Лев Толстой - Том 20. Избранные письма 1900-1910

• Название: Том 20. Избранные письма 1900-1910
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: Москва, Художественная литература, 1978-1985
• Жанр: Русская классическая проза

В книгу включены письма Л.Н. Толстого 1882-1910 гг.

http://rulitera.narod.ru

---

264. Е. Озеровой

1910 г. Марта 19. Ясная Поляна.

19 марта 10 г. Ясная Поляна.

Боюсь, что огорчу вас, и очень сожалею об этом. Я не люблю стихов вообще. Трогают меня, думаю, преимущественно как воспоминания молодых впечатлений, некоторые, и то только самые совершенные стихотворения Пушкина и Тютчева. Ваши же стихи слабы, и не советовал бы вам этим заниматься*. Говорю то, что думаю. Пожалуйста, не имейте на меня за это недоброго чувства.

265. В. Г. Короленко

1910 г. Марта 26–27. Ясная Поляна.

Короленко.

27 марта 10 года. Ясная Поляна.

Владимир Галактионович,

Сейчас прослушал вашу статью о смертной казни* и всячески во время чтения старался, но не мог удержать — не слезы, а рыдания. Не нахожу слов, чтобы выразить вам мою благодарность и любовь за эту и по выражению, и по мысли, и главное по чувству — превосходную статью.

Ее надо перепечатать и распространять в миллионах экземплярах. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной того благотворного действия, какое должна произвести эта статья.

Она должна произвести это действие — потому, что вызывает такое чувство сострадания к тому, что переживали и переживают эти жертвы людского безумия, что невольно прощаешь им, какие бы ни были их дела, и никак не можешь, как ни хочется этого, простить виновников этих ужасов. Рядом с этим чувством вызывает ваша статья еще и недоумение перед самоуверенной слепотой людей, совершающих эти ужасные дела, перед бесцельностью их, так как явно, что все эти глупо-жестокие дела производят, как вы прекрасно, показываете это, обратное предполагаемой цели действие; кроме всех этих чувств, статья ваша не может не вызывать и еще другого чувства, которое я испытываю в высшей степени — чувство жалости не к одним убитым, а еще и к тем обманутым, простым, развращенным людям: сторожам, тюремщикам, палачам, — солдатам, которые совершают эти ужасы, не понимая того, что делают.

Радует одно то, что такая статья, как ваша, объединяет многих и многих живых неразвращенных людей одним общим всем идеалом добра и правды, который, что бы ни делали враги его, разгорается все ярче и ярче.

Лев Толстой.

266. В. М. Абрамову <неотправленное>

1910 г. Апреля 4–6. Ясная Поляна.

Абрамову.

Василий Максимович,

Очень хорошее дело вы делаете, помогай вам бог*. Хотел бы сказать всем пьющим только одно: а именно то, что жизнь наша настоящая не в теле нашем, а в душе. А потому жить надо для души. А для того, чтобы жить для души, надо первым делом всячески просвещать ее добрыми мыслями, добрыми беседами, добрыми чтениями, а никак не заглушать, не затемнять ее. А ничем нельзя так заглушить и затемнить свет душевный, как всяким дурманом: табаком и пуще всего вином. Казалось бы, людям надо бояться греха, и потому и всего того, что вводит в грех. А между тем люди так любят грехи, что не только не боятся водки, но считают хорошим делом, как выражение любви к человеку, угощать тем ядом, который вводит во все грехи и блуд, и роскошь, и праздность, и сквернословие, и брань, и вражду, и драку. Удивительное это дело!

Говорят, как вы пишете, что трудно не делать того, что все делают — не угощать. Да неужели если все делают скверности, так и мне надо то же делать? Попаду я к людоедам: все едят человеческое мясо, стало быть, и мне есть. Надо понять, что пьянство дело не такое, что можно его делать и не делать, а что дело это всегда скверное, такое же скверное, как и блуд, воровство, грабеж, убийство, потому что ведет к этому самому. Только подумать о том, что при бедноте нашего народа они пропивают на одном акцизе 750 миллионов! «Да все делают». Да если все делают глупости и гадости, то ведь надо переставать их делать, а чтобы перестать делать, надо кому-нибудь начинать. Отчего же не мне, если я понимаю, что делаю дурное?

