Олег Сидельников - Нокаут

• Название: Нокаут
• Автор: Олег Сидельников
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы УЗССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1959

От Инклера, отсканировавшего эту книгу:

Олег Сидельников «Нокаут» — советский ностальгический детектив. Всё по правилам: американский шпион, стиляга, усталый полковник, энергичный капитан. Прекрасные иллюстрации в духе времени (Художники Д.Синицкий и П.Леушин.). Ну и юмор, ведь книга посвящена Ильфу и Петрову, и Бендер там присутствует. Во сне, правда.

---

Правда, начатое свободным художником дело не удалось довести до конца, но это не его вина. Мавр сделал свое дело, и шуму было довольно много.

Фрэнку Д. Стенли — будем звать его коротко Фрэнк — пришлось под давлением обстоятельств и танков вернуться на родину. Прежде чем приступить к новым проблемам, он решил немного развлечься. Неделю назад он провел вечер в одном ресторане шумного и веселого портового города, что расположен отсюда в каких-нибудь сорока милях.

Фрэнку было весело. Он слушал джаз, пил тонкие вина, танцевал с солидными дамами «рок-н-ролл» и даже пробовал испытать крепость челюсти субъекта, объявившего себя чьим-то мужем.

Увы! Челюсть его не выдержала никакой критики.

Свободному художнику сделалось скучно. Он покинул столик, намереваясь привести в порядок свой туалет, причесаться и перебраться в портовый кабачок — там бывают иногда острые ситуации. Фрэнк вовсе не был пьян, хотя и не мог присягнуть, что абсолютно трезв. Впрочем, коли понадобилось, можно было и присягнуть. Легко понять изумление художника, когда он, подойдя к зеркалу, убедился, что у него двоится в глазах. Причесывалось… два Фрэнка!

«Что за черт! — воскликнули оба свободных художника, — не понимаю!»

Но Фрэнк минуту спустя все-таки понял: в глазах, конечно, может двоиться. Но почему одно отражение во фраке, когда другое — в смокинге? Отчего тот, что во фраке, предпочел выразить свое удивление на французском языке?

Юные джентльмены, вы, наверное, уже догадались? Фрэнк во фраке, удивительно похожий на свободного художника, оказался французом — мсье Пьером Коти, владельцем часового магазина. Он находился ан войяж — путешествовал и уж, конечно, по причине неудачной любви… Ох, уж эти мне галлы!

Долго удивлялись двойники своему внешнему сходству и пили по этому поводу. Мсье расчувствовался, рассказал о своей несчастной любви, о том, что судьба лишила его всех родственников, вплоть до самых дальних, показал письмо к «неблагодарной и легкомысленной Луизе», начинавшееся довольно банально: «Я пишу Вам в последний раз!»

Мог ли свободный художник так быстро расстаться с Пьером Коти? Конечно, нет! Он привез его к себе в коттедж, поселил в лучших комнатах…

Короче, Пьер и Фрэнк стали друзьями.

Абсолютного сходства, как выяснилось, все же не было, но общее не вызывало сомнений.

«Викинг» перевел дух и заключил:

— Вот и сказке конец, дети. Пора спать.

* * *

Седовласые слушатели с интересом разглядывали рассказчика.

— И вы намереваетесь теперь… — начал было старик Дейв.

— Дети спят? — строго спросил шатен. — Очень хорошо. Я намереваюсь продолжить сказку… На сей раз для взрослых, очень взрослых людей.

Итак, Пьер и Фрэнк стали друзьями. Сегодня они собирались навестить милых старичков: дядю Дейва и дядю Энди. Обычно выдержанный Фрэнк перед отъездом перегнул палку с выпивкой. И на сей раз везучему свободному художнику не повезло: вместе со своим «Паккардом» он, по пути к милым старичкам, умудрился очутиться на шестьсот футов ниже дороги.

Слушатели привстали с кресел.

— Прошу прощения, джентльмены, — вздохнул шатен. — Но все же придется, к моему великому прискорбию, сообщить вам крайне неприятную весть: Фрэнк Д. Стенли, сотрудник благотворительной организации по оказанию помощи слаборазвитым странам, Стенли, которого вы называете «Викингом», четверть часа назад в состоянии опьянения свалился в пропасть вместе со своим каром.

Надеюсь, вас не затруднит сообщить о случившемся полиции и в газеты? Мне как французскому подданному неудобно и нетактично…

Пожилые, скромно одетые люди сидели в оцепенении. Их, видимо, поразил тот факт, что француз водил их за нос, выдавая себя за Стенли.

— Что же вы молчите, господа?

