Лидия Чарская - Смелая жизнь

• Название: Смелая жизнь
• Автор: Лидия Чарская
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-027001-1

Историческая повесть о легендарной судьбе Надежды Дуровой (1783–1866), которая прославила свое имя подвигами во время Отечественной войны 1812 года.

---

Дрожащими руками отстегнула Надя оружие и вручила его ротмистру. Потом, взволнованная, трепещущая, вышла она от Галлера, отыскала посланного за нею ординарца и через полчаса предстала перед начальнические очи генерала Каховского в его полоцкой штаб-квартире.

Шеф был не один. В его гостиной находился высокий, еще далеко не старый человек в штабс-капитанской форме, при аксельбантах через плечо.

Войдя к командиру, Надя вытянулась в струнку и замерла у дверей в ожидании первого слова шефа.

— Вы Дуров? — спросил Каховский почему-то, хотя отлично знал фамилию стоявшего перед ним в струнку улана и не только знал, но и неоднократно хвалил Надю за храбрость.

— Так точно! — отрапортовала девушка, отчеканивая каждое слово по-солдатски.

Тогда Каховский посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом и, не отводя уже больше этого проницательного взгляда от лица юного уланчика, спросил веско, растягивая каждое слово:

— Скажите, Дуров, согласны ли были ваши родители отдать вас в военную службу?

«Что это? Допрос? Тайна открыта? Но как? Каким образом?» — вихрем пронеслось в мозгу Нади. Она похолодела.

— Никак нет, ваше превосходительство! Я тайком, помимо их воли ушел из дому… — дрожащими звуками срывалось с ее губ, в то время как испуганный взор впился в лицо шефа.

— Не находите ли вы это странным, Дуров? — продолжал тем же тоном Каховский. — В наше время, когда все русское дворянство жаждет видеть своих сыновей на военной службе, ваши родители идут против нее… Удивительно, право…

И проницательный взор Каховского так и впился в расширенные от страха глаза Нади.

«Так и есть! Тайна открыта! Я пропала! — больно-больно сжалось бедное сердечко Нади. — Они узнали… и Галлер, и Каховский…» — вихрем проносилось в ее мыслях, и яркий румянец мгновенно залил ее, за минуту до того смертельно бледное лицо.

Каховский заметил ее испуг и смущение. Взор его стал ласковее. Он улыбнулся.

— Вы храбрый солдат, Дуров! — произнесли его губы. — Вы отличились и под Гутштадтом и у Фридланда. Я имел случай убедиться в этом. Теперь сам главнокомандующий, прослышав о вашей храбрости, изволил прислать за вами своего адъютанта Александра Ивановича Нейгардта.

Тут Каховский слегка поклонился в сторону штабс-капитана с аксельбантами через плечо.

«Вот оно, начинается!» И новый трепет пробежал по всему телу Нади.

— Не волнуйтесь, мой друг, — заметя ее смущение, произнес Каховский. — Повторяю, главнокомандующий уже достаточно знает о вашей храбрости… Вот, господин адъютант слышал его отличное мнение о вас с этой стороны, как о храбром и отважном солдате. Завтра капитан Нейгардт отвезет вас к графу в Витебск. А теперь можете ехать в лагерь собраться в дорогу.

— Да, кстати, — добавил генерал, когда Надя, щелкнув шпорами и сделав налево кругом, по-военному шагнула к двери, — я не хочу обнадеживать вас понапрасну, но вы уже не вернетесь обратно в полк.

«Главнокомандующий… храбрый солдат… лестный отзыв… отобранная шпага…» — как в тумане произносила Надя, не понимая, что происходит с нею, и еле держась на ногах от охватившего ее волнения.

И вдруг все эти неожиданности и случайности разом стушевались и отошли куда-то далеко от нее, уступая место новой тревоге, новому волнению.

«Вы не вернетесь в полк, я не хочу обнадеживать вас напрасно», — слышится ей как сквозь сон знакомый голос Каховского.

Господи, за что? Что сделала она дурного, что ее лишают и сабли, и милой полковой семьи, которую она успела полюбить как родную?.. И в то же время: «храбрый солдат… мнение главнокомандующего…» Как связать все это, и хороша же ее храбрость, если ее гонят из полка и лишают шпаги!

Почти не сознавая действительности, в том же тяжелом кошмаре прискакала Надя в лагерь.

А там ее ждал уже новый сюрприз, новая неожиданность. Едва успела она доскакать до своего шатра, как была встречена целой толпой своих однополчан, уже осведомленных об ее судьбе вахмистром Спиридоновым.

— Прощайте, любезный наш товарищ, — произнес вахмистр, выступая впереди толпы, и Надя услышала самые искренние нотки участия в его суровом голосе. — Дай вам бог счастья и всего лучшего впереди! Слыхали мы, что главнокомандующий вас требует в Витебск. Генерал спрашивал у нас, солдат, о вашей храбрости, и все мы дали о вас отличный отзыв по заслугам. И то сказать, храбрый вы солдат и славный товарищ! И жаль, сердечно жаль нам с вами расстаться! — И бравый Спиридонов приблизился к Наде и крепко обнял мнимого улана.

