Роман Афанасьев - Принцесса и чудовище

• Название: Принцесса и чудовище
• Автор: Роман Афанасьев
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31386-0

Граф Сигмон Ла Тойя, человек, из которого безумный маг пытался создать кровожадное чудовище, обрел мир и покой. После войны с упырями Сигмон вновь вернулся на королевскую службу. Казалось, что все трудности и кровавые битвы позади. Но Сигмон Ла Тойя не создан для мирной жизни. На этот раз на карту поставлена и его жизнь, и жизнь его друзей, и судьба всего королевства Ривастан. Сигмону — и тому чудовищу, что живет внутри его, — придется выбирать между жизнью и смертью, спасением и бегством, дружбой и предательством. И даже он сам не сможет сказать заранее, кто победит в нем — Чудовище или Человек.

---

Он запнулся и замолчал, сообразив, что ранение могло быть получено сыном в схватке с Лавеном и вряд ли может быть истолковано как доказательство невинности Фарела.

— Отойдите, — тихо проронил Демистон, думавший совершенно о другом.

— Что? — переспросил лорд с удивлением. — Что вы…

Корд оттолкнул лорда в сторону, отпихнул слугу и откинулся назад. За свою жизнь ему довелось выбить не меньше сотни дверей, и капитан знал — бить нужно не просто ногой, а всем телом. Бить собственным весом, тогда как нога всего лишь наконечник копья, место приложения силы…

Тяжелый армейский сапог ударил в черный лак, и двери с треском распахнулись, выворачиваясь из петель. Изящная медная ручка, вырванная вместе с замком из двери, заплясала по звонкому паркету. Корд прыгнул вперед и, сразу заметив распластанное на полу тело, гаркнул во весь голос:

— Лекаря! Зовите лекаря!

За спиной охнул старик слуга, что-то гневно закричал Верони-старший, но капитан, не обращая на них внимания, ворвался в спальню Фарела.

Даже в полутьме было прекрасно видно тело, лежащее прямо на полу, между разворошенной кроватью и низким столиком, уставленным пустыми бутылками. На красном ковре, под телом, проступало темное пятно. Рядом лежал опрокинутый стакан.

Капитан бросился к телу, упал на колени. Обнаженный Фарел лежал на животе, уткнувшись лицом в пол. Корд ухватил его за плечи, потянул на себя, и тут же выругался. Верони младший был мертв — его застывшее тело холодило руки капитана, а от ковра пахло не вином, а мочой.

— Проклятье, — зарычал Корд, отпуская труп.

Тот упал на ковер — еще не как застывшая колода, но уже и не как живое тело. Капитан схватил левую руку Фарела, приподнял и сразу обнаружил царапину у сгиба локтя. Маленькую, с едва заметными следами подсохшей крови. Очень аккуратную царапину, сделанную очень острым предметом, больше похожим на инструмент врача. Неудивительно, что ей не придали большого значения — когда-то она была вовсе незаметна. Вот только теперь она вздулась, и побелевшая кожа вокруг нее пошла синими пятнами.

— Я послал за лекарем, — над плечом капитана навис Джилан Верони. — Что тут….

Подавившись последним словом, лорд сдавленно булькнул и закашлялся. Капитан аккуратно отпустил руку покойника и медленно поднялся на ноги. Верони так и стоял, наклонившись над телом, не в силах отвести взгляд от мертвого тела своего сына.

— Фарел, — пробормотал он. — Фарел…

Капитан осторожно, но решительно положил руку на плечо лорда и заставил его выпрямиться. Повернул к себе — как манекен в мастерской у портного. Лицо Верони было бледно-серым, словно застиранная гостиничная простыня. Его глаза были широко распахнуты, а плечи, как почувствовал Корд, ощутимо тряслись.

— Мой сын, — шептали губы, соперничавшие цветом с лицом, — Фарел… Что с ним…

— Он умер, — твердо ответил капитан, сжимая пальцы на плече Верони.

Джилан бесшумно шевелил губами, не в силах отвести взгляд от пронзительных глаз капитана городской стражи.

— Лорд Верони, — настойчиво повторил Корд, пытаясь достучаться до сломленного горем отца. — Лорд Верони, вы слышите меня?

Зрачки Верони сузились, и он помотал головой.

— Да, — тихо ответил он. — Слышу. Сейчас.

— Ваш сын убит, — тихо сказал капитан, надеясь, что гнев не позволит лорду соскользнуть в пучину отчаянья. — В царапине яд.

— Понимаю, — медленно произнес Верони. — Да. Летто.

Его кулаки резко сжались, а на щеках проступили лихорадочные красные пятна.

— Летто, — с угрозой повторил лорд, оскалив мелкие острые зубы. — Он заплатит мне.

— Джилан, — прошептал капитан. — Вы не видели рядом с сыном маленького человечка с худым лицом, который предпочитает кутаться в черный плащ и носит черную широкополую шляпу?

— Нет, — быстро ответил лорд, но опоздал: капитан заметил, как глаза Верони широко распахнулись в немом удивлении.

— Возможно, это он убил вашего сына, — рискнул Корд и был вознагражден вспышкой ненависти в глазах лорда.

— Я… это выясню, — процедил Верони.

