Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

• Название: Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
• Автор: Андрей Мартьянов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-289-02121-3

1189 год на дворе. Европа взбудоражена и находится в состоянии сладкого ожидания — христианские короли обязаны отбить у султана Саладина захваченный Иерусалим. Третий Крестовый поход объявлен! Три великих державы Европы вступили в войну с арабским миром — Англия, Франция и Второй Германский Рейх идут на Восток, в Палестину.

Но что, в таком случае, делать в данной ситуации офицеру Рейха Третьего и сотруднику службы безопасности из России XXI века? Для них не существовало восьми столетий, отделяющих эпоху крестоносных воинств и грохочущие годы техногенной цивилизации. Они пришли в век двенадцатый не по своей воле. Они здесь чужие.

Второй том серии А. Мартьянова «Вестники времен» продолжает серию приключений Гунтера фон Райхерта и присоединившегося к нему Сергея Казакова — друзей, способных оказать влияние на судьбу всего мира!

---

Труп человека по имени Анселен Ле Гарру отыскался без особых трудов. Меч слуа почти разрубил его напополам, кровь за ночь вытекла, и теперь некогда довольно привлекательное лицо походило на нелепую синюшную маску. Дугал притащил с собой запасную попону, в которую завернули окоченевшего и твердого, как дерево, мертвеца.

Никаких инструментов для рытья могилы у компаньонов не имелось, зато на опушке леса они наткнулись на оставшуюся после весенних дождей и высохшую промоину вполне подходящей глубины. Продолговатый сверток аккуратно опустили в нее и, подрубив несколько корней, засыпали обрушившейся с краев ямы землей, завалив сверху разысканными поблизости камнями. Вместо креста между валунами по давней воинской традиции воткнули рукоятью вверх меч Ле Гарру, найденный пришедшим помогать Франческо. Явилась хмурая мистрисс Изабель, неся пестрых ворох осенних листьев. Молча высыпала их на могилу и спросила, кто прочтет поминальную молитву. Вызвались Гай и Франческо, по молчаливому соглашению выбор пал на ноттингамца.

В болотистой низине все оставалось по-прежнему, только добавились вездесущие вороны да шмыгнула в заросли тростника лисица, уже пронюхавшая о дармовом угощении. Никто не вернулся — как мельком прикинул Гисборн, из четырех десятков сопровождающих обоз людей вряд ли уцелело больше трети. Изабель, не обращая внимания на настойчивые просьбы подождать возле опушки леса, погнала лошадь напрямик через долину, настойчиво зовя свою служанку Марджори, но никого не дозвалась. Франческо тем временем забрался в застрявший на обочине дороги фургон, вытащил оттуда потребные в дороге вещи, в том числе кожаный чехол со своей ненаглядной виолой, сложил горкой на обочине и принялся умело грузить их на одну из заводных лошадей.

«Превращаемся в караван, — недовольно отметил про себя Гай. — Четыре всадника, две заводные лошади, что-то будет дальше?»

В свете нарождающегося дня болотце уже не казалось таким пугающим, как вчера, и, если бы не темные холмики то здесь, то там, ничем бы не отличалось от сотен других затопленных низин. Гисборн не сомневался, что в скором времени сюда обязательно кто-нибудь забредет, поднимает шум на всю округу, новости дойдут до Тура, обязательно начнется хоть какое-то разбирательство и поиски виновных, которые закончатся ничем. Слуа к ответу не призовешь по вполне понятным причинам, а знающие что-либо люди будут уже далеко. Вот и первые могилы на дороге в Палестину. Сколько их еще появится…

— На холме кто-то болтается, — негромко, чтобы не услышали возившиеся с поклажей Франческо и Изабель, сообщил Мак-Лауд. — То ли потерявшаяся лошадь, то ли за нами присматривают.

— Где? — встрепенулся Гай, быстрым взглядом охватывая молчаливые холмы и взбирающуюся вверх по склону дорогу. Почти сразу же неподалеку захрустели раздвигаемые кусты и долетел еле различимый удаляющийся топоток. Для верховой лошади звук выглядел чересчур легким и стремительным. — А, слышу… Может, олень?

— Может, олень, — согласился Дугал, по-прежнему недоверчиво озираясь вокруг.

Стоявшая возле фургона с небольшим сундучком в руках девушка бросила на них внимательный взгляд, но ничего не сказала.

— …Приехали, — сипло произнес рядом голос Франческо, разрушив наваждения воспоминаний и возвращая Гая в реальный мир, наполненный шелестом дождя и хлюпаньем копыт по грязи. Он поднял голову, увидел перед собой уже не дорогу через лес, но стиснутую меж узких каменных домов улицу, размытые пятна света в окнах и гостеприимно распахнутые ворота, освещенные забранным в решетку факелом, рядом с которыми на скрипучих цепях раскачивался жестяной котелок. Выходит, он даже не заметил, как они миновали заставу при въезде в городок?

Лошади цепочкой вошли во двор и, не дожидаясь понуканий, потянулись туда, откуда несло теплом и различимым даже в дождь запахом слегка подгнивающей соломы. Кто-то из прислуги, услышав позвякивание сбруи и фырканье топчущихся на месте животных, выглянул наружу и принялся торопливо открывать створки дверей конюшни. Чьи-то руки брали уставших коней под уздцы, и появившийся на каменном крыльце дома человек, различимый в дождливых сумерках только по мелькающему пятну высоко поднятой масляной лампы, позвал: «Ступайте быстрее сюда. О лошадях позаботятся».

