Надежда Ионина - 100 великих некрополей

• Название: 100 великих некрополей
• Автор: Надежда Ионина
• Издательство: Вече
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 2004
• ISBN: 5-9533-0219-3

Человеческая жизнь коротка, и даже великие мудрецы не всегда могли понять, что же скрывается за вратами вечности: тайна Божественного замысла, райские кущи или адские муки? Простым смертным и вовсе не под силу было разгадать эту загадку. Однако во все времена одним из мерил духовности и нравственности народов служило их отношение к умершим. Некрополи — мемориальные сооружения прошлых эпох — занимают одно из важнейших мест среди памятников материальной культуры. Некоторые из них — это не только выдающиеся произведения архитектуры и искусства, но и важные для исследователей исторические источники.

Новая книга из серии «100 великих» содержит сведения о наиболее выдающихся некрополях всех времен и народов от египетских пирамид и зороастрийских «башен молчания» до Александро-Невской лавры, Сент-Женевьев-дю-Буа и мавзолея Мао Цзэдуна.

---

Но в 1790 году аббатство в очередной раз впало в нищету, лишившись всех своих доходов. Послушницы в ту суровую революционную зиму голодали, впрочем как и все парижане. В довершение бедствий в начале августа им приказали очистить жилые помещения монастыря. 16 августа секционеры Монмартра, к тому времени переименованного в Монмарат,[59] нашли монастырь пустым. Монахини разбежались, имущество аббатства было продано за гроши, золото и серебро свезено на монетный двор. Настоятельница монастыря нашла себе убежище в Шато-Бонди, но оно оказалось ненадежным. Местные крестьяне выдали ее, и 6 термидора глухая и слепая женщина предстала перед революционным трибуналом. Прочитать предъявленные документы, на основании которых против нее были выдвинуты обвинения, она не могла, так же как и отвечать на вопросы, которых не слышала. Но «за глухую и слепую конспирацию против революции» старую женщину осудили на смертную казнь, и 8 термидора последняя настоятельница монастыря поднялась на эшафот.

Кладбище Кальвэр, открытое рядом с величественным собором Сакре-Кёр в 1831 году трудами монахинь Ордена Нотр-Дам de Calvane, располагалось в церковной ограде. В 1837 году к его территории присоединили еще почти такой же участок, но через 20 лет отобрали назад — для нужд города, и, таким образом, несколько парижских улиц проложены в буквальном смысле на человеческих костях. Новые погребения из-за тесноты территории не производятся уже с XIX века, поэтому носят скорее музейный характер.

Монмартрское кладбище прорезает высокий виадук, с которого можно увидеть общий характер местности и охватить взглядом прихотливо разбросанную «усыпальницу опальных и изгнанных». Так назвал это северное кладбище Парижа, полное элегического настроения, немецкий поэт Генрих Гейне, нашедший себе здесь последний приют после бурной жизни.

О существовании кладбища Кальвэр сейчас знают немногие. Могилы заросли травой, надгробные надписи стерлись, и уже трудно прочитать, кто покоится под темными плитами. Осталось на этом кладбище около 30 могильных памятников, да и то часть из них упала или покосилась, в траве лежат обломки крестов; дорожки, по которым давно уже никто не ходит, заросли, и нога тонет в траве, как в мягком ковре. Раз в год приходят сюда монахи служить заупокойную литургию, а потом кладбищенские ворота снова закрываются.

А могилы здесь были удивительные. Вот, например, склеп семейства Дебрэй, на верхушке которого вместо креста установлена маленькая чугунная мельница. В склепе покоится целое поколение владельцев мельницы, которая вошла в историю Монмартра под названием «Мулен де ля Галет». В начале XIX века на холме можно еще было найти большие сады, виноградники и ветряные мельницы. В воскресные дни, если они выдавались теплыми и солнечными, парижане группами отправлялись «наверх» — завтракать на траве или в тени деревьев. В старой мельнице Дебрэя за небольшую плату можно было получить хлеб и кружку парного молока. Мельничиха была приветливой женщиной, а старик Дебрэй — веселым и гостеприимным хозяином, и постепенно в их саду стала собираться молодежь, любившая повеселиться и потанцевать. Дела семейства процветали, и предприимчивый мельник открыл на своей мельнице танцевальный зал. Вместо молока стали продавать вино из местного винограда; маленькие булочки, которые когда-то так ловко выпекала хозяйка, исчезли, и вместо них появились пирожные. Домашняя скрипка сменилась оркестром, и по вечерам пол старой мельницы сотрясался под каблуками отплясывавшей молодежи…[60]

На семейном склепе Дебрэй высечена надпись:

Пьер-Шарль Дебрэй

Собственник мельницы на Монмартре.

Скончался 30 марта 1814 г., убитый противником на верхушке своей мельницы.

В этот день русский корпус генерала Ланжерона штурмовал Монмартр, на вершине которого было установлено 9 орудий. Во время штурма погибли три брата Дебрэй, но старший Дебрэй и его сын, уже получившие приказ прекратить огонь, встретили русских у ворот своей мельницы картечью. В мгновение ока пушки были взяты, и командир русского отряда потребовал выдать того, кто приказал открыть огонь. Пьер-Шарль Дебрэй вышел вперед и в упор выстрелил в офицера, но тут же был изрублен, и части его тела привязали к крыльям мельницы. Ночью вдова сняла останки мужа и тайно похоронила их на кладбище Кальвэр…

Неподалеку от склепа семейства Дебрэй находится могила Ф. Денорма — первого мэра Монмартра, избранного в страшный 1790 год.

