Евгений Лотош - Корректор. Книга первая: Ничьи котята

• Название: Корректор. Книга первая: Ничьи котята
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

Этот мир жесток и холоден. Тех, кто возвышается над толпой, преследуют всегда. Взрослым проще: они знают правила игры, они могут затаиться, замаскироваться, не выдавать себя. Но детям, которым не известно о существовании правил, спрятатся невозможно. Особенно детям, чьи особые способности не может объяснить современная наука. Усилием воли они рвут листовую сталь и крушат железобетон, но беспомощны перед лицом равнодушной государственной машины, перемалывающей судьбы. Любая технология в первую очередь используется для создания оружия – а если ее нет, ее следует создать. Пусть даже для этого потребуется истязать десятилетних.

Тем, кто попал в западни секретных лабораторий, не вырваться. Темные стальные камеры, дурман в крови, ошейники-блокираторы и "научные стенды", более всего напоминающие пыточные машины – вот их судьба. Девиантами становятся в возрасте от восьми до десяти лет, и если дети не в состоянии сознательно помочь военным создать новое оружие, тем хуже для них. Надежды нет ни для кого: даже родные родители не в состоянии защитить своего ребенка от Акта о принудительной спецопеке. А сироты… кто когда-нибудь вспоминал о сиротах?

И даже тем, кому чудом удалось сбежать, вырваться из страшных лабораторий Института человека и не умереть от превентивно введенного смертельного яда, голода и болезней, все равно не выжить. Ищейки идут по следу, и давно заброшенный отель в старой мароновой роще на окраине южного приморского города может стать местом, где пуля спецназовца поставит точку в финальном акте затянувшейся трагедии.

Ей тринадцать. Ее зовут Карина. Она девиант. Она забыла лица своих давно умерших родителей. И у нее нет будущего – если только молодая пара, с которой свела ее судьба, не сумеет укрыть ее от жестокого холода окружающего мира…

---

– Да погоди ты, – рассудительно сказал Палек. – Не кричи. Давай я сбегаю, позову кого-нибудь из взрослых. Они врача приведут, ее отвезут в больницу и вылечат.

– Нельзя в больницу! – закричала на него Яна. – Мы сбежали, дурак! Нас вернут в институт, ее снова начнут мучить! Нельзя, понимаешь?

Внезапно ей захотелось оказаться за тысячу верст отсюда – дома, и чтобы мама сидела на диване и шила, а папа в кресле шелестел газетой, и под потолком горела люстра, а она сидела рядом с мамой, прижавшись к ней, и сонно жмурилась на раскрытую книжку с картинками… Ей страшно! Она не знает, что делать!

Девочка вскочила на ноги и, рыдая, бросилась к двери. Она пробежала по прихожей, выскочила в дверной проем, больно ударившись плечом о болтающуюся дверную створку, и не разбирая дороги бросилась бежать. Но через несколько шагов она внезапно врезалась во что-то мягкое и теплое. Негромко охнула женщина.

– Так, ну и где у нас здесь пожар, молодая госпожа? – осведомился мужской голос, и на плечи Яны легли твердые ладони.

– Устала бродить? – осведомился Дзинтон.

– Немного, – кивнула Цукка. – И спать захотелось после ужина. А хорошее кафе, мне понравилось.

– Хорошее, – кивнул тот. – Я на него наткнулся в первый день в Масарии. Я даже тот отель выбрал, потому что он почти рядом. Ладно, пошли домой. Вон та тропинка ведет через лес в город, но если знать, где свернуть, то можно напрямик попасть к южной калитке. Десять минут – и мы на месте.

