньше года; кажется, только несколько весенних месяцев, чтобы окончить экзамены. Спрашивайте, и я буду отвечать, но не забывайте, что, кроме биографии, есть наша дружба, и мне всегда хочется знать о вас. Я один раз только пописал в тетради воспоминаний, но так мало и плохо, что не стоит сообщать вам. Постараюсь написать побольше и получше. Целую вас.

Л. Т.

24 декабря 1905.

146. В. В. Стасову

1905 г. Декабря 24. Ясная Поляна.

Посылаю вам. Владимир Васильевич, бумаги декабристов. Передайте, пожалуйста, владетелю* их мою благодарность. Письма Чаадаева* очень интересны, и место, которое вы выписали, мне очень по сердцу. Он смотрел так правильно на греческое искусство, потому что был религиозный человек. Если я так же смотрю на греческое искусство, то думаю, что по той же причине. У меня был приятель Урусов, севастополец, шахматный игрок; математик и очень религиозный человек, он с отвращением и ужасом смотрел на греческое всякое и пластическое и словесное искусство. И я разделял его взгляд. Но для людей не религиозных, для людей, верящих в то, что этот наш мир, как мы его познаем, есть истинный, настоящий, действительно существующий так, как мы его видим, и что другого мира никакого нет и не может быть, для таких людей, каким был Гете, каким был наш дорогой Герцен и все люди того времени и того кружка, греческое искусство было проявление наибольшей, наилучшей красоты, и потому они не могли не ценить его. Если же вы не любите и не признаете это искусство, так vous aurez beau dire vous faîtes de la religion sans le savoir*. Вы требуете для искусства духовного содержания, а в том-то и есть религия, чтобы во всем видеть и искать духовное содержание.

Поздравляю вас с вашим 83-м годом. Как ни стараюсь, не могу догнать вас. А именно стараюсь, потому что чем становлюсь старше, тем мне становится лучше. Ну, прощайте, дружески жму вам руку.

Лев Толстой.

1905, 24 декабря.

Ах, если вспомните, справьтесь и сообщите мне, пожалуйста, а лучше всего Бирюкову: Suisse, Paul Birukoff, Onex près Genève, в каком месяце было напечатано в «Современнике» в 1855 году «Севастополь в декабре»*. Это ему нужно для биографии. Простите и благодарствуйте.

1906

147. Вел. Кн. Николаю Михайловичу

1906 г. Января 29. Ясная Поляна.

Дорогой Николай Михайлович.

Только что кончил рассматриванье и чтение текстов вашего издания портретов* и не могу достаточно благодарить вас за присылку мне этого превосходного издания. В особенности меня пленили тексты: они так прекрасно, умно, талантливо составлены*. Вообще все это издание есть драгоценный матерьял истории, не только de la petite histoire*, но настоящей истории того времени. Я испытал это, потому что занят теперь временем с 1780-х до 1820-х годов. По этой же причине я теперь только прочел и «Долгоруких» и «Строганова»* и тоже радовался и благодарил вас. Особенно Строганов неоценен для истории Александра I. Желаю вам продолжать с таким же успехом ваши прекрасные и полезные исследования и издания и еще раз благодарю за то, чем я до сих пор из них воспользовался.