Михаил Громов - В небе и на земле

• Название: В небе и на земле
• Автор: Михаил Громов
• Жанр: Исторические приключения

---

Минут через 5-7 мы услышали новую песню, на этот раз прямо по направлению обычного тока. Я снова пошёл в песню. Начало светать. Вдруг невдалеке слетела глухарка, а за ней - молчун. Я приостановился… Песня продолжалась, правда, после долгого щёлканья. Вдруг я услышал и увидел, как снова взлетели глухарка и молчун. Но певец так распелся, что неожиданно взлетел, сел на толстый сук сосны передо мной шагах в шестидесяти и, снова прищёлкнув, запел. Я выстрелил в песню, и глухарь упал. Видимо, это был главный певец. Я был тогда ещё недостаточно опытным охотником. Теперь я не могу себе этого простить…

Но что это? Герасим вдруг остановился и показывает мне направление, где пел ещё один. Я прислушался и поразился. Было уже почти светло. Двигаюсь в песню и помню, что у меня в ружье только один патрон дроби №4. Всё объяснилось: сделав четыре приближения в песню, я услышал как иногда квохчет глухарка. После её голоса начинает заливаться певец… Я, конечно, волновался, так как стало уже настолько светло, что запела первая певчая птичка. Подойти надо было поближе, но страшно: можно спугнуть глухарку. Из-за этого путь мой удлинялся: я старался оставить глухарку в стороне, а время уже светлое. Но счастье мне во многом в жизни сопутствовало. Наконец, я поднял в песню ружьё шагах в 25. «Ну, - подумал я, - пой последний раз в жизни». Выстрел… и влюблённый бедняга погиб, не слыша выстрела… Редкая удача. Взять три глухаря за одно утро - это просто везение. Волнение! Какое волнение! Долго не успокаивающееся, продолжающееся ещё долго после окончания охоты на глухаря. Это была моя самая интересная и любимая весенняя охота. Она действенная и сильно волнующая.

* * *

А теперь - курьёз: то, что бывает только на охоте. Но это - не «охотничий рассказ», а подлинная действительность. Однажды В.К.Радченко, великолепнейший стрелок (о котором я уже говорил), я и ещё один отличный охотник, тронулись на серых куропаток. С нами был пойнтер Чарли. Эта собака была уникум в смысле натаски. Её хозяин решил, что не убить птицу после стойки собаки охотник не имеет права, а поэтому Чарли делал стойку-подводку и после выстрела мгновенно бросался вперёд и приносил любую птицу. И вот мы втроём вышли на поляну, где водились куропатки. Вдали виднелся лесок. В районе охоты пустили Чарли и, представьте, он, через шагов сто, вдруг делает стойку! Мы идём рядом, все трое. Чарли дрожит от волнения. Подводка: взлетает стая - штук 50 куропаток в 30 шагах! Три дуплета - ни одна птица не упала… Чарли бросается вперёд, вынюхивает и… смотрит на нас с удивлением. Скандал! Он подбегает к нам. Хозяин огладил его и снова послал: «Вперёд!». Чарли пошёл на центральную группу, так как куропатки разбились на три группы. Мы видим: снова стойка… Подходим. Взлёт… Три дуплета - ни одна птица опять не упала! Чарли бросился вперёд и, с недоумением глядя на нас, вернулся к нам. Я заметил, что одна куропатка пошла вправо и, видимо, села. Дальше начинался лесок. Я послал Чарли в сторону этой куропатки. Вижу - стойка. Подхожу к нему и тут… Незабываемая на всю мою жизнь картинка: шагах в 10 от меня Чарли, дрожа от волнения, чуть повернул голову в мою сторону и смотрит на меня взглядом (что это был за взгляд!), говорящим: «Ну, если ты, мерзавец, и сейчас не убьёшь птицу и промахнёшься, то я тебе «руки» не подам». Столько выразительности и осмысленности было в этом взгляде, что забыть его невозможно. Он подтянул. Выстрел! Куропатка упала. Чарли, с огромной радостью и удовлетворением, подал мне птицу. Я огладил его и поцеловал. Он заслужил большего. Поцелуй больше удовлетворил моё волнение, чем его. Кусочек сахара он взял: был слишком взволнован, но и доволен был до предела.

А вот и последний коротенький «охотничий случай». Мы вдвоём: Радченко и я вышли осенью на пригорок, окружённый березняком. Там водились тетерева. Вдруг слышим шагах в 100 за березняком выстрел. Через несколько секунд видим летящего мимо нас, шагах в сорока, тетерева. Я стреляю. Тетерев падает. Я оглянулся на Радченко и, к моему удивлению, заметил, что из кончика ствола его ружья идёт легкий дымок. Он смотрит на меня и спрашивает:

– Вы стреляли?

– Да, - отвечаю, - а Вы?

– И я тоже!

Мы оба рассмеялись: такая поразительная одновременность едва ли может ещё когда-либо повториться. Я не сомневаюсь, что подстрелил тетерева он.

Все эти охоты происходили недалеко от Переславля-Залесского в чудесном охотничьем хозяйстве, где протекала небольшая речонка Нерль. Теперь там идут торфоразработки. Читатель-охотник, может быть, мы теперь вместе вздохнём?!