Добрый вахмистр и не подозревал, как эти горячие, задушевные речи разрывали сердце бедняжке-рядовому!

Но самое тяжелое было впереди: прощание с Вышмир-ским. Этой минуты — минуты прощания с Юзефом — Надя боялась всего больше, и, когда она наступила, Надя не выдержала и разрыдалась.

Бледный, взволнованный, потрясенный до глубины души, стоял перед нею Юзек.

— Что же это? Матка боска! Иезус Мария! — лепетал он в то время, как по бледному лицу его струились слезы. — Что же это?.. Всегда двое… всегда вместе — и вдруг… Ах, Саша, Саша! Ну, что я без тебя? Ну, каково мне будет, Саша?! Зачем судьба послала мне такого друга, чтобы так безжалостно отнять его снова!..

И он заплакал беспомощно, в голос, по-детски, забыв и свой офицерский чин, и свои эполеты, все в мире, кроме разлуки со своим другом Сашей.

— Послушай, — произнес он позднее, успокоившись немного, — я не знаю, что ждет тебя впереди, но ты должен помнить и знать во всякое время, что в старом замке Канутов и в этих коннопольских рядах у тебя есть верный, надежный друг, Юзеф Вышмирский.

— Спасибо, Юзек! Спасибо, милый! — произнесла растроганная до глубины души Надя. — Что бы ни было со мною, я не забуду ни тебя, ни Зоей…

В тот же вечер Надя сбегала на могилу Алкида и, припав головою на холмик, произнесла, обливаясь горючими слезами:

— Спи с миром, верный друг и боевой товарищ! Верную службу сослужил ты мне, и никогда память о тебе не перестанет жить в моем сердце!

А на следующее утро, когда мелкая дробь барабана будила сонный лагерь, Надя вместе с Нейгардтом выезжала из Полоцка в его коляске…

Проснувшаяся алая красавица заря заливала белые лагерные шатры потоками розового света, похожего на светлое будущее молодой, радостной жизни…

Но не алая заря была в сердце смугленькой Нади. В бедном маленьком сердце не было ни надежды, ни счастья в это светлое, радостное утро…

Темная, непроглядная мгла окутывала бедное сердечко юного уланчика в то время, как в смелой головке рождались самые невеселые, тяжелые думы…

Быстрая скачка на перекладных несколько рассеяла опечаленную и измученную Надю. К тому же Александр Иванович Нейгардт оказался милейшим человеком и всю дорогу до Витебска старался успокоить своего спутника и разогнать его мрачное настроение.

Наконец, после усиленной тряски по ухабам и рытвинам тогдашних, далеко не благоустроенных дорог, они приехали в Витебск.

Сначала Нейгардт привел Надю к себе на квартиру, где она могла привести себя в порядок после продолжительной дороги и отдохнуть немного.

Ровно в 10 часов утра прискакал графский ординарец с приказом немедленно явиться в штаб к главнокомандующему, графу Бугсгевдену.

Подъезжая к квартире Бугсгевдена, Надя ощущала чувство страха, детского, беспомощного страха, чуть ли не впервые за всю свою жизнь.

И все же, несмотря на это, она нашла в себе достаточно силы побороть это постыдное, по ее мнению, чувство и смело вошла вслед за Нейгардтом в кабинет главнокомандующего.

Там их встретили двое. Одного из них Надя уже видела в свите цесаревича во время кавалерийского смотра на прусской границе. Это был сам командующий войсками, граф Бугсгевден. Другой был высокий блестящий офицер в флигель-адъютантской форме.

— А ваше оружие, юноша? — встретил ее Бугсгевден. — Солдат ни на минуту не должен быть без оружия, помните это!

— Но, ваше высокопревосходительство, мое оружие отобрали от меня! — произнесла Надя и твердо встретила острый, пытливый взгляд главнокомандующего.

— Приказать вернуть! — чуть обернувшись в сторону вошедшего вслед за Надей и Нейгардтом ординарца, приказал граф.

Последний исчез в одно мгновение ока и снова появился, держа наготове саблю в руках.

Яркая краска радости залила щеки девушки. Не отдавая себе отчета, она быстро поднесла саблю к губам и запечатлела горячий поцелуй на ее блестящей стали.

А граф, ласково взглянув на юного уланчика, заговорил снова:

— Я много слышал о вашей храбрости. Все ваши начальники дали самый лестный отзыв о вас. Слух о ней дошел до государя… Не пугайтесь, но… я должен отослать вас к императору в Петербург…

Сабля выпала из рук Нади… Глаза ее расширились, лицо покрылось смертельной бледностью… Еще немного — и, казалось, вот-вот она рухнет сейчас к ногам графа.