Корд поджал губы — ему стало ясно, что Верони знает этого загадочного человечка, но он не из его людей. Но Демистону нужно было больше — он хотел знать, на кого именно работает этот человечек.

— Мой лорд! — раздался от дверей отчаянный вопль.

Демистон резко обернулся, непроизвольно нашаривая рукоять сабли. В дверях застыл слуга-старик. Его седые волосы стояли дыбом, а лицо исказила гримаса неподдельного горя. Вцепившись сухими пальцами в развороченный дверной проем, он смотрел на пол, на тело Верони-младшего. Из-за плеча старика выглянул приземистый человек с пухлыми румяными щеками, напоминавший повара. Увидев тело, он что-то буркнул, оттолкнул слугу и бросился к Фарелу, расстегивая на ходу большую кожаную сумку. Демистон, опознав в прибывшем лекаря, обернулся к лорду Верони, но было поздно — тот отошел в сторону и застыл над телом сына, безучастно наблюдая за суетой лекаря.

— Лорд Верони, — позвал капитан.

Тот бросил на гостя холодный взгляд, и Корд понял, что Джилан окончательно пришел в себя.

— Капитан Демистон, — медленно произнес лорд. — Благодарю вас за ваше… предположение. А сейчас, пожалуйста, оставьте нас.

Корд посмотрел на мертвого Фарела, застывшего у ног отца, и медленно склонил голову.

— Примите мои соболезнования, лорд Верони, — сказал он, отводя взгляд от мертвеца.

Джилан сдержанно кивнул, и Корд, развернувшись на каблуках, пошел к дверям.

— Вилам, — лорд повысил голос. — Проводи гостя.

Потрясенный старик вскинул голову, словно очнувшись от кошмарного сна, и отлепился от двери. Он улыбнулся капитану — вымученной улыбкой, раз и навсегда заученной для обращения к господам, — и медленно зашаркал по коридору.

Корд шел следом, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. Он отчаянно кусал губу, пытаясь разрешить новый ребус, появившийся перед ним. С одной стороны, все было ясно. Но с другой…

Из ворот особняка Верони он выскочил будто ошпаренный и с ходу взлетел в седло заплясавшей лошадки.

— Пошлите гонца в Башню! — крикнул он сержанту, изумленно взиравшему на начальство. — Фарел Верони мертв!

И вонзил каблуки в бока своего пожилого скакуна. Сейчас он хотел только одного — переговорить со старшим Летто. Немедленно.

* * *

На узкой улочке было тихо. Высокие стены каменных домов стиснули ее с двух сторон, как скалы, стискивающие потаенную тропу. Здесь, на оборотной стороне роскошных особняков, мало кто бывал. Зеленщик с корзинами, молочник с тележкой, мясник… Вот кто обычно навещал эти задворки. Крепкие дубовые двери с зарешеченными окошечками сливались с темными камнями, стараясь стать незаметными. Сюда почти никогда не заглядывало солнце, здесь царствовали тени. Даже слуги из особняков пользовались безымянной улочкой с великой неохотой — в одиночку лучше не появляться в этом лабиринте. Особенно вечером, когда в кромешной тьме здесь так легко встретить того, кто без лишних слов пырнет встречного кинжалом — просто так, проходя мимо, только из-за того, что времена нынче неспокойные и лучше ударить первым, не дожидаясь встречного выпада.

И все же этим стылым утром и этому мрачному уголку досталось немного тепла. Непривычно яркое для осени солнце раскинуло над городом шатер из пылающих лучей, такой плотный, что его отблески проникли даже на безымянную улочку. На самом ее дне таились тени, но выше, там, где кончался камень и начиналось небо, сияли золотые искры.

Стая голубей взвилась над домами — видимо, по соседней площади, излюбленном месте завтрака сизокрылых, проскакал всадник. Облако птиц взметнулось в небо, рассыпалось над крышами. Потом сгустилось вновь, и голуби, не особо и торопясь, потянулись обратно к площади, где на нагретых солнцем камнях их ждали любимые крошки.

Один из голубей отстал и, пролетая над расселиной городского пейзажа, спустился ниже, словно пытаясь заглянуть на самое дно безымянной улочки. Сделав круг над черной пропастью, он лениво, словно нехотя, опустился ниже и нырнул в темноту меж каменных стен.

Пролетев почти всю улочку, он развернулся, едва не чиркнув крыльями о камень, вернулся обратно и спланировал к крохотному козырьку над одной из ничем не приметных дверей. Отчаянно хлопая крыльями, голубь с лету взгромоздился на козырек, закачался на самом краю. Взмах крыльев поднял клуб пыли, птица дернулась, пытаясь взлететь, но все же осталась на месте, словно раздумав в последний момент. Она сложила крылья, потопталась на месте, а потом, вытянув шею, с тревогой глянула на неприметную дверь. Сначала одним глазом. Потом, звучно гукнув, другим.

Дверь была закрыта.

Тогда голубь задрал голову — совсем не по-птичьи, а словно копируя человека, — и взглянул вверх, на гладкую стену, над которой нависал карниз пологой крыши с водостоком на самом краю. В стене не было окон. На крыше — как голубь уже знал — тоже.