Наталья Иртенина - Скрип

• Название: Скрип
• Автор: Наталья Иртенина
• Жанр: Научная Фантастика

Что нового можно узнать о цивилизованных бандитах и мировом терроризме? Что нового могут они поведать о себе? Оказывается, могут. Еще как. Коммерческая секта убийц планомерно истребляет мирное население. Засекреченное ведомство по борьбе с человеческими избытками вербует законопослушных граждан. Что в этом странного? Только то, что они пришли ниоткуда и не принадлежат нашему миру...

---

Включив радио, я услышал последние новости: Москва снова стала объектом внимания террористов. В половине девятого утра, в час пик взорвался переполненный автобус. Отчего-то в моей бедной голове смешались призраки и террористы. И вот уже неконтролируемое воображение услужливо подсовывает мне картинку: обвешанные взрывчаткой невидимки неприкаянно бродят по городу, в рассеяньи роняя то тут, то там свои адские машинки.

М-да, что-то мрачные у меня сегодня фантазии. Не к добру это…

Первым делом мне нужно было забежать в одну из тех двух издательских контор, где я зарабатывал на хлеб насущный. Скучноватость работы немного компенсировалась ее непыльностью, а нестабильная доходность с лихвой восполнялась большим объемом остающегося свободного времени, которое я посвящал поочередно, во-первых, собственному культурному развитию, во-вторых, поиску еще одного непыльного места работы и, в-третьих, приятному ничегонеделанию.

Я числился внештатным редактором в средней руки издательстве. Попасть в штат не было никакой возможности: он был полностью укомплектован и состоял из четырех с половиной человек – генерального директора, бухгалтера, секретаря, главного редактора и охранника на полуставке. Весь редакционный процесс сосредотачивался в руках главреда – ироничной дамы лет около сорока, уставшей бороться с жизнью и неорганизованным потоком производственных проблем, что позволяло ей иногда рекомендоваться по телефону «Тенью отца Гамлета» (сам слышал). От нее я получал два раза в месяц пухлую пачку бумаги, которую следовало привести в грамотный вид.

На этот раз меня ожидал сюрприз. Не застав на месте свою работодательницу, я отправился на ее поиски по тем четырем комнаткам, которые занимало издательство. Наконец в одной из них, в закутке свободного от книжных штабелей пространства обнаружил стол с сидящей на нем девицей, по всем признакам секретаршей.

– Я ищу Ирину Владимировну. Где ее можно найти?

Девица настороженно хлопнула густо накрашенными ресницами.

– Вы редактор?

– Да.

– Ваша фамилия?

Я назвал. С минуту она копалась в бумагах на столе. Наконец подняла на меня глаза и корректно-вежливым тоном, который обычно используют воспитанные девушки при общении с недоумками, объяснила, что издательство больше не нуждается в моих услугах из-за сокращения объема работ.

Переварив информацию, я пришел к философскому выводу, что жизнь, в сущности, не что иное, как сплошная смена работодателей. Именно это и придает ей вкус пошлости. Впрочем, у меня оставалось еще одно доходное место. Там находили применение мои литературные таланты: я писал занимательные очерки для многотомного популярного биографического словаря. Но туда можно было не торопиться, этой работой я был обеспечен на несколько недель вперед.

Выйдя на улицу, я отправился куда глаза глядели. А глядели они в сторону городского парка. Там усладительно плескались фонтаны, и пышная растительность предоставляла страждущим спасительную тень. Солнце пекло немилосердно, моя рубашка давно уже прилипла к спине и жгла, как горчичники.

По пути я зашел в магазинчик купить чего-нибудь прохладительного. Кроме меня, покупателей не было. У самого входа сидели две полусонные девицы, лениво разгадывавшие кроссворд и не обращавшие на меня никакого внимания. Сейчас я не могу точно сказать, что на меня в ту минуту сильнее подействовало: разморенный вид продавщиц, нуждавшихся во встряске, или мелькнувшая мысль, что есть хороший шанс устроить проверку моей давешней теории.

Я открыл холодильник и достал ледяную банку лимонада. Изобразив на лице ухмылку самодовольного болвана, медленно продефилировал к дверям мимо девиц. Ноль внимания.

– Ну и вопросики. Привидение в пустыне. Пять букв.

– Мираж?

– Та-ак. Ми-раж. Ага, точно.

Решив повторить эксперимент, я прошел обратно и, уже не скрываясь, взял с полки шоколадку. Держа добычу перед собой, двинулся к выходу. Никакой реакции. «Это уже не смешно» – подумал я, открывая дверь и выбираясь на улицу.

«Может, жара на них так действует?» – все еще не желая верить фактам, спрашивал я себя. Проснувшиеся вдруг самомнение и гордость потребителя едва не вынудили меня вернуться и запросить жалобную книгу, где я мог бы излить свое негодование по поводу невнимания к клиентам, которых вынуждают тем самым становиться грабителями. К счастью, голос разума подоспел вовремя, и я отправился восвояси. Вытащив из кармана шоколадку, успевшую превратиться за несколько минут в желе, я выкинул ее в урну, а банку лимонада с жадностью опустошил. В конце концов, призраки тоже могут испытывать жажду.

