Олег Дивов - Закон фронтира

• Название: Закон фронтира
• Автор: Олег Дивов
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-001862-2

На горах оружия, оставшегося от цивилизации, выжили только молодые и сильные. В этом новом мире все равны. За пропуск сюда каждый сполна заплатил своей памятью. Людьми, лишившимися своего прошлого, забывшими о существовании родных и друзей, овладевает жажда беспричинной агрессии. Но тот, кто хочет помнить больше, должен быть самым беспощадным убийцей и просто обязан стрелять первым. Таков закон выживания в этом мире — Закон фронтира.

---

Лешечка что-то пробормотал, сладко чмокнул, прилег на трибуну и свернулся калачиком. Рогалик уже лежал. Ирина принялась яростно тормошить обоих. Никакого эффекта.

— Поиграли… — заключил Гош. Его тоже вдруг разморило. Он чувствовал себя усталым и невыспавшимся. — Проклятое солнце… Андрюха, что делать?

Любимов не ответил. У него слипались глаза, и он яростно тер их ладонями.

— Так, — сказала Зойка. — Вы как хотите, а я пошла. До свидания.

— Да погоди ты! — крикнула Ирина, но Зойка уже шла, спотыкаясь, к Дворцу. Похоже, она тоже решила лечь, только в более комфортных условиях.

— Ребята, — сказал Любимов. — А ведь это все неспроста. Гош, ты же не пил с ними. Посмотри, как она идет… Э! Оглянись-ка. По-моему, не мы одни падаем.

— Не спать! — рявкнул Гош командным голосом, и ему сразу полегчало. — Тьфу, что за наваждение! А ну, подъем!

— Еще минуточку… — сонным голосом попросил Рогалик.

— Ага! — торжествующе крикнула Ирина. — Давай, вставай!

Лешечка уже сидел.

— Черт возьми! — сказал он. — Нужно выпить. Немедленно. Чего-нибудь со льдом. А где Зоя?

— Ушла во Дворец. Наверное, искать сказочного принца. Кто еще живет во дворцах? Андрюха, что ты имел в виду? Кого еще зацепило?

— Да нет, показалось, наверное. Это меня шатнуло вдруг, я и подумал — а что это все качаются? Очень странная история, тебе не кажется?

— Какой-нибудь информационный фантом мимо пролетал. Сонный. Наверное, в соседнем доме экстрасенс зевнул.

— Н-да. Хочется надеяться.

— Предлагаю другую версию. Из секретной лаборатории утекло секретное отравляющее вещество. А лаборатория здесь, под землей.

— Интересно, чем эта отрава выводится из организма. Как стронций? Рогалик! Доброе утро, радость моя!

— Виноват, — мотнул головой Рогалик. — Исправлюсь. Что это было?

— Это даун, сэр! Мы к Любимову едем?

— Безусловно.

Из Дворца вышла Зоя. Уже не шатаясь.

— Ну, что? — спросила она, подходя к трибуне. — Едем?

— Ура!!! — хором заорали мужчины.

У Любимова на квартире, под звон посуды и шипение чайника на кухне, Гош снял трубку и набрал свой номер.

— Здравствуй, родная! — сказал он. — Как ты?… Да ничего. Средне. Да, у Андрея. Ну, ты же знаешь. Нет, я думаю, сегодня не очень долго. Хорошо, ты отдыхай. А я приду, и буду тебя очень-очень любить. Угу. Представляешь, а я кольцо забыл! Чувствую себя отвратительно. Будто голову снял. Вроде бы разумная идея — надоело из-под него мыло выковыривать, — а как ошибся на самом деле! Знаешь… — он машинально понизил голос до шепота. — Вот в такие моменты я еще острее, чем обычно, понимаю, насколько же тебя люблю.

— Гош! — крикнул ему из комнаты Лешечка. — Оленьке привет!

— И от меня! — поддержал Любимов.

— От всех! — резюмировала Ирина.

— Тебе здесь все кланяются. Что там наше животное, как оно себя чувствует? Под столом? Н-да. Слушай, Оль, вы без меня гулять не ходите, я вернусь, пойдем вместе. Ну ладно, милая, я поскакал. А то все греется. Ужасно жаркий день. Целую. До вечера. Пока.

— Внимание! — скомандовал Любимов. — Явление народу влюбленного пингвина! Ур-р-рааа! Разве не похож?

— Ты дурак и ничего не понимаешь! — в который раз сказала Ирина.

— Это я от зависти, — честно признался Любимов. — За что пьем, Знатоки? Гошка, бери посуду.

— Как обычно, — улыбнулась Ирина. — Да, Гош?

Гош поднял стакан.

— Разумеется, — сказал он серьезно. — Ну, за любовь!

— За любовь! — дружно подхватила команда.

Некоторое время шестерка сосредоточенно закусывала.

— Мальчишки, но если вы будете так надираться в Питере…

— В Питере сам Бог велел. А что, во Владимире мы трезвые были?

— …тогда я с вами не поеду.

— Да ладно тебе!

— Кстати, пьяницы несчастные, где ваши деньги на билеты?