Старик Дейв изобразил наспех подобие улыбки и сказал с хрипотцой:

— Все это прискорбно, чрезвычайно прискорбно… Но отпечатки пальцев…

— Вы поможете полиции, если она не сумеет управиться сама. Да и о каких пальцах идет речь? Мой друг и двойник мистер Стенли отмечен перстом судьбы! Оревуар, мсье! Не беспокойтесь. Найдутся охотники отправиться в «свободный полет».

Глава V. Дранг нах юго-восток!

Говорят, чужая душа потемки. Это, в общем, правильное утверждение нуждается, однако, в уточнении. Несмотря на значительные трудности, ученые успели изрядно покопаться в том, что в просторечии называют душой, а в ученых кругах — психикой, и написать по этому поводу гору увесистых трактатов. Установлен, например, с неопровержимой достоверностью отрадный факт: души как таковой вовсе не существует; поднята на недосягаемую высоту центральная нервная система; обнаружены и подробно описаны наиболее характерные психологические тенденции. Короче говоря, сделано много полезного, нужного. Все более и более компрометируется отдающий кантианским душком тезис о непознаваемости чужой души рассказчика.

И все же психология далеко не сказала своего последнего слова. Подобно тому как на географических картах древних римлян неисследованные земли помечались коротко и загадочно: «здесь львы», «здесь скифы», в учебниках психологии малоизученные проблемы оговариваются менее коротко, но не менее загадочно: «Однако существуют, безусловно, исключения из правил. Они тем не менее, как нам кажется, лишь подтверждают правила».

И нередко, ознакомившись с исключениями, нетрудно вывести, что именно они, исключения, и составляют некие правила.

К услугам ученого психолога, пожелавшего подарить человечеству открытие, — бесчисленное множество «белых пятен» — хватай любое и клади под микроскоп своего гения. Полный простор для исследователя: хочешь — открывай Америку, хочешь — закрывай ее. Делай только это толково, не торопясь, доказательно.

Взять хотя бы такой сложный вопрос, как влияние мелких деталей окружающей человека действительности на его внутреннее состояние, сказывающееся на сценке наблюдаемых явлений.

Простой факт. Вы снимаете телефонную трубку и слышите робкое: «Позовите, если можно, товарища Адского». Вы хозяин положения, вас просят, уговаривают. Перед вами, если хотите, унижаются. — Однако стоит мембране передать басовито, как рыканье льва «Алеу-у-у!» и категорическое «Кто это?» — и хозяином уже становится неизвестный на другом конце провода. Ему, как правило, отрапортуют словно генералу на смотру, сбегают на седьмой этаж за товарищем Адским, окажут тысячу мелких знаков внимания.

Неофициальная статистика с неопровержимостью доказывает, что очкастые посетители пользуются несравненно большим авторитетом у секретарш, сторожащих солидные двери, обитые дермантином, чем люди, зрение которых находится в пределах нормы. Гражданину в очках живется несравненно вольготнее, нежели нормальному индивиду. Носителя окуляров считают в порядке постулата умным, честным, вдумчивым и руководящим. Если у него к тому же бас или раскатистый баритон плюс напористость и толстый портфель — он, как нож масло, пронизывает плотное карре посетителей, перед ним сама собой распахивается обитая дермантином дверь.

Воздействие очков, портфелей (разновидностей их не счесть), нарукавных повязок, книжечек в ярких переплетах, значков и прочих пустяков на психику необычайно велико. Это любопытное явление несомненно заслуживает глубокого научного исследования и имеет важное практическое значение.

* * *

Репродуктор металлическим голосом объявил о посадке на поезд. Вереница увешанных чемоданами, корзинами и узлами пассажиров, звякая чайниками, потекла по узенькому загончику, сооруженному из длинных скамеек с высоченными спинками. Светлые блики трепетали на зеркальных стеклах цельнометаллических вагонов, поблескивали на чемоданных замках, никелированных бляхах носильщиков. У вагонов возникали нестройные толпы. Вздымались вверх узлы, рюкзаки, коробки. Особенно весело и тревожно было возле комбинированного вагона (плацкартные и бесплацкартные места). Посадка в мягкий проходила чинно и уныло.

— Граж-ж-дане! — надсадно кричал проводник комбинированного вагона. — Не собирайтесь в одно место, граж-ж-дане. Стройся в колонну по одному!

Но вот улеглись страсти. Наиболее осмотрительные и осторожные провожающие покинули вагоны и обменивались на расстоянии воздушными поцелуями и загадочными жестами с родственниками, знакомыми, так же делавшими в окнах вагонов разные хитроумные знаки.

В это критическое время, когда пассажиры ощущают некоторый упадок духовных сил и еще что-то, похожее на раскаяние, в мягком вагоне появился рослый мужчина в старомодных, похожих на велосипед очках. Мощный торс мужчины плотно обтягивал коротенький узкоплечий пиджачок из коломенки, на голове красовалась парусиновая фуражка с квадратным козырьком.