Уже стояли глубокие сумерки, и Звездный Пруд вовсю разгорался на востоке, освещая окружающие деревья призрачным голубовато-желтым светом. Мелькнул и пропал светлячок, потом еще один. Где-то зазвенела одинокая ранняя цикада, но тут же смолкла, словно устыдившись своего несвоевременного выступления. Цукка молча шагала рядом с Дзинтоном по раскрошившемуся асфальту дорожки, с наслаждением вдыхая прохладный вечерний воздух. Вот и закончился удивительный день. Вчера она мучительно соображала, что и как сказать родителям, потом с чувством невосполнимой потери уходила из дома, потом получила от ворот поворот от хозяина, встретилась с Дзинтоном, самовольно устроилась в брошенном отеле, сегодня бегала по магазинам, обустраивала свою комнату, гуляла… Да, за последние сутки с ней случилось едва ли не больше необычного, чем за иной период. Но завтра опять начинается рутина – работа, работа, работа, прилавки, витрины, бесконечный поток покупателей… И учебники, напомнила она себе. Хватит бездельничать. До следующих экзаменов почти год, но это не повод забрасывать учебу. Тем более что, милая моя, строго сказала она себе, все твои заявления насчет старых учебников – лукавство. И по ним можно подготовиться, если всерьез заниматься. Начать надо, наверное, все-таки с физики. Или с математики?

– Смотри, – Дзинтон тронул ее за плечо. – Вон брошенный дом. Давно брошенный. Почему-то хозяева даже не законсервировали его толком, как наш отель.

Слева от тропинки на фоне вечернего неба и в самом деле вырисовывался силуэт старого дома с высокой остроугольной крышей. Налетевший ветерок принес с собой запах древесной гнили.

– А почему он брошен, не знаешь?

– Здесь в округе таких хватает, – пояснил Дзинтон. – Отдельные особняки содержать невыгодно. Длинную электротрассу содержать за свой счет, водопровод, канализацию… Отопление зимой, опять же, или через свою мини-котельную на мазуте или газе, или электрообогревателями, что дорого. Подъездные пути для машин содержать тоже сложно – чуть пройдет ураган, даже не самый сильный, как дорога завалена ветками, а то и стволами. Иногда и трактор приходится нанимать, чтобы оттащить. В городе жить куда дешевле, особенно если центральное отопление от ТЭС подключено. Правда, здесь, на юге оно редкость, его по большей части на севере делают. Ты место запомни, это ориентир. Через примерно пятьдесят шагов надо свернуть…

Внезапно Дзинтон осекся и остановился.

– Что… – начала Цукка, но парень остановил ее поднятой ладонью:

– Тихо. Мне показалось…

Он не договорил и застыл, прислушиваясь.

– Мне показалось, что я слышал детский плач, – пояснил он минуту спустя. – Наверное, все-таки показалось.

В этот момент из старого дома донесся звонкий голос, выкрикивающий что-то неразборчивое. Что-то маленькое, быстрое и светлое выскочило из дверного проема с и разгону врезалось Цукке в живот. Та невольно охнула от боли. Ребенок? Маленькая девочка? Что она делает здесь одна в такое позднее время? Почему она плачет?

Дзинтон быстро присел на корточки и положил ладони на плечи девочке, разворачивая ее к себе.

– Так, ну и где здесь пожар, молодая госпожа? – осведомился он.

– Карине плохо! – выкрикнула девочка. – Она умирает! Блистательный господин, помоги, униженно прошу тебя о помощи!

– Тихо, тихо, малышка, – успокаивающе произнес Дзинтон. – Мы поможем. Кто такая Карина и где она?

– Она здесь, в доме! – захлебываясь слезами, выдавила девочка. – Помоги, господин, я что хочешь сделаю! Я не могу больше одна!

– Ну, теперь ты не одна, – улыбнулся ей парень, осторожно вытирая ей слезы пальцами. – Мы же здесь. Верно, Цукка? Как тебя зовут, молодая госпожа?

– Яна…

– Замечательно, Яна. А теперь успокойся. Мы здесь, и все кончится хорошо, – Дзинтон выпрямился. – Веди нас к своей подруге.

Яна шмыгнула носом и, оглядываясь, поплелась обратно к дому. Дзинтон с Цуккой двинулись за ней.

