Барбара Картленд - Любить запрещается

• Название: Любить запрещается
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Вече, Селена+
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7838-0039-2, 5-88046-087-8

В романе «Любить запрещается» золотоволосая красавица, пытаясь заработать деньги для восстановления семейного разрушенного поместья, попадает в качестве домоправительницы в дом миллионера, где ей запрещают в него влюбляться…

---

– Зачем мучить себя? – яростно спросил лорд Баклей, когда застал ее в слезах над фотографией, на которой Дарт выглядел наиболее привлекательно, в окружении голов всех женщин, с которыми связывали его имя.

Из-за этого запрета на газеты Ария не следила за последними событиями, связанными с судом над Лулу Карло, и была озабочена только необходимостью поставить Дарта на ноги, чтобы он мог участвовать в процессе.

Его беспокоило плечо, потому что пуля раздробила кость и началось воспаление. Для менее здорового человека все обернулось бы значительно серьезнее; но так как он был мускулист и жилист от долгих часов в седле и, по словам доктора, здоров как бык, в невероятно короткий срок Дарт окреп больше, чем можно было надеяться.

Тем не менее сегодня он поехал в суд под присмотром медсестры и врача, напичканный лекарствами, чтобы быть в состоянии выдержать напряжение во время дачи показаний.

А показания оказались такими, что Ария не могла бы увидеть в самом кошмарном сне. Она ни секунды не сомневалась, что это лишь ложь, при помощи которой Лулу могла хоть немного смягчить наказание.

Но даже эти соображения возмущали ее. Почему, спрашивала она себя, он так говорит? Зачем ему еще больше втягивать ее во всю эту грязь? Что подумает Чарлз, который пришел в ярость, когда она вернулась в Саммерхилл, и писал ей длинные, на удивление красноречивые письма о том, как потрясен и возмущен он был тем, что писали газеты.

– Бедный Чарлз, – со вздохом прошептала Ария. Для него это последняя капля, и она не может осуждать его за то, что он рассержен.

Наконец она достаточно овладела собой, чтобы пойти к спальне Дарта и постучать в дверь смежной комнаты, где располагалась дежурная сиделка, пока он спал. Сестра Уолтерз, деловитая женщина средних лет, поманила Арию в комнату.

– Надеюсь, он спит, – понизив голос, сказала она. – Доктор только что дал ему успокоительное. Он хорошо все перенес, но обратная дорога его доконала.

– Нужно было остаться в Лондоне, – сказала Ария.

– Вы же знаете, он бы не захотел, – ответила сестра Уолтерз, – похоже, ему там не нравится. Вообще-то до того, как я приехала сюда, я считала: единственное, что ему нравится, – это ночные клубы.

Ария попыталась улыбнуться.

– Кажется, это расхожее мнение о нем, – сказала она. Сестра Уолтерз взглянула на девушку, как той показалось, несколько смущенно.

– Я полагаю, вы знаете, чем закончился процесс? – немного жеманно спросила она.

– Лорд Баклей сообщил мне, – ответила Ария. – Мне очень жалко мисс Карло.

Сестра Уолтерз презрительно фыркнула.

– Простите, что я так говорю, мисс Милборн, но я считаю, что она получила по заслугам, и ей еще повезло, что она отделалась одним годом.

– Все равно мне ее жаль, – ответила Ария. – Только подумать, что для нее значит сидеть в тюрьме после чудесной, роскошной жизни, которую она вела.

– Я думаю, она извлечет из этого выгоду, когда выйдет из тюрьмы. Помню, одна киноактриса, у которой я работала, все время говорила мне: «Любая известность – хорошая известность, сестра». Я не могла не вспомнить ее, когда увидела, как Лулу Карло улыбалась газетчикам, когда покидала скамью подсудимых. Что-то не похоже было, что она расстроена, как бедный мистер Гурон.

Арии почему-то показалось, что она должна заступиться за Лулу, хотя та ей никогда не нравилась. Было что-то пугающее в мысли о том, что она будет отрезана от восхищения и обожания своих поклонников, что у нее отберут ее красивые наряды и что ее руки загрубеют от работы.

Ждать сочувствия от сестры Уолтерз бесполезно, это очевидно. Ария подумала, как много людей думают так же, как сиделка, испытывая удовольствие от падения красивой, соблазнительной женщины.

Глупо так беспокоиться за нее, но Ария подумала, что, будь она на месте Лулу, то скорее умерла бы, чем подверглась тюремному заключению.

Сестра Уолтерз взглянула на часы.

– Уже почти четыре, – сказала она. – Думаю, мистер Гурон еще часа два-три поспит. Доктор сказал, чтобы потом он немного поел. Позже я зайду и скажу вам, если он захочет увидеть вас, в чем я уверена.

– Нет, – невольно вырвалось у девушки.

