Дэйв Дункан - Будущее неопределенное

• Название: Будущее неопределенное
• Автор: Дэйв Дункан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-01365-1

БОЛЬШАЯ ИГРА ЗАВЕРШАЕТСЯ! Наступают дни гнева, дни выбора, дни искупления. Возвращается с огнем и мечем мститель. Приспело время исполнения Великого Пророчества. «Во гневе сойдет Освободитель в Таргленд. Боги да бегут от него; склонят они головы свои перед ним, падут ниц у ног его.» Близок час смерти самой Смерти, но сильно и могущественно зло, и исход игры – где-то в БУДУЩЕМ НЕОПРЕДЕЛЕННОМ…

---

Трое остальных нахмурились. По крайней мере Прат’ан сделал такую попытку, наморщив лоб.

– Ради друга мы пойдем и на это – конечно, я хотел сказать, ради брата. Д’вард говорит, ты вовсе не был таргианским шпионом тогда, в…

– Ха! А ведь я был шпионом. Об этом он что, не говорил?

– Говорил. Но он посоветовал нам помнить, как ты проявил себя при взятии Лемода, как ты поднялся с ним на стену в ту ночь. Он говорит, если ты хочешь присоединиться к Свободным, ты докажешь это.

– Как докажу? – подозрительно спросил удивленный Дош.

– Этого он нам не сказал.

– Он сказал, это решать Прат’ану, – поправил его Тьелан. – Вот ты его и убеди. Валяй начинай убеждать. Уверен, зрелище будет что надо.

– Я тоже жду – не дождусь, – хихикнул Гопенум. – Дела говорят громче слов, так считает Освободитель.

Ублюдки явно забавлялись. Дош огляделся по сторонам – неужели никакого выхода? В долине почти стемнело, так что рассыпанные по ней костры горели ярче. Пение прекратилось, толпа у развалин молчала, внимая кому-то – Д’варду, наверное, но обрывки слов, которые доносил ветер, были слишком неразборчивы. Издалека доносился стук топоров: последние деревья рубили на дрова. От моа больше никакого толку; если он попробует уйти пешком, его догонят без труда. Нагианцы знают, что он здесь, и выдадут его солдатам. Значит, ему остается или присоединиться к ним, или погибнуть. Он дрожал – от холода и усталости, но эти увальни наверняка считают, что от страха. Может, они и правы. Придется присоединяться к этим Свободным, хоть до утра.

Присоединяться? Как?

– Вы собираетесь принести смерть Смерти?

– Попробуем, – ответил Прат’ан. – Мы ведь не идиоты, Дош. Мы понимаем, что это опасно. Кто-то из нас может погибнуть. Мы все можем погибнуть. Мы считаем, что риск оправдан: подумай только, никаких больше Жнецов!

– Если боишься, никто тебя не заставляет, конечно, – добавил Тьелан.

У него оставался только один выход, но все его существо содрогалось от этого.

– Допустим, я соглашусь сейчас, а завтра передумаю?

Прат’ан пожевал губу. Ему приходилось думать, что за ним наблюдалось не так уж часто.

– Наверное, ты будешь волен уйти. Любой волен уйти. Некоторые из наших вернулись домой. Сказали, по женам скучают.

Гопенум шумно встряхнулся.

– Ты что, здесь всю ночь собираешься торчать? Давай доказывай!

Дош еще раз обдумал свое положение и пришел к тем же выводам. Он вздохнул.

– Скажи, ты все еще мясник?

– Был до прошлого месяца. А что?

– Тут у вас сегодня полно голодного народа. Мне ведь не нужен будет моа, если я пойду с вами, верно? Бери его – режь, разделывай, дели. Седло можно пустить на обувь детям.

Гопенум и Тьелан вопросительно посмотрели на Прат’ана.

– Слабенькое доказательство, Дош. Моа выдает тебя, и потом, он и так почти сдох.

– Я еще не закончил! – огрызнулся Дош, хоть и надеялся на обратное. – Даже так он стоит сотню звезд! Вот, у меня еще тут кое-какие деньги. – Он достал свой кошелек, жалея, что положил все деньги в одно место.

– Не нужно нам твое грязное золото! – буркнул Тьелан.

И это торговец!

– Не тебе, говнюк! Этим голодным. Пошли, и смотри в оба!

С трудом веря в то, что сам позволяет ободрать себя как липку, он, шатаясь, побрел к ближнему костру. Прат’ан с Тьеланом пошли за ним; Гопенум остался с Ласточкой, и Дош услышал ее короткий вскрик как раз тогда, когда совал первую монету какому-то удивленному ребенку. Вокруг него тут же столпились дети; он раздал им серебро. Он переходил от костра к костру, выбирая те, на которых ничего не готовили. Он бросал монеты матерям, клал их рядом со спящими детьми. Он слышал свой собственный визгливый смех при виде изумления на лицах взрослых. Потом кошель опустел. Он повернулся к нагианцам:

– Ну? Теперь убедил?

Тьелан улыбнулся и открыл рот…

– Зачем останавливаться? – хмуро спросил Прат’ан. – Костюмчик на вид не из дешевых. Что там у тебя в карманах?

– Ничего, бык тупой!

– Ну, реку наполовину не перейдешь – это так Д’вард говорит. Начал, так уж доведи до конца, Дош. Валяй.

