Сергей Минаев - Р.А.Б.

• Название: Р.А.Б.
• Автор: Сергей Минаев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058937-1, 978-5-271-23627-3

Александр Исаев счастлив: его приняла в свое лоно корпорация «Республика Детства». Это его мир: карьера, объемы продаж, рост личных доходов, бесконечные интриги…

Между тем семейная жизнь дает трещину, его мучают бессонница и оглушающее чувство одиночества. А офисные забавы постепенно раскрывают перед ним дно жизни, куда не каждый решится заглянуть…

С ним остается его любовь. Но может ли спасти любовь, когда вокруг рушится привычный мир?..

---

Маленький человек плакал, сидя на маленьком, невытоптанном клочке травы, перед бетонным заграждением, за которым темнела стоячая вода Москвы-реки, делающей в этом месте плавный изгиб. С другого берега его трудно было бы заметить, если бы не огонек сигареты, который, казалось, последние полтора часа не угасал. Кое-где в домах еще горели окна, но никто не смотрел из них на улицу, и маленького человека не замечали. Целый город безразличных окон.

Знаете, иногда мне кажется, что в Москве-реке и не вода вовсе, а кисель. Если бросить в нее камень, всплеска практически не будет слышно. Только короткое «плюм». Я не уверен, что разбегутся круги, хотя это и против законов физики. Зато убежден, что даже звук упавшего в воду тела не привлечет ничьего внимания.

Я закурил последнюю сигарету, повертел головой по сторонам, нашел глазами луну, утерся рукавом джинсовой куртки, медленно поднялся и пошел домой. Вероятно, все будет хорошо. Точнее, я думаю о том, что в конце концов все будет хорошо. Эта последняя фаза моих ночных бдений самая тяжелая. За трехминутный путь домой я, как обычно, перебираю в голове самые лажовые мысли.

Я думаю о том, как же все так вышло. Откуда взялось это чертово «правильное направление», выражение, которое в последнее время стойко ассоциируется у меня с выражением «передел мечтаний». Неужели об этом я и мечтал в раннем детстве?! Ведь так не бывает, чтобы дети мечтали стать менеджерами. Все хотели быть космонавтами, или футболистами, или актерами, или учеными, или писателями на худой конец. Кто-то даже мечтал стать музыкантом или просто героем. Я уверен, что среди моих знакомых нет ни одного человека, который бы в детстве мечтал стать менеджером. Почему же мы тут оказались? Или теперь все по-другому? Что-то изменилось, а мы и не заметили?

Может быть, такой путь прочили нам наши родители? Нет, они и слова-то такого не знали. Они мечтали о том, что когда-нибудь у детей все будет хорошо. «Все будет хорошо» – это предсмертные слова моей матери. Именно тогда я понял весь кошмар это бессмысленной в своей простоте фразы. Что-то вроде «пока», или «увидимся», или «так получилось». Мы говорим их в надежде на то, что когда-то что-то изменится к лучшему, точно зная, что не изменится ничего. Или это вроде эстафетной палочки? И я, прежде чем закрыть глаза, тоже тихо скажу: «Все будет хорошо». Если найду кому сказать…

Уже дома, перед тем как улечься, я уселся за стол со стаканом воды в руке. Это тоже была часть моего ритуала. Остатки тревоги / передавшейся от луны шизофрении медленно освобождали мою голову. Почему когда я плачу, не идет дождь? Так не случилось ни разу. А мне хотелось бы, чтобы он пошел. Группа «A-ha» пела песню «Crying in the Rain», где была пошлая фраза типа: «raindrops fallen from heaven, to wash away my misery», зато сама песня была клевая, правда не их, а перепевка, я где-то об этом читал.

Я смотрел на фотографию с парусником. На ней ярко светило солнце, и море было слегка подернуто белыми бурунами. Вероятно, штиль, хотя я в этом и не разбираюсь. Очень красиво снято и стильно упаковано («ИКЕА», 1 260 рэ)…

Аудит мертвецов

Мозг – прекрасный орган. Он начинает работать в тот момент, когда вы встаете с постели утром, и не прекращает, пока не войдете в свой офис.

Роберт Фрост

7

Проблемы начались с того, что я дважды подряд не получил пятнадцати процентов своей зарплаты, так называемый «командный бонус». Стоит сказать, что зарплата у нас, как и везде, начислялась по-хитрому: теоретически я зарабатывал восемьдесят тысяч рублей (вау!), из которых двадцать пять составлял мой оклад, двадцать – базовая комиссия в случае выполнения плана, пятнадцать – премия за продвижение товаров определенной торговой группы (складывающаяся из суммы отгрузок и сложной системы баллов за «представленность на полках»; ее определял начальник отдела, и она часто выдавалась не полностью, а то и не выдавалась вовсе, ввиду «отрицательного коэффициента» – от самого этого определени я мистически веяло наебаловом). Восемь тысяч составлял директорский бонус (поощрение за личную самоотдачу) и двенадцать – «командный бонус», который ты получал в случае, если твой труд и умение работать в команде линейные коллеги оценивали положительно. Именно этот бонус дважды чудесным образом меня и обошел. Кто из коллег голосовал «за», а кто «против» выяснить не представлялось возможным. Пробовал сунуться в бухгалтерию, но там эта информация, ясное дело, не разглашалась. Разъяснилось все на тренинге, посвященном воспитанию командного духа, который проводился в конце июля в бывшем пионерлагере «Березка».