Говорят еще и то, что трудно отвыкнуть. Неправда это. Отвыкнуть очень легко от всего дурного, если только поймешь, что то, что делаешь дурного, — дурно не для тела одного, а для души. Только пойми человек, что жить надо для души, а не для тела одного, а что для души вино пагубно, тогда легко отвыкнуть. Тому, кто живет, как скот, для одного тела, тому нельзя отвыкнуть, а тому, кто живет, как человек, тому, кто помнит душу свою, тому нельзя не отвыкнуть. Пусть каждый такой человек, который помнит душу и знает все то зло, какое бывает от вина, пусть каждый такой человек каждый день на молитве, если он молится, а то и без молитвы, каждый день поутру вспомнит о том, от чего он хочет отвыкнуть, и скажет себе: буду помнить, что, кроме всех моих дел, у меня есть нынче еще одно важное дело: удержаться от питья и от всякого участия в угощении вином. И если он будет помнить и делать так, то не пройдет и полгода, и он будет удивляться и на людей, которые губят себя вином, будет удивляться и на себя, зачем он над собою делал эти гадости.

Может быть, эти мои советы пригодятся кому-нибудь из ваших товарищей, очень рад был бы. Посылаю вам и несколько книг и по этому вопросу, и вообще о жизни.

Лев Толстой.

6 апреля 1910 г.

Непосланная вставка в письмо Абрамову о пьянстве 6 апреля 1910 г.

Говорят, что нельзя при покупках, продажах, условиях, а пуще всего на праздниках, на крестинах, свадьбах, похоронах не пить водки и не угощать ею.

Казалось бы, для всякой продажи, покупки, для всякого условия надо хорошенько подумать, обсудить, а не дожидаться спрыску, выпивки. Ну да это еще меньшее горе. А вот праздник. Праздник значит ручному труду перерыв, отдых. Можно отдохнуть или сойтись с близкими, с родными, с друзьями побеседовать, повеселиться или о душе подумать можно, почитать Евангелие или еще какие хорошие книги. И тут-то, заместо беседы, веселья с друзьями, родными, напиваются вином, и вместо того чтобы о душе подумать, почитать что-нибудь душеполезное — сквернословие, ссоры, драки. А то крестины. Человек родился. Ну, что ж, слава богу, надо подумать, как его хорошо воспитать. А чтобы хорошо воспитать, надо самому об себе подумать, от плохого отвыкать, к хорошему приучать, и тут вместо этого — вино, пьянство. То же и еще хуже на свадьбах. Сошлись молодые люди в любви жить, детей растить. Надо, казалось бы, им пример доброй жизни показать. Вместо этого опять вино. А уж глупее всего на похоронах. Ушел человек туда, откуда пришел, от бога и к богу. Казалось бы, когда о душе подумать, как не теперь, вернувшись с кладбища, где зарыли тело отца, матери, брата, который ушел туда, куда мы все идем и чего никто не минует. И что же вместо этого — вино и все, что от него бывает. А мы говорим: нельзя не помянуть, стариками заведено. Да ведь, старики не понимали, что это дурно. А мы понимаем. А понимаем, так и бросать надо.

А брось год, другой, да и оглянись назад — и увидишь, что, первое, в год рублей 30–50, а то и вся сотня дома осталась, второе, много сквернословий, а также глупых и плохих дел осталось несказанными и несделанными, третье, в семье и согласия и любви больше, и, четвертое, у самого на душе много лучше стало.

267. Г. К. Градовскому

1910 г. Апреля 6. Ясная Поляна.

Григорий Константинович, вы желаете, чтобы я выразил свое отношение к предполагаемому и устраиваемому вами съезду писателей*. Отношение мое к людям, стремящимся к единению, не может быть иным, как самое сочувственное, особенно в настоящем случае, когда стремятся к единению писатели — люди, к которым и я принадлежу, занятые деятельностью слова — могущественнейшего орудия единения людей. И потому вполне сочувствую и желаю наибольшего успеха съезду.

Одно только обстоятельство в приготовлениях к этому съезду смущает меня, смущает настолько, что если бы я и имел для этого силы и возможность, я не мог бы принять участие в съезде. Устройство съезда и даже пределы области его занятий разрешаются, определяются теми лицами, которые у нас называются правительством. А между тем я полагаю, что в наше время всякому уважающему себя человеку, а тем более писателю, нельзя вступать в какие-либо добровольные соглашения с тем сбродом заблудших и развращенных людей, называемых у нас правительством, и тем более несовместимо с достоинством человека руководствоваться в своей деятельности предписаниями этих людей.

Если найдете нужным обнародовать это письмо*, то я ничего не имею против, но только с тем непременным условием, чтобы не было исключено и мое объяснение тех причин, по которым я считал бы для себя невозможным участвовать в съезде писателей.

С совершенным уважением

Лев Толстой.

6 апреля 10 г.

Ясная Поляна.

268. С. А. Стахович

1910 г. Апреля 12. Ясная Поляна.

12 апреля 1910 г. Ясная Поляна.