Гэри Гибсон - Тяготению вопреки

• Название: Тяготению вопреки
• Автор: Гэри Гибсон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-052872-1

Конец XXI века.Мир, переживший глобальную ядерную катастрофу, превратился в горстку тоталитарных анклавов.

И худшим из этих анклавов стала страна, некогда гордо именовавшая себя «оплотом демократии».

Именно здесь крупный научно-исследовательский институт давно уже превращен в чудовищную тюрьму «Лабиринт», где над тысячами политзаключенных проводились нечеловечески жестокие эксперименты по выведению «идеальных солдат»…

После этих экспериментов выжили единицы, которые называют себя «лаборокрысами». Но живут «лаборокрысы» недолго - ведь их нервная система изменена с помощью нанотехнологий, а последствия подобных экспериментов смертельно опасны.

Зачем это нужно?

Во имя чего гибнут в муках все новые люди?

«Лаборокрыс» Кендрик Галлмон, вполне справедливо считающий себя покойником, пытается провести собственное расследование… В конце концов - а чего ему бояться? Ведь двум смертям не бывать!

---

Он наклонился и ввел содержимое инъектора в руку Кендрика. Кендрик смотрел поверх его плеча на зернистую картинку своих внутренних органов.

Харденбрук выпрямился и улыбнулся:

- Напомните мне, пожалуйста, у нас был этот разговор? Кендрик вздохнул:

- Нет, не было.

- Я вас когда-нибудь раньше видел?

- Никогда в жизни. Предположить иное - значит назвать меня мерзавцем и психом.

- Просто для информации: я ввел в ваше тело новые наниты, которые внедрят в ваши усиления свои собственные алгоритмы отмены.

- То есть они хотя бы на время задержат процессы?

- Честно говоря, они, быть может, даже вас вылечат.

- Это невозможно. От усилений «вылечить» нельзя. Они не уйдут из организма

- Что сделано, то может быть переделано, - возразил Харденбрук. - Помните, что средство экспериментальное, но пока что действует хорошо. Верно?

Кендрик мрачно посмотрев на врача. Если Харденбрук в чем-то лгал, то это был самый жестокий вид лжи: предложение надежды там, где раньше ее не было. Кендрик понял, что не готов верить в зги слова Харденбрука - просто потому, что с новыми разочарованиями ему не справиться.

- Вы ведь понимаете, - заговорил он, тщательно подбирая слова, - что если предложенное вами средство действенно, то это будет открытие века.

- Я не говорил, что это гарантированное излечение. Я сказал, что это возможное излечение - при использовании экспериментальной технологии, которая официально даже не существует. Если властям станет известно, что ваши усиления вышли из-под контроля, а вы подверглись этому лечению, вас бросят в закрытый нанозащищенный блок, и вы для остального мира просто исчезнете. Не говоря уже о том, что меня депортируют и посадят.

Кендрик ощутил, что краснеет как рак. Но впервые за черт знает сколько времени он смел надеяться. Грубая реальность состояла в том, что без Харденбрука, без возможности, которую доктор перед ним открывал… без этого у него вообще ничего не было.

12 октября 2096 года. Эдинбург

Когда-то, когда Марлин Смиби еще был молод, бабушка со стороны матери взяла его в нечто вроде гранд-тура по Европе. Как раз в то время его родители дома, во Флориде, с воплями и криками неслись к скандальному разводу. На этом этапе семья уже была богата от щедрых контрактов отца-инженера с правительствами мелких азиатских стран, отстраивающихся после атомных заварушек две тысячи восьмидесятых.

Эта поездка привила ему вкус к путешествиям, который и привел его на службу в армию прежних США, где он закономерно попал на разведработу, а там открыл, что полностью унаследовал врожденную жестокость своего отца и его полное пренебрежение собратьями по человечеству. Эдинбург тогда показался Марлину осколком иного времени - с его мрачным приземистым замком и серыми жилыми домами на крутых холмах.

Но с тех пор переменилось многое, и город стал совсем не тот, что он помнил с прошлого раза. Даже тогда, ребенком, он сумел заметить, насколько сильно сказалось нa Евpoпe банкротство. От старого ЕС уже почти даже призрака не осталось, но еще не восстал из его пепла монолитный Европейский Легислат. Он помнил тысячи людей, ночующих в парках и на улицах - потому что деваться им было некуда.

Выглянув из окна такси, Смиби отметил про себя, что легко отличает среди жителей города американцев. Как-то они по-другому одевались, держали себя по-иному. Интересно, подумалось ему, считают ли они себя по-прежнему американцами. Ведут ли между собой разговоры о возвращен ни, как только станет лучше на родине, или же наконец сдались и решили считать себя европейцами?

На стене замигала жирная надпись, меняя цвет - зеленый, красный, желтый. Она гласила: «У…йте в свою Америку!» Рядом с ней вспыхивала вторая - «Европа для европейцев!»

Смиби откинулся на спинку сиденья и позволил себе улыбнуться. «Европа для европейцев»? Еще не так давно было бы написано «Британия для британцев» или там «Франция для французов». Общая ненависть к наплыву американских беженцев заставила наконец европейцев братски обняться друг с другом.