Я углубился в зеленые парковые просторы, мелко нарезанные на куски дорожками. Поблизости от фонтанов скамейки были заняты. Вскоре мне посчастливилось набрести на лавку, которую уже собирались освобождать благообразная бабушка с прилизанным внучеком. Как только они отошли на пару шагов, я коршуном накинулся на опустевшее место. Конечно, там могли легко расположиться еще человека три, но я был не в том настроении, чтобы благосклонно терпеть присутствие соседей, поэтому приготовился отражать атаки других претендентов своим свирепым видом и недобрым взглядом.

* * *

Мой острый приступ агрессивности вовсе не был вызван неприятными обстоятельствами дня, как могло показаться. Врожденная мизантропия передалась мне по наследству от моего дядюшки – дяди Кости, с которым я виделся всего лишь раз в жизни. Встреча с ним оставила по себе глубокую память в моей неокрепшей тогда еще, не замутненной посторонними влияниями душе.

Дядя был философом – и по образованию, и по образу жизни. О нем в нашей семье ходили легенды, он был притчей во языцех, и часто поминался моими родителями то как образец жизненного сверхвезения, то как пример чудовищного сумасбродства. Последнее бывало чаще, поэтому в конце концов я стал испытывать к дяде гораздо больше интереса и симпатии, чем того хотелось бы родителям.

Началось все с того, что дяде Косте, маминому брату, студенту последнего курса философского факультета сказочно повезло: он выиграл в лотерею автомобиль «Волга». Родители, мои бабушка с дедушкой, устроили на радостях пир на весь мир, в разгар которого их счастливый отпрыск объявил, что машина ему не нужна, потому что после окончания университета он решил вести жизнь истинного философа – в затворничестве и размышлениях о вечном. Поэтому он продаст автомобиль за хорошие деньги, которых должно хватить лет на десять скромной холостяцкой жизни. За столом воцарилось гробовое молчание, затем послышался звук упавшего тела – бабушке стало дурно. На этом веселье окончилось.

Все последующие попытки вырвать у дяди признание в том, что все это неудачная шутка, оказались безрезультатными – он не шутил и был вполне серьезен. Для меня (много лет спустя, потому что в то время я существовал только в мечтах) лишь одно оставалось неясным: как дядя собирался устроить свою жизнь через эти десять лет и было ли у него уже тогда решение сделать то, что он сделал?

Через полгода произошло сразу несколько событий. Дядя (тогда еще не дядя) получил диплом и начал осуществлять свою жизненную программу. Его старшая сестра – моя мама – вышла замуж, а их родители, мои бабушка с дедушкой переселились в мир иной. Большая трехкомнатная квартира была вскоре разменена на две маленькие: в однокомнатной водворился дядя Костя, получив таким образом возможность осуществить свой идеал затворнической жизни. В двухкомнатную вселились мои родители. Там через год появился я.

А дядя Костя в то время, когда мои будущие родители предавались любовным утехам медового месяца, развил кипучую деятельность. Деньги за машину были положены на сберкнижку. Теперь предстояло решить главную проблему советского человека с диссидентскими наклонностями – не прослыв тунеядцем и не попав в черный список злостных бездельников, порочащих звание гражданина СССР, все же ускользнуть от обязательного трудоохвата советских людей. И хотя дядя был не диссидентом, а всего лишь человеком с нетрадиционной жизненной ориентацией, решил он эту проблему прямо-таки с антисоветской изворотливостью. Потратив часть своего выигрыша на взятки, он обзавелся внушительной кучей медицинских справок, свидетельствовавших о его полной инвалидности и абсолютной недееспособности. К тому же дававших право на получение небольшой пенсии.

Таким образом, он осуществил свою мечту: заперся у себя дома, свежим воздухом дышал через форточку, а запасы продовольствия делал два раза в неделю в универмаге на первом этаже дома. Чему он посвящал все свое время, так и осталось загадкой, поскольку позже никаких, кроме небольшой тетрадки, вещественных доказательств раздумий о вечном у него обнаружено не было.

Моя мать, чувствовавшая ответственность по отношению к неразумному брату, считала долгом иногда навещать его: наводила в его философской обители чистоту и порядок и не оставляла попыток вернуть блудного брата на путь истинный. Но все ее усилия разбивались вдребезги о каменную стену дядиного стоицизма и упорствования в заблуждениях. Он неизменно сообщал, что ничто в этом суетном мире его не интересует и не волнует и что мечтает он только об одном: написать философский трактат, который прославил и обессмертил бы его имя и раскрыл бы людям глаза на их жалкую жизнь. Позже, в той самой тетрадке я нашел несколько записей, касающихся этого трактата. Он должен был называться несколько неприлично для философского сочинения: «Этот дерьмовый мир». К счастью, дальше заголовка дело не пошло, и человечество было избавлено от узнавания горькой и жестокой (по трепетной мысли моего родственника) правды о самом себе.