Агата Кристи - Душа крупье

• Название: Душа крупье
• Автор: Агата Кристи
• Жанр: Ужасы и Мистика

Таинственный мистер Харли Кин появляется и исчезает внезапно. Недаром его имя так похоже на «Арлекин». Он всегда выступает другом влюбленных, но появление его ассоциируется со смертью. Сама Агата Кристи считала этого загадочного мистера одним из любимых своих персонажей.

---

— Вот как? — сказал мистер Саттертуэйт.

— А разве нет? Знаете, из какой она семьи?

— Нет, — признался мистер Саттертуэйт. — Должен признаться, я очень мало о ней знаю.

— Она из Радзинских — это один из старейших родов Венгрии, — пояснил Франклин Рудж. — Она прожила такую необычную жизнь! Помните на ней длинную нитку жемчуга?

Мистер Саттертуэйт кивнул.

— Это ей подарил король Боснии за то, что она помогла ему вывезти какие-то секретные документы.

— Я слышал, что ее жемчуга — подарок от короля Боснии, — сказал мистер Саттертуэйт.

Он действительно не раз об этом слышал, так как давнишняя любовная связь этой дамы с Его Королевским Величеством до сих пор была у всех на устах.

— Так я вам еще кое-что расскажу.

Мистер Саттертуэйт слушал, и чем дольше слушал, тем больше восхищался богатым воображением графини Царновой. Это вам не какая-нибудь сирена, как выразилась Элизабет Мартин: на сей счет идеалист был достаточно проницателен. Нет, пройдя сквозь лабиринт дипломатических интриг, графиня осталась, как прежде, холодной и неприступной. Разумеется, враги не раз пытались ее оклеветать!.. Молодой человек трепетал при мысли о том, что ему удалось заглянуть в самое сердце старого режима, где в центре, в окружении принцев и советников, высилась загадочная фигура графини — гордой аристократки, вдохновительницы возвышенных романтических страстей.

— Но сколько же всего ей пришлось вынести от людей! — взволнованно продолжал молодой американец. — Поразительно, но ей ни разу в жизни не встретилась женщина, которая стала бы ей настоящим другом, женщины всю жизнь были настроены против нее.

— Очень возможно, — согласился мистер Саттертуэйт.

— Ну, не подло ли с их стороны? — возмущался Рудж.

— Н-нет, — задумчиво произнес мистер Саттертуэйт. — Не думаю, чтобы это было очень подло. У женщин, знаете ли, обо всем свои понятия, нам не стоит вмешиваться в их дела. Пусть сами между собой разбираются.

— Не могу с вами согласиться, — живо возразил Рудж. — Ведь их недоброжелательность друг к другу есть величайшее из зол! Знаете Элизабет Мартин? Так вот, в принципе она со мной совершенно согласна — мы с нею часто говорили на эти темы. Она, конечно, еще девчонка, зато все понимает как надо. Но чуть доходит до дела — тут же выясняется, что она в точности такая же, как все. Прямо-таки взъелась на графиню, о которой знать ничего не знает, и слушать ничего не хочет, как я ни пытаюсь ей что-то втолковать. Разве так можно, мистер Саттертуэйт? Я верю в торжество демократии — а в чем она, демократия, если не в том, чтобы мужчины относились друг к другу как братья, а женщины — как сестры?..

Он взволнованно умолк. Мистер Саттертуэйт попробовал представить себе ситуацию, в которой между графиней и Элизабет Мартин могли бы возникнуть сестринские чувства, — но у него ничего не вышло.

— Графиня же, — продолжал Рудж, — в полном восторге от Элизабет и уверяет, что она совершенно очаровательная девушка во всех отношениях. Ну, скажите, о чем это говорит?

— Это говорит о том, — суховато ответил мистер Саттертуэйт, что она живет на свете гораздо дольше, нежели мисс Мартин.

Тут Франклина Руджа словно прорвало.

— А знаете, сколько ей лет? Так вот, она мне сама сказала. Представьте, не побоялась! Я ведь думал, что ей лет двадцать девять, а она призналась, что тридцать пять, хотя я у нее даже не спрашивал. Она не выглядит на свои года, правда?

Мистер Саттертуэйт, определявший для себя возраст графини где-то между сорока пятью и сорока девятью, лишь удивленно приподнял бровь.

— Не советую верить всему тому, что вы услышите в Монте-Карло, пробормотал он.

Он достаточно повидал на своем веку, чтобы убедиться, что с юношами спорить бесполезно. Ведь если Франклину покажется, что его собеседник в чем-то не прав, он тут же набросится на него с отвагой молодого рыцаря — разве что собеседник сможет немедленно представить ему неопровержимые доказательства.

— А вот и графиня, — поднимаясь, сказал Рудж. Графиня приближалась к ним с ленивой грацией, которая ей так шла, и вскоре они сидели на скамейке уже втроем. С мистером Саттертуэйтом она держалась мило, но несколько отчужденно. Она очень изящно подчеркивала разницу между ним и собой, обращаясь к нему как к несравненно более компетентному старожилу Ривьеры и испрашивая его мнение по всем вопросам.