Я шел по бревну с закрытыми глазами, а мои коллеги шли рядом, страхуя меня, на случай, если оступлюсь. Дойдя до конца бревна я, следуя сценарию, открыл глаза, ласточкой прыгнул на руки коллег, но свалился на землю. Супервайзер сказал, что во мне проявилось «чрезмерное необоснованное лидерство» и «недоверие к команде», и поэтому я бессознательно прыгнул немного в сторону. Но я-то точно знал, что прыгал куда надо, просто эти два урода, Нестеров и Керимов, незаметно отступили назад и не особенно тянули ко мне руки. Вот такая у меня была команда. Кстати, за тренинг я получил бы один из самых высоких баллов, если бы не тот злополучный прыжок.

По окончании тренинга ко мне подошел Загорецкий и предложил вместе выпить пива. С командой. И несмотря на дикую обиду и злость я согласился.

В кафе, занимавшем весь второй этаж здания, похоже, в прошлом служившего сельским клубом, было многолюдно. За столиком у окна вяло перебрасывались словами Нестеров и Керимов. Захарову, Евдокимова и идиота не взяли, видно, они тоже «не в команде», отметил я.

Протискиваясь мимо барной стойки, которую облепила местная молодежь полууголовного вида, я случайно задел локтем парня лет двадцати, с цветной татуировкой на плече, который немедленно изрек: «Слы, ты чо!» – и еще что-то про глаза, которые надо бы разуть. Я последовал его совету, и вспоминая детство в спальных районах, набитых такими же фабричными пареньками, пристально посмотрел на него. Молодой человек, обладатель угреватой наружности и собачьего взгляда, который ему, должно быть, казался волчьим, попытался было вскинуться в ответ, но, оглядев меня, быстро сник. Чтобы совсем уж не ронять его реноме в глазах «пацанов», я тихо изрек: «Извини, отвлекся!» – давая ему пас «закрыть тему ровно». Чем он и не преминул воспользоваться, брякнув с деланной хрипотцой: «Да ладно, нормально все». На самом деле все было совсем не нормально, потому что по сценарию он должен был хватануть меня за грудки, и я уже примерялся к поллитровой пивной кружке, которая в следующий момент должна была обрушиться ему на голову, создав ощущение недосказанности у его дружков и выигрыш времени для меня. Но паренек не знал об этом, равно как и о том, что лагерная хрипотца в двадцать лет не появляется, сколько бы об этом ни пели юношеские рэп-исполнители. Будучи активным представителем поколения «МузТВ», весьма трудно сочетать в себе любовь к цветным татуировкам и Тимати с кодексом поведения уличной шпаны. Это работает на плохо освещенных улицах Жулебина, при наскоке на запозднившегося студента технического вуза, но сталкиваясь с и без того взвинченными психопатами, более известными как менеджеры среднего звена, подобная система ценностей разваливается, как шоколадное яйцо «Киндер-сюрприз». Впрочем, паренек всего этого не знал, и в этом незнании не было его вины, просто его родители сильно пили, а в современных ПТУ были совсем уж слабые трудовые программы.

Оказавшись за столом, я разнервничался еще сильнее. И дело было не в забытом дома ксанаксе, хотя и в нем тоже. Просто коллеги смотрели на меня как бы изучающе, чужими глазами.

– По пиву? – нарушил общее молчание Керимов.

– Не люблю пива, – честно ответил я, а Нестеров хмыкнул, мол, «и пива он не пьет».

– Может, лучше водки? – поправился я.

– А пожалуй, что и так, – улыбнулся Загорецкий. – Еще бы еды заказать, – добавил он, глядя на Нестерова, отстраненно листающего меню.

Я был дико напряжен, напряжен до такой степени, что не особенно вникал в названия блюд. Какого черта они меня сюда пригласили? Явно не годовой бонус обсуждать! Ткнув наугад в меню, я выбрал какой-то салат и горячее, кажется мясо. Официантка, выслушав заказ, кивнула и исчезла. Через пару минут другой официант принес водки. Мы чокнулись. Нестеров неторопливо отламывал кусочки хлеба, кидал их в рот и сосредоточенно жевал, упорно глядя на меня. Глаза его блестели, видимо, графин с водкой не был первым на сегодняшнем столе.

– Ну и как тебе тренинг? – поинтересовался Керимов.

– Так… – Я пожал плечами. – Тренинг… никакой.

– Они все… никакие, – отвернувшись, добавил Нестеров.

– Ну почему же никакие! – Загорецкий казался единственным, кого беседа интересовала. – А как же командный дух? Два дня в отрыве от мегаполиса, вот где познается истинное чувство локтя, не так ли?