В самом дальнем углу кладбища Кальвэр лежат две могильные плиты, на которых дожди и ветры стерли надгробные надписи. Но на одной из них все еще можно кое-как прочитать:

Николай Сергеевичъ Свечинъ

Генерал отъ Инфантерии родился…

Н.С. Свечина любили при дворе, хотя он мог прекословить самому императору Павлу I. А будущий император Александр I в письмах обращался к генералу не иначе как к своему «милому другу». Н.С. Свечин был назначен комендантом дворца и военным губернатором Санкт-Петербурга, и карьера для него открывалась блестящая. Но в столице уже носились неясные слухи о готовящемся дворцовом перевороте, и губернатор не мог не знать о них. Наверное, поэтому он и не был удивлен, когда в самый день назначения к нему явились с таинственным предложением встать на сторону заговорщиков, завладеть дворцом и объявить императора Павла I низложенным. Н.С. Свечин отказался…

Через несколько дней предложение вновь было повторено, но и на этот раз со стороны генерала последовал решительный отказ. Однако партия заговорщиков оказалась сильнее военного губернатора, и вскоре он узнал о своем смещении. Ночь покушения на Павла I навсегда погубила карьеру Н.С. Свечина: придворные сразу же стали к нему враждебны, и «милый друг» цесаревича сделался неудобным свидетелем.

Он пытался уединиться в деревне. Но к тому времени жена его перешла в католичество, и новая вера супруги заставила Н.С. Свечина покинуть Россию. За границей жизнь их довольно быстро наладилась: у СП. Свечиной был в Париже свой салон, как когда-то в Санкт-Петербурге, и она устраивала приемы. При доме выстроили капеллу, в которой Софья Петровна по утрам молилась, а потом отправлялась в церковь святого Франциска Ассизского. Салоны, церковь, молитвы, посещение бедных и госпиталей… Время текло быстро, и незаметно подступили старость и болезни. Н.С. Свечину было уже за 90 лет, но он еще держался бодро и прямо. По вечерам выходил в салон, разговаривал с гостями о политике и ругал деятелей 1848 года. Умер он неожиданно — за чтением утренней газеты — от апоплексического удара. Скончался русский генерал православным, и потому с большим трудом удалось выхлопотать разрешение похоронить его на католическом кладбище Кальвэр.

На главной аллее кладбища над могилой жертв переворота 1852 года возвышается колонна, справа от нее — памятник писателю Эмилю Золя.[61] В еврейской части некрополя установлены мраморная колонна на могиле художника Деляроша, памятники Т. Готье со статуей Поэзии, композитору Г. Берлиозу, графам Потоцким, Э. Ренану, А. Дюма-сыну, Г. Гейне…

По аллее Тройон на могиле артиста Рувьера стоит статуя Гамлета; ниже — памятники композитору Ж. Оффенбаху, социалисту-утописту Ш. Фурье, писателям братьям Гонкурам, А. де Виньи. Имеются на кладбище Кальвэр памятники и русским, например, прекрасная часовня княгини Салтыковой и монумент графу Муравьеву-Амурскому — завоевателю Амурского края.

МОНПАРНАС

Монпарнасское кладбище, открытое в 1827 году, расположено на ровном месте, геометрически наиболее расчерчено и поэтому ориентироваться на нем легче, чем на других кладбищах французской столицы. Слова Генриха Гейне о Монмартре применимы и к некрополю Монпарнаса, особенно к той его части, где долгое время погребали политических изгнанников.

Если на кладбище Пер-Лашез на каждом шагу встречаются могилы французских государственных деятелей, на Монмартре — имена литераторов, то надгробия Монпарнаса познакомят вас с длинным рядом имен представителей науки и клира, хотя духовенство очень часто погребалось и в общих могилах. Теперь эти могилы сохраняют для потомства только имена почивших (без фамилий), объединенных одним словом: «De Profundis».

Историки и знатоки Монпарнаса утверждают, что с тех пор, как в центре квартала разместилось это южное кладбище Парижа, веселья на соседних улицах заметно убавилось. К кладбищу прилегает улица Гетэ, что в переводе и означает «веселье», одно время улица так и называлась — «Радостная». Когда-то здесь находилась застава, разделяющая Париж и прилегающую к нему с юга деревушку Кламар. К этой деревеньке, как и к подобным ей у других парижских застав, вплотную подходили многочисленные винные лавочки и кабачки. Вино, не обложенное парижским налогом, было в них намного дешевле, и сюда часто забредали столичные жители. К этим веселым заведениям льнули и другие: театры, кабаре, балаганы и танцульки «генгет», которых тут было множество. Естественно, кладбище омрачило веселье, приняв на вечное жительство многих удалых завсегдатаев этого парижского холма. Впрочем, улица Гетэ не окончательно утратила свое веселье и после открытия кладбища. Не пожелал расстаться с Монпарнасом поэт Шарль Бодлер, который в пику любителям странствий даже хотел повесить недалеко от своего дома вывеску: «Отсюда не уходят».