Внутри дома запах гнили стал куда отчетливее. Похоже, находиться здесь небезопасно – как бы крыша не обрушилась им на головы от малейшего чиха. Куда вообще смотрят городские власти? Эту развалину давно пора снести! Сырой душный воздух окутал девушку липким покрывалом, и она поежилась. Как кто-то может находиться здесь по собственной воле?

Дзинтон вытащил свой пелефон и включил его, используя экран как источник освещения. По стенам заметались тени. Яна подошла к одному из зияющих в стене дверных проемов и прошла внутрь.

В комнате стоял резкий кислый запах рвоты. При их появлении небольшая мальчишеская фигурка вскочила на ноги и прижалась к стене. На кровати валялась груда тряпья.

– Так-так, – пробормотал Дзинтон. – А вот это действительно плохо.

Он скользнул к кровати и сбросил тряпье на пол. Цукка внезапно осознала, что на кровати, скрючившись, лежит детская фигурка в испачканном белом платье. Дзинтон осторожно перевернул ее с бока на спину и вгляделся в лицо.

– Яна, что с ней? – осведомился он, укладывая включенный пелефон экраном вверх на какой-то выступ на стене. Потом он извлек из кармана маленький фонарик, приподнял веко и подсветил зрачок девочки. – Что случилось?

– Мы… – Яна явно колебалась, не зная, что говорить. – Мы поели днем… а потом она сказала, что у нее болит живот, и ее начало рвать. Потом мы шли, а ее снова вырвало, и она упала…

– Понятно, – кивнул парень. – Вы с ней ели одно и то же?

– Да.

– Значит, не отравление…

Он разжал зубы девочки и заглянул ей в рот, все так же подсвечивая фонариком, пощупал пульс на шее, задумчиво пошипел сквозь зубы.

– Яна, ответь мне, пожалуйста, только честно, – он повернулся к младшей девочке, испуганно прижавшейся к стене возле мальчишки. – Вы не пили никаких лекарств? Таблетки, травы? Такие, от которых становится приятно и весело, например?

Яна помотала головой.

– Я не знаю, господин, – быстро произнесла она. – Сегодня – нет.

– А вчера? Позавчера?

Яна промолчала.

– Так, – Дзинтон снова пошипел сквозь зубы. – Цукка, помоги. Мне надо добраться до ее живота. Я ее приподниму, а ты сними платье.

Цукка кивнула. Интересно, а он что, врач? Уж больно уверенно он действует. Впрочем, когда она через голову стаскивала платье с девочки, эта мысль тихо умерла в зародыше. Под платьем не оказалось нижнего белья, даже простых трусиков, а все маленькое неразвитое тело покрывали синяки, хорошо различимые даже в неверном свете экрана. Кое-где просматривались мелкие круглые шрамы, словно от ожогов.

– Ее что, ремнем с пряжкой били? – пробормотал Дзинтон. – Небось, какой-нибудь папаша-алкоголик. От него и сбежала, наверное…

Он уложил Карину на спину и несколько раз нажал пальцами в разных точках. Потом задумался.

– Она нужна мне в сознании, – наконец сказал он. – Я не могу проверить ее живот, не получая ответной реакции. Ну что же, придется…

Он положил пальцы на солнечное сплетение и каким-то неуловимым движением не то нажал, не то погладил его. В ответ девочка тяжело застонала.

– Все хорошо, малышка, – пробормотал Дзинтон, оглаживая ей волосы. – Все хорошо. Ты в безопасности, расслабься. Ты меня слышишь, Карина?

– Я не хочу на стенд, – невнятно пробормотала девочка. – Мне больно. Пожалуйста…

Дзинтон бросил непонятный взгляд на Яну, но ничего не спросил. Вместо того он ласково произнес:

– Тебя не отправят на стенд, малышка, обещаю. Но ты должна помочь мне. Скажи, так больно?