Да, что было, то прошло. Теперь я не мог бы охотиться по зверю. А когда подумаешь, да вспомнишь подранок, то, кажется, начинаешь терять к себе уважение. Но ведь обжорство тоже - хорошая, но и ужасная страсть!

МЫСЛИ ОБ ИСКУССТВЕ

Как-то со знакомыми зашёл разговор о поэзии, о литературе и вообще об искусстве. Не обошлось, конечно, и без модного слова «абстрактное» в искусстве. Мне давно надоели бредни о недосягаемом, недостижимом для «недоросших» и поэтому захотелось, наконец, подойти к определению этого явления с позиции хоть сколько-нибудь обоснованной (хотя бы логично). Поэтому я и хочу высказать своё мнение.

Я, как и любой человек, сужу об искусстве со своей субъективной позиции, обосновывая её теми усвоенными мною познаниями, которые образовали во мне мой личный духовный облик, моё мировоззрение. И, конечно, сужу с того уровня понимания, до которого я смог дойти на основании моего жизненного опыта, наблюдений, изучений и, как и у всех, на основании тех интеллектуальных возможностей, которые отпустила нам природа. Я - не искусствовед. Самое моё сильное и вполне определившееся познание - это техническая деятельность человека и её совершенствование. С этих позиций меня трудно и едва ли возможно сдвинуть. Я думаю, что жив до сих пор и остался без царапины на теле и совести только благодаря точно установившимся убеждениям в этой области. К решению любого вопроса я стараюсь подойти (и это самое трудное) с объективной точки зрения, с точки зрения научного объяснения. Но в последнем, т.е. в научном обосновании, нужно быть предельно осторожным, ибо в понятии «наука» должно присутствовать понятие «истина». Оно должно быть определено точно, так как истина может быть только абсолютной.

Искусство - одно из видов творчества. А это означает, что оно - тоже историческая потребность, притом присущая и доступная только лишь человеку. Творчество возможно лишь при условии наличия дарования и абстрактного мышления. Естественно, чем выше эти качества, тем выше и достижения. Искусство - это творческое отражение действительности в художественной форме и образах, совершенное мастерство и умение. Основные виды искусства: живопись, ваяние, зодчество, поэзия, музыка и танцы.

Нормальным явлением нужно считать стремление творца любого вида искусства творить для народа. Это естественная потребность человека в желании разделить свою духовную жизнь с другими людьми. Чем доступнее, чем тоньше и глубже выражена цель в творении, тем ценнее его дар, тем полезнее его творчество для людей. Порой эта цель по доступности понимания требует высокой интеллектуальности, но неизбежно бывает разгадана. В этом случае требуется природный дар и настойчивый труд. Надо признать, что эта цель - искусство для народа - логична, нормальна и обязательна, как имеющая оправдание и смысл. Именно такое толкование должно быть у наших искусствоведов, в подавляющем большинстве - высокообразованных людей.

Абстрактное же искусство, вызывающее бесконечно различные толкования и споры, почти всегда недоступно пониманию нормального человека. Эти разногласия объясняются совершенно неясным и противоречивым определением смысла и содержания самого слова «абстракция».

«Толковый словарь русского языка» под редакцией профессора Д.Н.Ушакова даёт такое определение: «Абстракция: 1.Мысленное отделение каких-нибудь свойств и признаков предмета от самого предмета (научн.). Отвлечённое понятие (книжн.). 2.Неясное, туманное выражение мысли (разг. неодобрит.)». Посмотрим теперь, как объясняет это слово С.И.Ожегов в своём «Словаре русского языка»: «Абстракция: 1.Мысленное отвлечение, обособление от тех или иных сторон, свойств или связей предметов. 2.Отвлечённое понятие, теоретическое обобщение».

Всю жизнь я пользовался законами психической деятельности, открытыми И.М.Сеченовым, а позже подтверждёнными, расширенными и углублёнными И.П.Павловым. Это - фундамент моих формул, которые на 9/10 позволили мне остаться живым. Перехожу на этой основе к рассуждению об абстракции и её роли в искусстве.

Приведенные выше определения начинаются со слова «мысленное», означающего психический акт, т.е. вторую треть рефлекса. А что же кроется в первопричине (а она «всегда лежит вне нас», как говорил И.М.Сеченов) - неизвестно. Но существует она обязательно. Первая треть рефлекса - первопричина для начала мышления - ничто иное, как явление только реального мира. Вторая часть рефлекса (по И.М.Сеченову) - определённый психический акт, то есть мышление (мысленное представление). Очевидно, у нормального человека с нормальной психической деятельностью этот психический акт всегда нацелен на стремление к познанию, к какому ни на есть реальному выводу, к пониманию этого явления. У ненормального человека - ненормальная психика (патологическая), поэтому и приводит его к патологическому выводу. Таким образом, третья часть рефлекса - мышечное движение (внешнее выражение психической деятельности) - соответственно и выражается или в нормальной форме (понятной всем) или в ненормальной (непонятной для нормального человека).