– О, не надо беспокоиться, что это его утомит, – продолжала сестра Уолтерз. – Сегодня утром ему было гораздо лучше, чем в последние дни. Рана заживает хорошо, доктор доволен. Думаю, ему захочется немного поболтать перед сном. Я не буду такой строгой, как раньше, а вы не должны обижаться, что я не пускала вас к больному. Так велел доктор, а в моей профессии приходится делать то, что говорят.

Сестра Уолтерз была явно смущена, и, пробормотав извинения, Ария сбежала от нее. Она слишком хорошо знала, что кроется за этими намеками и взглядами искоса. Сестра Уолтерз тоже относится к числу тех, кто поверил Лулу и Дарту и убежден, что причиной всех бед является она.

«Но почему, почему?» – спрашивала она себя. Почему он так поступил с ней? Это нечестно, с этим она не может бороться, не может сражаться одна против всех.

Ария пошла в свою комнату, и у нее появилось дикое желание снова собрать вещи и уехать. Дарту уже лучше, хозяйство идет своим чередом, судебный процесс закончился. Зачем оставаться здесь? Чтобы ее лишний раз поблагодарили за то, что она выполнила свой долг? Почему бы ей не вернуться к Чарлзу и не смириться со всем? Ее ждет Квинз-Фолли, там она найдет мир и покой – то, чего она не могла найти в Саммерхилле.

Но затем, стоя в нерешительности в своей спальне, она поняла, что не сможет уехать. Она любит его и поэтому, преданная всем сердцем, должна остаться, пока не станет ему ненужной. Бессмысленно и думать о том, чтобы найти покой в Квинз-Фолли или где бы то ни было, ей не будет покоя нигде, пока на свете есть Дарт Гурон, а она не с ним.

С бесконечно трогательной улыбкой она подумала, что каждая женщина воображает, будто ее любовь больше и глубже, чем у других. Но она больше ни о чем не могла думать. Она не подозревала, что любовь может превратить ее сердце в поле сражения противоречивых чувств, что можно одновременно испытывать агонию и экстаз, что радость и глубокая печаль могут идти рука об руку.

Она любит его, и быть рядом с ним – рай и ад в одно и то же время. Она страстно желает видеть его, а увидев, испытывает почти невыносимую боль оттого, что должна сдерживать свои чувства, слова и даже выражение глаз.

Ария медленно переодевалась к обеду, делая это бесконечно тщательнее, чем обычно. Обратит ли он внимание? Она хорошо знала, что он ей скажет, – то же самое, что говорил ей каждый день, когда она заходила к нему на несколько минут.

– Есть телеграммы из Южной Америки?

– Да, я уже ответила на них.

– Отлично. И успокойте остальных, пока я не поправлюсь настолько, чтобы самому заняться ими, хорошо?

– Да, конечно.

– Благодарю вас.

Только к этому и сводились все их разговоры. Время от времени она зачитывала ему телеграммы или письма, которые было труднее понять, чем остальные, и которые требовали его помощи, чтобы она могла ответить на них. Что касается остального, то она только говорила ему, что все в порядке, потому что врач сказал, что ему нельзя волноваться.

Ария надела свое старое черное платье и заметила, что от волнения ее кожа кажется еще белее и прозрачней, чем обычно. Под глазами появились небольшие морщинки, которые, однако, скорее, подчеркивали ее миловидность. Ее кудри, казалось, встрепенулись, когда она принялась расчесывать их. Из стоящего на туалетном столике букета она вынула две большие белые розы и приколола их на груди, потому что платье казалось чересчур строгим.

Спускаясь по лестнице, она чувствовала их сладкий запах. Как обычно, обед был накрыт на четверых – Ария с лордом Баклеем и две сиделки. Беседа была неестественной, потому что сегодняшние события в суде нависли над всеми как туча и постоянно возникали тягостные паузы, после чего кто-нибудь принимался говорить о чем-нибудь несущественном.

После того как сестра Уолтерз удалилась, как она выразилась, «к своему пациенту», Арию вызвали наверх.

– Мистер Гурон хочет вас видеть, мисс Милборн.

Девушка вскочила и, идя наверх, чувствовала, как колотится ее сердце. Дойдя до двери его спальни, она вдруг почувствовала, что не может войти, и, протянув руку к дверной ручке, заметила, как она дрожит.

Несколько мгновений она стояла, стараясь овладеть собой и стыдясь своего неровного дыхания, и ощутила, как трепещет каждая клеточка ее тела. Наконец решив, что промедление только усложняет дело, она решительно открыла дверь и вошла.

К ее удивлению, шторы оказались раздвинутыми. Солнце садилось, залив все небо золотом и бросая необычайно красивые блики на пол спальни. Дарт был не в постели, как она ожидала, а сидел в кресле у окна с подушкой под головой и наброшенным на ноги пледом.

Ария ожидала увидеть там сестру Уолтерз, но он был один; идя к нему, она почувствовала, что он смотрит на нее. По мере того как она подходила ближе, ноги несли ее все медленнее и медленнее. Он посмотрел ей в глаза, и она увидела на его губах улыбку и озорные огоньки в глазах.