Общий зал постоялого двора, как водится в такие часы, почти пустовал, если не считать припозднившейся дружеской компании горожан, с неподдельным изумлением уставившихся на ввалившуюся четверку. Мак-Лауд, бросив взгляд по сторонам, нетерпеливо гаркнул: «Эй! Гости пожаловали!», где-то хлопнула дверь и вокруг нежданных постояльцев закрутился обычный хлопотливый вихрь из восклицающего в притворном ужасе хозяина и разбуженных, а потому крайне недовольных слуг. Мелко постукивавшую от холода зубами и едва не валившуюся с ног Изабель, с плаща которой на пол уже натекла приличных размеров лужа, увела с собой пожилая сухопарая женщина, остальные расселись возле набитого поленьями очага, где гудело яркое, согревающее пламя, вразнобой требуя еды, горячего вина и сухих тряпок, вытереться.

* * *

…Дугал Мак-Лауд спускался по лестнице со второго этажа, тщетно стараясь не шуметь и не задевать попадавшихся под ноги предметов. Своротив парочку оказавшихся на пути скамеек (к счастью, никого не проснулся и не явился поглядеть на источник грохота), он протопал к двери, со второй попытки сбросил с железных крюков тяжелый засов и, запнувшись о порог, вывалился наружу, в стылое рассветное марево. Его слегка пошатывало от количества съеденного и выпитого вчерашним вечером, в этом же крылась незамысловатая причина столь ранней прогулки.

Ливень наконец прекратился. Из кухонной пристройки тянуло дымом и прогорклым жиром — видно, там поднялись засветло и начали готовить еду для постояльцев. Мимо запертых ворот неспешно прогрохотала по уличным булыжникам телега, донеслось пыхтение лошади.

Искомое место отыскалось, где ему положено: в деревянной загородке позади конюшни. Поблизости нашелся еще один подарок судьбы — слегка рассохшаяся бочка, до краев полная дождевой воды. Как раз то, что нужно собравшемуся проснуться человеку. Чтобы не возиться понапрасну, Мак-Лауд просто окунул голову, фыркая и по-собачьи отряхиваясь, и двинулся вдоль каменной стены, прорезанной узкими окнами, решив заодно проверить, как там лошади и не нашел ли Билах достойного соперника, чтобы вволю повизжать друг на друга.

Ему оставалось только свернуть за угол, когда впереди прозвучал слегка приглушенный, но не ставший от этого неузнаваемым голос. Застывший на полушаге Дугал осторожно опустил ногу, беззвучно, словно не его миг назад мотало во все стороны, переместился к углу строения, высунулся на миг и тут же качнулся обратно. В закоулке, образованном торцом конюшни, стеной дома и забором спорили двое: кутавшаяся в вылинявший зеленый плащ женщина и нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу светловолосый мужчина лет двадцати пяти в темно-коричневой тунике и кожаной безрукавке — то ли горожанин, то ли небогатый дворянин. Увлеченная парочка даже не слишком старалась говорить потише, здраво предполагая, что в такую рань никто не сунется в облюбованное ими укромное место. Мак-Лауд прислушался, склонив голову набок, озадаченно хмыкнул, но не двинулся с места, а наоборот, подался вперед, чтобы не пропустить ни единого словечка.

— Самоуверенность тебя погубит, — настойчиво убеждал свою собеседницу молодой человек. — Послушай, мы же разумные люди, давай попробуем договориться. У тебя есть условия? Назови, обсудим, и, если они выполнимы…

— Продолжай, продолжай, у тебя замечательно получается изображать попрошайку, — язвительно-ласково заметила женщина, коя, вне всякого сомнения, отзывалась на имя «Изабель». — Авось разжалоблюсь, зарыдаю и со всех ног побегу каяться.

— Ты плакать не умеешь, — огрызнулся незнакомец.

— Не умею, — безмятежно согласилась мистрисс Уэстмор. — Сколько раз сам повторял: у меня кошелек вместо сердца. Где ж видано, чтобы кошельки плакали?

— Хочешь выкуп? — не слишком уверенно заикнулся белоголовый. Девушка фыркнула:

— Мессир Ральф, я не глупенькая провинциалочка. Умейте проигрывать. Ничего у вас нет — ни денег, ни людей. Если кто из ваших подручных отсиделся в кустах во время памятного веселья на болоте, то не скоро рискнет оттуда высунуться. Кстати, чудовище — твоя работа?

— Я настолько похож на безумца? — оскорбленно вопросил незнакомец, которого, как выяснилось, звали Ральф. — От этой дряни явственно несло некромантией вкупе с самым черным ведовством, если не чем похуже, а я от таких вещей стараюсь держаться подальше. Не вылези эта жуткая морда, все бы прошло спокойно, без лишнего шума, и никто не пострадал… Кстати, где ты раздобыла тех двух мрачных головорезов, что прибыли вместе с тобой? Жаль, не видел, как они расправлялись с демоном — должно быть, потрясающее было зрелище.