Елена Долгопят - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Елена Долгопят
• Жанр: Современная проза

---

Как бы то ни было, главврач позвонил коменданту. И вот мы собрались, пять человек: комендант, главврач, главный инженер оборонного предприятия "Космос", начальник управления перевозками и я, пустое место, ноль, так много значащий для этих людей, что они не хотели без меня совещаться и ждали, когда служебная машина доставит меня к ним от моей печки.

Протокол вызвался вести главврач. Сказал, что лучше соображает, когда пишет. Почерк у него отвратительный, тем не менее я доверяю его записям больше, чем собственной памяти. В собственной памяти принято сомневаться. К тому же вспоминающий несет ответственность за свои воспоминания, а человек, предъявляющий документ, снимает с себя всякую ответственность. Он не знает, лжет документ или говорит правду; он вообще не знает, что говорит документ, как понимать его слова. Предъявляющий чист, пока зачем-то не решится документ истолковать.

"КОМЕНДАНТ. Прежде всего: рассказ больного из третьего бокса не подлежит сомнению. К сожалению. Мне удалось связаться с Южным фронтом. Они подтверждают. Происходящее касается и нас, и противника. Неизвестная нам сила, то ли бактерии, то ли еще что-то.

Никто еще не разглядел, что это, никакой прибор не может это зафиксировать. Его присутствие определяется только воздействием, процессом. Уничтожением, проще говоря. Вы спросите, что именно уничтожается? Ребята на юге составили полный реестр. В него вошли: оружие, дома, одежда, посуда, машины самого разного рода. Причем уничтожение происходит то быстро, то медленно. Иногда часами смакуется какой-нибудь старый помоечный башмак. Иногда в одну секунду вездеход растворяется в воздухе.

ИНЖЕНЕР. Вместе с людьми?

КОМЕНДАНТ. Людей в реестре нет. В нем также нет животных, птиц, насекомых, растений, камней. Только то, что произведено человеком.

ИНЖЕНЕР. Не человек, а его производные.

КОМЕНДАНТ. Именно это я и говорю. Излишне повторять то, что я говорю.

ИНЖЕНЕР. Я хотел…

КОМЕНДАНТ. Говорите только по существу, пожалуйста.

НАЧ. ПЕРЕВОЗОК. Почему это происходит именно на юге?

КОМЕНДАНТ. Неизвестно. Но только с наступлением холодов это прекращается и на юге. На хорошем морозе оно вообще не действует…

ИНЖЕНЕР. Впадает в спячку.

КОМЕНДАНТ. Мы собрались не затем, чтобы подыскивать разные слова для одного и того же.

ИНЖЕНЕР. Иногда именно точное слово помогает понять. Определение – определяет…"

Я прерву документ.

На оборотах протокола я нашел сценарий. Видимо, главврач взял листы из архива киноинститута. После пожара архив, уцелевший в каменном подвале, сразу же растащили жители близлежащих домов. В основном на растопку, так что огня он все равно не избежал.

Я прочел сценарий и пожалел, что никогда не сыграю главного героя этой истории, даже если война кончится и все будет хорошо. Никто не позволит сыграть мне вполне отрицательную роль. Мой образ должен остаться незамутненным. Тем не менее я увлекся и вполне представил его себе, себя – им. Вжился.

Сценарий был написан от его лица:

"Я подсел в кафе к одному человеку. Не сразу. Долгое время я наблюдал за ним и за другими людьми. Кто как одет, кто что заказывает. Меня интересовало, как люди разговаривают с официантом, как смотрят на часы. Кому звонят. Как говорят по мобильному. Почему я выбрал именно этого человека? Не потому, что он был одет в светлый костюм. Не потому, что заказал в дорогом кафе лишь чашку кофе. Не потому, что читал "Новости недели". Не потому, что на звонок по мобильному ответил одно: "Благодарю". Этих "не" еще много в перечне.

Мне трудно объяснить собственный выбор. Дело в том, что все "не" можно убрать. И сказать: "Потому, потому, потому". Не что-то по отдельности, а все вместе, в совокупности, плюс что-то еще, неназываемое, позволило мне подойти к его столику и сказать:

"Разрешите?"

Я заказал воду. Он свернул газету. Я поймал его взгляд и сказал:

– Я химик. Физику тоже знаю прилично. Иначе бы не смог сделать то, что сделал. Как мне вообще это пришло в голову? Я шел по центральной улице. Был воскресный день. Проезжую часть перекрыли солдаты внутренних войск. Совсем мальчишки стояли в оцеплении. День был холодный, мглистый, ветреный. Мальчишки дрожали, держась за свои автоматы. Им не разрешали поднять воротники. Торчали голые бедные шеи. Мне было жаль мальчишек. Почему-то я вдруг представил их застывшими в лед. В жестокий мороз не покинувшими свой пост. В моем воображении они превратились в ледяные фигуры с разноцветными ледяными глазами. Вдруг вышло солнце, и лед растаял. Фигуры исчезли без следа. Превратились в лужицы, испарившиеся на солнце. От людей не осталось ничего. И от их одежд, и от их оружия. Все, превратившись в лед, затем растаяло.