Она вела разговор тонко и умно. Уже через несколько минут Франклин Рудж почувствовал, что его ласково, но совершенно определенно просят удалиться, и графиня с мистером Саттертуэйтом остались tete-a-tete.[4]

Она сложила зонтик и принялась чертить им на земле какой-то узор.

— Мистер Саттертуэйт, вам, кажется, симпатичен этот мальчик?

Она проговорила это тихо, чуть ли не с нежностью в голосе.

— Славный юноша, — уклончиво ответил мистер Саттертуэйт.

— Да, очень, — задумчиво произнесла графиня. — Я успела многое рассказать ему о своей жизни.

— Вот как, — сказал мистер Саттертуэйт.

— Такие подробности я мало кому раскрывала, — мечтательно продолжала она. — Я ведь прожила очень, очень необычную жизнь, мистер Саттертуэйт. Со мною случались такие удивительные вещи, что кое-кто может, пожалуй, и не поверить.

Будучи достаточно догадливым, мистер Саттертуэйт без труда понял, к чему она клонит. В конце концов, все, что она наговорила Франклину Руджу, могло быть и правдой… Конечно, это маловероятно и в высшей степени не правдоподобно, но ведь возможно же… И ни один человек не может с полной определенностью сказать: «Это не так!»

Он промолчал, и графиня снова устремила мечтательный взор мимо бухты куда-то вдаль.

Внезапно мистер Саттертуэйт увидел ее в каком-то новом, странном свете. Он вдруг ясно осознал, что перед ним не хищница, а всего лишь жалкое, затравленное существо, отчаянно борющееся за место под солнцем. Он украдкой покосился на нее: зонтик был сложен, и в ярком свете солнца в уголках глаз видны усталые морщинки, на виске пульсирует тоненькая жилка.

Он все больше укреплялся в своем убеждении: эта женщина доведена до крайности и будет беспощадна к нему или к любому, кто посмеет встать между нею и Франклином Руджем. Но чего-то он все же не понимал. Ведь денег у нее должно быть достаточно: она всегда роскошно одета, у нее великолепные драгоценности. Значит, дело не в финансовых затруднениях… Может, любовь? Мистеру Саттертуэйту было доподлинно известно, что женщины ее возраста иной раз без памяти влюбляются в юношей… Что ж, возможно. И все-таки — что-то тут не так.

Он догадывался, что этим разговором tete-a-tete она бросает ему перчатку. В нем она усмотрела своего главного противника. Она, видимо, ждала, что он начнет нашептывать Франклину Руджу какие-нибудь гадости о ней. Нет уж, увольте, улыбнулся про себя мистер Саттертуэйт. Он стреляный воробей, он знает, в каких случаях лучше держать язык за зубами.

А вечером он снова повстречал ее в Серкль-Приве, за рулеткой.

Графиня делала ставку за ставкой, однако счастье ей не улыбалось. Она, впрочем, переносила неудачи с завидным sang froid[5] старого игрока. Пару раз она ставила en plein,[6] потом на красное, потом на вторую дюжину, где немного выиграла, но тут же проиграла опять, потом шесть раз подряд на manque,[7] но ей решительно не везло. Наконец, равнодушно пожав плечами, она отвернулась.

Выглядела она очень элегантно: длинное золотистое платье с зеленым отливом, на шее знаменитые боснийские жемчуга, в ушах длинные, жемчужные же, серьги.

Мистер Саттертуэйт нечаянно подслушал разговор о ней двух мужчин.

— Вон идет та самая Царнова, — сказал один. — Отлично сохранилась, а? И, надо сказать, королевский подарок неплохо на ней смотрится!

Второй, маленький человечек с явно иудейскими чертами лица, с любопытством уставился ей вслед.

— Так это и есть боснийские жемчуга? — спросил он. — En verite.[8] Как странно! — И тихонько хихикнул про себя.

Дальше мистер Саттертуэйт слушать не мог, потому что в этот момент случайно повернув голову, к своему удовольствию, узнал в одном из посетителей казино своего старого приятеля.

— Мистер Кин, дорогой вы мой! — Он принялся горячо трясти его руку. — Я и мечтать не мог вас здесь встретить! Смуглое лицо мистера Кина осветилось улыбкой.

— Не удивляйтесь, — сказал он. — Сейчас ведь карнавал,[9] а в это время я бываю здесь довольно часто.

— Правда? Как замечательно!.. Послушайте, стоит ли нам здесь оставаться? По-моему, тут душновато.

— Да, пожалуй, приятнее будет пройтись, — согласился мистер Кин. Спустимся в сад.

Выйдя на улицу, оба с жадностью вдохнули свежий воздух.

— Видите, как хорошо, — сказал мистер Саттертуэйт.

— Гораздо лучше, — подтвердил мистер Кин. — И можно спокойно поговорить. У вас ведь найдется, что мне рассказать?