Надеюсь, мистер Харденбрук, вы в добром здравии?

Харденбрук кивнул и улыбнулся, насколько мог, учитывая его затруднения с этим процессом. Кожа его заметно побледнела, и Смиби отметил про себя, что Харденбрук из-за чего-то заметно нервничает.

- Вполне, благодарю вас, - ответил Харденбрук, оглядывая обстановку номера, в котором остановился Смиби.

Деньги Дрегера дали ему целый этаж в «Арлингтоне», приличную часть которого занимал конференц-зал, где и организовал Смиби эту встречу.

- Как отреагировал мистер Галлмон на ваше лечение?

- Мне казалось, в моем докладе это изложено подробно.

-  Совершенно верно, но мне бы хотелось услышать это лично от вас.

- Что ж, было несколько интересных моментов. Когда он впервые ко мне пришел, его усиления явно вышли из-под контроля. Видимых признаков одичания еще не было - характерных шрамов вокруг шеи и черепа, - но это был лишь вопрос времени. В результате лечения рост разбегания был приостановлен.

- Что вы можете сказать об этих его приступах?

- Он все еще жалуется на некоторые ассоциативные галлюцинации, и я понятия не имею, что их вызывает. Если бы вы мне могли сказать, наблюдались ли подобные явления у других лаборокрысов - в предположении, что вы тестировали эти препараты не только на Галлмоне…

- Эти вопросы я обсуждать не могу, - перебил Смиби.

- Что ж, ладно, - сказал Харденбрук с несколько уязвленным видом, но при этом заметно нервничая. Смиби не сообщил заранее о своем прибытии. Может быть, у Дрегера возникли сомнения в лояльности Харденбрука? - Есть еще одна вещь.

Смиби молча ждал.

- Я не включил ее в доклад, потому что это лишь личное ощущение, но раз вы тут… У меня такое чувство, что Галлмон не до конца искренен. Что некоторые вещи он мне просто не говорит.

«А некоторые вещи ты мне не говоришь, - решил про себя Смиби. - Но у меня достаточно времени, чтобы узнать о них самому».

14 октября 2096 года, 13 часов 45 минут. Эдинбург

Кендрик пошатался возле своей квартиры на Хеймаркете около часа, потом решил рискнуть и направился извилистым маршрутом на другую сторону квартала, к боковому окошку, сейчас удачно заслоненному вагонеткой, через которую можно было перелезть.

Окошко выводило на подземную парковку офисного комплекса, занимавшему часть здания. Оттуда Кендрик по служебной лестнице прошел в ту часть здания, где находилась его квартира. Когда-то он разведал себе этот маршрут на случай бегства, возможную необходимость которого не исключал никогда.

Но он не рассчитывал использовать этот путь в обратном направлении… но там, наверху, были вещи, которые ему нужны.

В «Святого» он возвращаться не рискнул бы, а гостеприимством Кэролайн злоупотреблять более не мог. Значит, надо идти домой - по крайней мере забежать, взять необходимое и найти себе какое-нибудь другое место.

Квартирка была крошечная - съемная комната и кухня в районе, за последние годы превратившемся в американское гетто. Когда Кендрик вошел и закрыл за собой дверь, всей тяжестью навалились стрессы и страхи последних дней; он рухнул на узкую койку, слушая тишину там, где когда-то у него билось сердце.

Через некоторое время он закрыл глаза.

Кендрик плавал в воздухе, а его дочь Сэм стояла далеко внизу на травянистой равнине и махала ему рукой. Где-то далеко от нее порыв ветра вдруг подхватил воздушного змея, и она побежала следом, смеясь.

Грузовик он сперва не заметил. Оливково-зеленая машина, тихо шумя двигателем, лязгала по траве.

- Эй! - крикнул Кендрик, потом снова, громче. Он теперь тоже стоял на траве и шел к Сэм, и жена его тоже была здесь и не видела ничего, кроме их дочери. И ни одна из них не становилась ближе.

Грузовик резко остановился, оттуда посыпались люди в мундирах. Они схватили его жену за руку, и ее тонкий вопль разнесся над травой.

Солдаты схватили его дочь, и она тоже кричала, упусти в своего змея - его уносило ветром. Кендрик побежал, непонятно откуда черпая силы, о которых даже не подозревал раньше. Сэм упала на землю, солдаты били ее прикладами, металлические стволы становились блестящими и липкими от ее крови…

Кендрик свалился с кровати, скользкий от холодного пота, с пересохшим горлом. Наверное, он орал во сне.

Он, пошатываясь, вышел из спальни и увидел около входной двери какой-то предмет. Это был конверт - Кендрик его подобрал. Он помнил, что конверта не было, когда он пришел, да и вообще почту он получал редко.

Долго рассматривал на конверте имя адресата. На дорогой плотной бумаге было написано от руки его настоящее имя - Кендрик Галлмон. От этого он сразу насторожился. Он не регистрировался в этой квартире под своим именем, значит, кто-то что-то ему говорил этим обращением. Говорил вот что: Мы знаем, кто ты такой, и знаем, где ты живешь.