Александр Иличевский - Бутылка

• Название: Бутылка
• Автор: Александр Иличевский
• Жанр: Современная проза

---

Вот и в тот вечер ливень – стена за стеной – рушился порывами. Гром, молния, сигнализация у автомашин детонирует – вой стоит, как при

Помпее, раз даже сирена противовоздушной обороны сработала от удара: долбанула молния в бензозаправку, в кессонные резервуары саданула – громоотводов здесь из экономии не держат, так как даже простые дожди тут редки, как метеорологическое ископаемое, не то – грозы. А воды-то по щиколотку – бьётся ток ее по улицам, как Терек бешеный, в дверные щели хлещет. В общем, совсем неуютно.

Потому я буржуйку себе смастерил накануне – обогреться. С утра зашёл к жестянщику, на листке набросал ему раскрой: он мне в полчаса всё разрезал, залудил: денег брать не хотел – говорит, не по-соседски это. Трубу я сварганил из гофры от вытяжки кухонной и вывел прямиком в фортку. Топил ломаными ящиками из-под яффских апельсинов, которые покупал у Христоса, хозяина фруктовой лавки за углом.

Так вот, сижу я тогда у печурки – дождина ливмя вовсю хлещет-воет, пламя языками пляшет, танцует – будто волосы рыжие – Горгоны там,

Стюарт Марии, или… жены, – вдруг я подумал.

И вот, взгрустнув, взбрело мне выпить малость, чтоб спать покрепче завалиться. Только мало что-то “Курвуазье” у меня оставалось. Лизнул я на донышке – вот весь и вышел. А хочется ещё – для пущего согрева.

Тогда-то я и вспомнил про свою бутылку. Про “Чёрного доктора”. Решил почать ее наконец. Сходил за штопором. Уселся.

Только ввинтил – смотрю, а тут такое! Что-то привиделось мне в стекле на просвет. А надо сказать, что “Чёрный доктор” напиток совсем, как чернила, непрозрачный. Через него и солнца-то не увидишь. А тут мелькнуло на огне что-то. Ну, поднёс я бутылку к самому пламени, пригляделся – чу, а там, на донышке – человечек.

Я чуть не рехнулся. Бутылку выронил. Не-ет, думаю, мерещится. Мышка это. Занырнула в бутылку при розливе. Или её, утопленницу, вместе с вином из жбана влили. Нырнула, попила сладость пьяную, захлебнулась

– вот и попала, бедняга. Поднимаю я бутылку – а там точно: человечек маленький, вроде светляка-зародыша плавает, ручками двигает, зовёт, сказать что-то хочет – и лицо у него, хотя и страшненькое, но – умное, страдающее даже…

Ну, и заорал я тогда – как же не заорать-то, когда страсть такая вот примерещится. И бух – в обморок.

Утром просыпаюсь – в чужой постели. Оказывается, меня Надя кой-как к себе перетащила – крик услыхала: думала, зарезали меня или подожгли.

Примчалась – смотрит: лежу я, не дышу, и пена у меня вокруг рта, вроде как брился недавно. Ну, думает, сосед ей попался припадочный.

Однако пожалела – побрызгала, я замычал, и – к себе, как медсестра раненого, на горбу – еле-еле, говорит, но втащила.

Только я не верю, что она одна донесла меня.

И – донесла ли?

Я после этого случая на пару недель прекратил свои научные занятия.

Решил – такие кошмары объяли меня от переутомленья. Отдыхал я со вкусом – лёжа в постели. Два раза факс начинал шуршать – выползали заказы. Жутковатое это дело – факс, между прочим. Лежишь в тишине глубокой, покой свой лелеешь. А тут вдруг в комнате, без предупрежденья – шур-шур-шур, шур-шур, тр-р-р-р, тр-р-р-р – будто кто-то лапкой когтистой невидимой выцарапывает грамотку из щели…

Ну, я потом отписал, что не мог вовремя прореагировать – болел: отнеслись с пониманием. Кстати, пока болел – война в Заливе блицкригом закончилась, скважины потушили: дожди прекратились, дело к весне пошло – в жилу погода мне влилась с выздоровленьем, так что к концу февраля я как бы оказался на третьем небе от беспричинного счастья… А бутылку ту с тех пор как талисман стал беречь, пить её и не думал даже.

(Между прочим, отмечу здесь факультативно: пока я тогда отлёживался, пришла мне одна интересная штука в голову. Сумасшедшая, конечно, но не менее сумасшедшая, чем самый её предмет размышления – история. А история и в самом деле – штука вполне тайная, поскольку она не выражает время, как обычно думается, – а уничтожает. Вздумалось мне тогда размыслить, что ж это такое происходит в мире – откуда все эти передряги: на Родине моей, хотя и промежуточной, да и вообще – всюду в мире. Откуда вот, например, эта война? Ну, ведь известно, что чем фантастичней выдумка, чем она менее имеет под собой известных оснований, тем она ближе к истине. И вот что я по поводу новейшей истории вкратце надумал. Вывел я, что причиной всему такая инфернальная штука: нефть. Ею в аду топят. Хотя настоящий ад – это холод. Но чтоб лёд получить – надо сначала растопить пустоту.