Образ этот не покидал меня. Он ждал осуществления. Почти десять лет.

Могу вам сказать, что сегодня я свободен от этого образа. Я запрятал его в стеклянную колбу. Тихо и мирно он лежит в шкафу.

Любой человек, проглотивший хотя бы каплю моей микстуры, превратится в лед. Затем он растает. Без следа. Правда, одежда останется в целости. Так что образ я свой воплотил не до конца.

Я оставил деньги и ушел. Через неделю мне позвонили и назначили встречу. Через месяц люди стали исчезать без следа, много людей, гораздо больше, чем мог представить мой покупатель. Вода, в которую превращались ледяные фигуры, впитывалась в землю, попадала в канализацию, испарялась, проливалась дождем в реки. Люди пили зараженную воду и превращались в лед. Чтобы затем растаять.

В конце концов все человечество превратится в один всемирный океан.

Солярис своего рода".

Чем-то эта экологически чистая история напоминает мне происходящее ныне. Правда, то, что происходит сейчас, намного гуманнее: человек остается невредим, но – на голой земле. Голый человек на голой земле, без машин, заводов, мобильной связи, картинных галерей, музеев, библиотек, денег и прочей ненужной природе чепухи.

Я придумал герою походку, привычки, говорок, взгляд. Присвоил то, что нашел подходящим у окружающих. Его образ засел у меня в мозгу ледяной занозой… Кто знает, если бы я мог воплотить его, возможно, и он перестал бы меня мучить, растаял… Но – перевернем листы:

"ИНЖЕНЕР. Такое впечатление, что оно действует разумно, точнее, целенаправленно. Избирательно, во всяком случае.

КОМЕНДАНТ. Некоторые считают, что это какое-то новое оружие. Дело рук человека.

ИНЖЕНЕР. Отбившееся от рук.

КОМЕНДАНТ. Другие уверены, что человек не способен на такое безумие.

ИНЖЕНЕР. О чем вы говорите?! Люди ненавидят друг друга, боятся, убивают, впадают в депрессию, уничтожают тех, кого любят…

НАЧ. ПЕРЕВОЗОК. Давайте не будем отвлекаться на общие вопросы.

Хочется знать совершенно конкретные вещи. Почему эта зараза распространяется только с наступлением лета? Она боится холодов? Но, извините, тараканы тоже мрут на морозе, однако благополучно живут в наших отапливаемых домах. К примеру, в этой комнате довольно тепло.

Однако наши чашки не исчезают на наших глазах, и сидим мы, слава

Создателю, не в чем мать родила, и сигарету покуривает господин актер. И дом этот целехонек.

ИНЖЕНЕР. В том-то и дело, что если бы оно начало свою работу сейчас, мы бы остались голыми на морозе. Очевидно, оно не хочет нашей погибели. Хочет лишь освободить землю от плодов нашего труда, нашего гения и нашего безумия. От наших жилищ, машин и помоек. Очевидно, что эта штука действует совершенно целенаправленно и без злого умысла. Человек ее сотворил или природа, не так уж важно.

НАЧ. ПЕРЕВОЗОК. Вы хотите сказать, что с приходом тепла оно уничтожит весь город со всеми мостами, аэропортами и заводами?

ИНЖЕНЕР. Похоже на то.

НАЧ. ПЕРЕВОЗОК. Ничего себе гуманизм. А если мы все же не сдадимся и что-то вновь построим?

ИНЖЕНЕР. Все вновь будет уничтожено. Нам придется уходить в те места, где вечное лето, где не надо ничего строить. Будем жить, как животные, и питаться плодами земли.

НАЧ. ПЕРЕВОЗОК. Вот оно что. Мы возвращаемся в рай…"

Надо отметить на полях то, чего нет в протоколе:

Мы совещались в кабинете коменданта. Батареи центрального отопления прекрасно согревали воздух. Мы пили настоящий чай. Лично я впервые за два года. Мы ели бутерброды: белый хлеб с сыром и с твердой сырокопченой колбасой. Сигарета, которую мне предложили, была отличного качества, мне кажется, я и до войны таких не пробовал.

Комендант сказал, что это бразильский табак. Я никогда не был в

Бразилии и теперь, если все самолеты и корабли исчезнут, не побываю.

Жаль. И Бразилии жаль, и сигарет, и прекрасных фарфоровых чашек, и часов, которые вот уже двадцать лет тикают на моем запястье, жаль.

"КОМЕНДАНТ. Зачем мне тогда руки и разум?"

Врач, до сей поры молчавший и старательно ведший протокол, вдруг поднял голову от бумаг и произнес:

– Конец человечеству.

Но реплику свою в протокол не вписал.

Решили не экономить и пустить во все дома электроэнергию. Объявления развесили по подъездам, магазинам, на остановках. Предупредили, что в 20.00 начнется телетрансляция. Прямой эфир. Важное сообщение. Дали телефон, по которому можно задавать вопросы. У кого нет телевизоров, пусть идут к соседям. Или слушают радио. Сообщение чрезвычайной важности. Звонки будут принимать двадцать секретарей.