Бормоча про себя проклятия, Дош разделся. Он отдал куртку, башмаки, даже свой драгоценный пояс с ножом. Свои новые холщовые штаны он обменял на драную набедренную повязку у какого-то удивленного нищего. Он повернулся к Прат’ану:

– Ну? Шкуру мою тоже отдать? Больше у меня все равно ничего не осталось. Может, хотите, чтобы я выдернул свои ногти, вы… вы… – Ему хотелось плакать.

Вместо ответа Прат’ан с оглушительным радостным ревом стиснул его в своих медвежьих объятиях так, что у него затрещали ребра.

– Отлично сделано, Дош! Право, отлично! Говорил же Д’вард, что ты себя покажешь, а никто из нас еще ему не верил!

Потом настала очередь Тьелана. Он не только обнял Доша, но еще и чмокнул его в щеку.

– Добро пожаловать, брат! Пошли, поздороваешься с остальными, брат Дош!

Они отвели его туда, где Гопенум раздавал толпе куски дымящегося мяса. Из темноты то там, то здесь возникали знакомые Дошу лица. Услышав про то, что он сделал, все обнимали его, поздравляя со вступлением в ряды Свободных. Все улыбались так, словно действительно верили в это, хоть он и не мог разглядеть их глаз. Впрочем, им-то что? Не им пришлось выбросить целое состояние на ветер – только для того, чтобы вступить в сумасшедший дом.

Часть четвертая

Итак, вот, о монахи, благородная истина избавления от боли: избавление от страстей; воздержание, пост, освобождение, свобода от привязанностей.

Будда

17

Был февраль. Уже почти стемнело. Шел дождь. Впрочем, сказать, что дождь шел, значило бы не сказать ничего – вода неслась сплошным потоком чуть не параллельно земле, над насквозь отсыревшими равнинами Норфолка, как бы специально для того, чтобы слепить Алисе глаза, затекать под капюшон плаща, заливаться за голенища сапог, колоть ледяными каплями шею и запястья. Ветер раздувал полы плаща, который был ей слишком велик и сохранился если не с Тюдоровских, то по крайней мере с Георгианских времен. Она нашла его на гвозде в доме среди хлама. Забытого или ненужного тем, кто забрал все остальное. Неудивительно, что англичане покорили весь мир – нация, закаленная такой погодой, может одолеть все.

Руки и лицо ломило от холода. Она сваляла дурака, выйдя прогуляться, и еще большего дурака, направившись против ветра. Теперь ветер дул ей в лицо, мешая идти. Ей хотелось свежего воздуха, но не столько же – спасибо, не надо! Она до сих пор была так слаба, что ветер дважды буквально сдувал ее, так что она была теперь ненамного чище дороги. И винить ей в случае, если она простудится, было некого, кроме самой себя, – доктор предупреждал ее, чтобы она не переутомлялась, но о возможности переохлаждения он как-то не подумал. Держаться на ногах ей помогала лишь мысль о дымящейся чашке горячего чая… нет, одной чашкой тут не обойдешься.

Однако она уже почти пришла. Она свернула на дорожку, ведущую к крыльцу. Разросшиеся кусты прикрыли ее от ветра.

Надо наполнить ведерко углем, пока она еще одета. В свое время она не ценила ни газовую плиту, ни крышу, которая не протекает. Даже утомительная работа в офисе представала теперь перед ней в некоем ностальгическом свете. Непостоянство имя тебе, Алиса! Нет, она уже все решила. Сегодня она доделает потолок, даже если это ее угробит. Она начала красить его четыре дня назад и до сих пор видела больше плесени, чем свежей краски.

Стоило ей выйти из-под прикрытия кустов, как ветер налетел на нее, чуть не сбив с ног. Она чуть не врезалась в какую-то машину. Откуда здесь машина? Она удивленно остановилась, пытаясь смахнуть воду с глаз.

Это была очень большая машина, и стояла она прямо перед ее крыльцом. Большая и черная. На какое-то мгновение она напомнила ей старый «воксхолл» Д’Арси. Дикая, сумасшедшая мысль… «Все это была ужасная ошибка, милая. Я сидел в немецком концлагере…»

Нет, это безумие. Она сама видела «воксхолл», разбитый немецкими бомбами в Гринвиче, восемнадцать месяцев назад, в те сумасшедшие дни, когда Эдвард возвращался из своей сказочной страны. И сразу же следующая, такая же безумная мысль: это вернулся Терри… «Нет, любовь моя, я вовсе не утонул…» Это было бы совсем невероятно. Если бы Терри и вернулся с того света, то уж никак не на такой машине.

Но у кого из ее знакомых есть машина и блат с горючим? Ни у кого. С окончания войны прошло слишком мало времени, чтобы такие излишества появились снова. И потом, никто из ее знакомых даже не знает, где ее искать. Она еще не разослала писем – руки не доходили, не до того было.

Заглянул поболтать сосед? Или оставить визитную карточку? Вот уж чего она никак не ожидала от местных – так это того, что они могут оставлять визитные карточки. Слишком глухое место. Впрочем, она ожидала, что рано или поздно к ней кто-нибудь да заглянет, чтобы познакомиться с новым человеком. Но не может ведь машина приехать сама по себе, а эта явно была пуста.