Например, чтоб космическую холодрыгу образовать, Б-гу надо было

Большой Взрыв устроить – без огня полымя – выходит, что никак не образуется, так сказать; чтоб температуру понизить, надо непременно энтропию раскочегарить, это – по закону…

Тут как раз Надя-гадалка пришла ко мне в гости – соседа больного проведать, бульончик там, пирожки принесла, спасибо. А я – бульон выхлебал да весь бред этот под пирожки с компотом и выложил.

А она-то рада. Сидела – заслушалась, хотя и не скумекала, поди, ничегошеньки. Очень она мировыми новостями интересовалась. Раньше всё расспрашивала у меня про Перестройку и глупости всякие, вроде – правда ли, что Горби – aгент.

А мне-то из собеседников хоть кого подавай – лишь бы не глухого. Вот я и спохватился. А как разошёлся – понесла пристяжная, да коренника завалила, дура…

Вот и говорю я Наде: нефть – вещь инфернальная потому, что уж слишком мощно – теневым и прямым образом – она влияет на человечество. Потому как она – “философский камень”, типа асфальт, озокерит, воск горный: сама мусор, да из себя, мусора, путём перегонки, алхимической, между прочим, золото образует.

Зороастрийцы-огнепоклонники вышли из нефтяных колодцев. Англичане персов против России завсегда науськивали из-за керосина: за то и объявили джихад Грибоеду. Гитлер слил всю партию под Сталинградом – в битве за бакинскую нефть. Говорят, Волга тогда пылала страшно: пролилась кровушка земная из хранилищ, с человечьей смешалась, сама в жилы горюче вошла – и оранжевые мастодонты, рванув из палеозоя, замаршировали по небу над рекой…

А начал я свои измышления от причины жизнетрясений на родине.

Известно ведь, от чего стряслись: ‹…›.

Здесь Надя ахнула, перекрестилась и компот мне поскорей еще подлила.

А я хлебнул, фигу разжевал – и дальше, только меня и видели, т. е. слышали:

– ‹…›. Они же, чуя удавку, двинули на попятную, но без боя решили не сдаваться, затаившись. И бой этот произошел: в Заливе. Это не

С-Ад-Дам двинул войска на лакомый, вражеский Кувейт, где золото – чуть только палку ткнёшь – в морду хлещет. Это – они ва-банк двинули единственный свой резерв. И проиграли. Бесповоротно.

Тут Надя не выдержала да как ляпнет в сердцах:

– Ой, – говорит, – а я-то, грешная, в лампадку заместо елея керосин наливала, вот ведь дура-то, прости, Господи… Чтой-то теперь будет с того, милый, а? Как думаешь?… Такая вот странная мыслишка мне вперилась в голову при отлёжке.)

Да-а, со временем такой – не сказать благостной, однако совершенно необходимой мне потусторонней жизни – глаз у меня замылился. Потерял я бдительность, инстинкт самосохранения притупился. Привычка вообще

– гиблое дело: смерть как бы. И только к смерти, как к любви, нельзя привыкнуть.

Хорошо, однажды случай один приключился. Без особых последствий – кроме нервотрёпки, но он вывел меня по ветру настороженности: ухо я после стал держать востро. Подспудно, конечно, бенц я этот всё же предвидел – поэтому испугался, но не смертельно. Потому как твёрдо знал, что в таком деле не оставляют в живых не только свидетелей, но и исполнителей…

В позапрошлом июне пришлось мне переставить бутылку с секретера на подоконник. И вот почему.

Всю зиму факсы не приходили. Я не стал волноваться, а даже обрадовался: суеты стало явно меньше – а у меня как раз пошла работа: задачка одна, поставленная мне шефом еще до аспирантуры, вдруг разрослась решением чуть не в монографию. (Надо сказать, тогда в проблеме по вычислению центрального заряда алгебры Вирассоро двухмерной конформной теории поля явный прорыв наметился.)

Так что я совсем дома засел – с утра колол в миску фунт синеватого кускового сахара и глушил чай вприкуску, – как по маслу, набело оформляя по-английски параграфы: чтоб сослать в “Physics Reports”.

Стал больше гулять по вечерам – для отдыха: купил себе спиннинг, оснастил его как самодур простейший, только ещё бубенчик поклёвный приладил – и на закатах ходил на волнорезы: почитать, стишок нацарапать, одну-другую кефальку подсечь – ежели, конечно, на мидию клюнет. В общем, лафа сплошная, закадычная даже.

Но однажды возвращаюсь я, стало быть, с вечерней зорьки – захожу в свою конуру, ставлю удочку в угол. Только – ша! Кто-то был у меня, был – на секретере, сволочь, шарил: бутылка моя подвинута (чёткий полумесяц чистого от пыли пятнышка), и у телефона трубка шнуром наоборот перевёрнута…