На какое-то время беседа перетекла в деловое русло, и за столом все как-то подтянулись, а некоторые даже слегка протрезвели. Но вскоре формальности были улажены, «прикончилась» бутылка, откупорилась новая, и команда ударилась в привычный треп. Ирина с Гошем заговорили о собаках, Лешечка с Рогаликом — о компьютерах, а Любимов и Зойка наперебой предавались воспоминаниям о питерских фестивалях «Что? Где? Когда?», в которых им довелось участвовать. Постепенно темы исчерпались, водка тоже, сходили за добавкой, и после очередного стакана все почему-то вернулись мыслями к сегодняшним играм. Лешечку и Рогалика заклеймили позором, безобразнику и провокатору Любимову вынесли порицание. Отдельно досталось Гошу за то, что не разбирается в футболе. По этой теме вопросов делалось немало, Знатоку традиционно полагалось футбол любить.

— Ты хотя бы спортивные новости смотри, — посоветовала Ирина.

— Да я не запомню, — отмахнулся Гош. — Мне это не близко. Я даже если захочу, у меня насчет футбола ассоциативные связи не образуются. Голова — не компьютер, ей не прикажешь.

— Вообще, удивительная штука наша память, — философски произнес Рогалик.

— Чья бы корова мычала, — фыркнула Ирина. — «Ребята, это Зигмунд Фрейд…».

— Удивительная штука память, — кивнул Гош. — И мы о ней очень мало знаем. Меня немного этому учили… Вы только представьте, сколько информации она за доли секунды обрабатывает! И сколько всего хранит! Вот, допустим, решу я с Лешечкой пойти выпить пива. Думаете, это так просто? Мне потребуется вывести в оперативную память, во-первых, целый набор звуков и грамматических конструкций. Во-вторых, данные о том, как выглядит Алексей Попов, и какие у него вкусовые предпочтения. В-третьих, схему города, расположение известных мне пивных баров и предполагаемый маршрут… Это вам не шутки.

Команда невольно задумалась. У всех присутствующих, несмотря на разницу в возрасте, образовании и так далее, было нечто общее — способность запоминать и перерабатывать большие объемы информации.

— В принципе, — объяснил Гош, — у нас такое же деление на оперативную память и долговременную, как у компьютера. И большая часть того, что мы воспринимаем, помещается в оперативку, а потом улетучивается. Ну, вот, допустим, ходили мы сейчас за водкой. Когда считали деньги, проводили несложные вычисления, работала только оперативная память. А когда выбирали, что именно купить, уже пришлось обращаться к долговременной, где лежит запись о том, какая бутылка содержит нормальный продукт. Там десять миллиардов нервных клеток…

— И все о бутылках, — ввернула Ирина.

— Меня вот что всегда интересовало, — вступила Зоя. — Почему я запоминаю одно, и не запоминаю другое? Или запоминаю, но ненадолго?

— В принципе, информацию можно зазубрить элементарным повторением. Но в любом случае, решение, хранить ее или стереть, вряд ли принимается сознательно. Понимаешь, Зойка, есть в глубине мозга такое загадочное образование — гиппокамп. Это коммутатор. Нейроны коры, получая информацию, передают ее гиппокампу. Если тот ответит, нейроны образуют прочную сеть, и информация закрепится. если нет — впечатление навсегда исчезнет. А вот чем руководствуется гиппокамп, принимая решение — до сих пор загадка. Есть мнение, что все дело в эмоциональной значимости. Если информация имеет эмоциональную окраску, скорее всего, гиппокамп откликнется. Например, на имя близкого человека он среагирует. А на имя какого-нибудь чемпиона мира по плевкам в длину — вряд ли.

— Если он не в тебя плевал, — заметил Любимов.

— Точно. Кроме того, видимо, гиппокамп реагирует на информацию, которая имеет отношение к тому, что тебе уже известно. Тогда мозг начнет генерировать ассоциации. Допустим, нейронные цепи Рогалика постоянно замыкаются на компьютерах, это его работа. Соответственно, все новое, что он узнает по этой теме, вызовет у гиппокампа отклик и будет помечено, как подлежащее хранению. То есть, каждое новое понятие мы ловим на крючок старых впечатлений. А поскольку жизненный опыт и прочие обстоятельства у всех разные, то и запоминается одно и то же каждым отдельным человеком по-своему. Вот, собственно, Зойка, тебе и ответ.

— Ну, — сказал Лешечка, — за память!

Дружно налили и выпили.

— А почему мы тогда запоминаем всякую ерунду? — спросила Ирина. — И надолго, если не навсегда?

— Наверное, мы просто очень впечатлительные, хотя по некоторым этого и не скажешь.

— Я ужасно впечатлительный, — пожаловался Рогалик.

— Я тоже, — вздохнула Зоя.

— Наверняка. Поэтому у нас возникает эмоциональный отклик на гораздо более широкий круг информации, чем у нормального человека. А это ведь как снежный ком. Нейрон за нейрон цепляется, и пошло-поехало. Чем больше ты знаешь, тем легче образуются все новые и новые ассоциации. Хотя есть и области, каждому из нас совершенно недоступные. Я, например, в гробу видел этот ваш футбол. У меня к нему стойкое отвращение. Или, допустим, стоит мне посмотреть на двигатель внутреннего сгорания, я сразу пойму, зачем какая штука к нему привинчена. Но если она будет отдельно лежать — не факт, что я вспомню, как она называется. Хотя у меня во дворе гниет и разлагается личный автотранспорт, и как вы помните, я неплохо с ним управлялся.