Жан-Поль Сартр - Дьявол и господь бог

• Название: Дьявол и господь бог
• Автор: Жан-Поль Сартр
• Жанр: Драматургия
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03663-5, 966-03-0627-Х

Рыцари-наемники и лесные отшельники. Мятежное городское простонародье, погрязшее в суевериях крестьянство. Откупщики и шлюхи в походном обозе. Церковники всех мастей и званий — духовные князья, бродячие монахи, нищие пастыри бедноты, самозваные пророки. Развороченная крестьянской войной Германия XVI столетия, где все ополчились на всех. Города на архиепископов, крестьяне на сеньоров, владельцы замков — на соседей, брат — на брата. А исчадие этой войны, прославленный Гёц фон Берлихинген, к тому же еще и на отца небесного — самого господа бога.

И все-таки пьеса даже не хочет прикинуться исторической, она не реставрирует прошлое, а просто-напросто берет напрокат костюмы в его гардеробе. Трезвые доводы и кощунственные хулы, брошенные с подмостков в зал, звучат откровенным анахронизмом: то перекличкой с Паскалем и Достоевским, то глухими отголосками мыслей Кампанеллы или Ганди, что-то отдаленно напоминает марксизм, а вот это уж прямо из Ницше: «Бог умер». Одного только явно недостает в этом интеллектуальном Вавилоне — схоластической теологии и немецких ересей, Мюнцера и Лютера, короче — тогдашней Германии. Да и у самого Гёца нет его знаменитой железной руки — кажется, одного из первых протезов в мировой истории. «Дьявол и господь бог» — не эпизод из феодальных смут и народных бунтов позднего средневековья, а притча о Гёце-богохульнике, вновь театрализованный миф XX века.

Поставленный в 1951 году Луи Жуве в театре Антуан с Пьером Брассёром, Жаном Виларом, Марией Казарес и Мари Оливье в главных ролях, «Дьявол и господь бог» — далеко не самая стройная, лаконичная, не самая сценическая из пьес Сартра. Зато, возникнув на переломе в становлении его мысли, она, несомненно, для него самого ключевая. Здесь сделана попытка разрубить узел, завязанный почти десять лет назад в «Мухах», здесь же нащупана нить, держась за которую Сартру предстояло двинуться дальше.

С.Великовский. Путь Сартра-драматурга

---

Гёц. Даже богачей.

Банкир. Но вы одобряли милосердие архиепископа...

Гёц. Я его и сейчас одобряю. Он оскорблен и он священнослужитель — вот две причины для прощения. Ну а зачем должен прощать я? Жители Вормса меня не оскорбляли. Нет, нет, я солдат, значит, должен убивать. И буду убивать, как велит мне мой долг. А архиепископ пускай прощает, как велит ему его долг. (Пауза.)

Банкир начинает смеяться. Катерина и Гёц тоже смеются.

Банкир (смеясь). Вы любите посмеяться.

Гёц (смеясь). Только это я и люблю.

Катерина. Не правда ли, он очень остроумен?

Банкир. Весьма. Он очень хорошо ведет свое дело.

Гёц. Какое дело?

Банкир. Вот уже тридцать лет, как я руководствуюсь одним принципом: корысть правит миром. Люди оправдывали передо мной свое поведение самыми благородными побуждениями, я слушал их одним ухом и говорил себе: ищи корысть!

Гёц. Ну, а когда вы ее находили?..

Банкир. Тогда мы принимались толковать.

Гёц. В чем же моя корысть?

Банкир. Ну, знаете ли...

Гёц. В чем же все-таки?

Банкир. Не торопитесь. Вы принадлежите к очень трудной категории людей. С вами нужно вести дело осторожно.

Гёц. Что за категория?

Банкир. Вы идеалист.

Гёц. Что это такое?

Банкир. Видите ли, я разделяю людей на три категории: те, у кого много денег; те, у кого совсем нет денег, и те, у кого денег немного. Первые хотят сохранить то, что у них есть, — их корысть в том, чтоб поддерживать порядок. Вторые хотят взять то, чего у них нет, — их корысть в том, чтоб уничтожить нынешний порядок и установить другой, который им будет выгоден. И те и другие — реалисты, это люди, с которыми можно договориться. Третьи хотят уничтожить общественный порядок, чтобы взять то, чего у них нет, и в то же время сохранить его, чтобы у них не отобрали то, что у них есть. Это значит, что они на деле сохраняют то, что уничтожают в идее. Это и есть идеалисты.

Гёц. Бедняги! Как их спасти?

Банкир. Перевести в другую социальную категорию. Если вы сделаете их богаче, они будут защищать установленный порядок.

Гёц. В таком случае сделайте богатым меня. Что вы мне предлагаете?

Банкир. Земли Конрада.

Гёц. Вы мне их уже дали.

Банкир. Это верно. Помните ли вы, что обязаны ими доброте его преосвященства?

Гёц. Неужели вы считаете, что я об этом забыл?

Банкир. У вашего брата были долги.

Гёц. Бедняга! (Крестится, нервно всхлипывает.)

Банкир. Что с вами?

Гёц. Пустяки: привязанность к семье. Значит, у него были долги?

Банкир. Мы могли бы их оплатить.

Гёц. Мне в этом нет никакой корысти, поскольку я не намеревался их признавать. Это нужно его кредиторам.

Банкир. Рента в тысячу дукатов?

Гёц. Ну а мои солдаты? Что, если они откажутся уйти с пустыми руками?

Банкир. Еще тысяча дукатов для раздачи войскам. Этого хватит?

Гёц. Это слишком много.

Банкир. Значит, мы договорились?

Гёц. Нет.

Банкир. Две тысячи дукатов ренты. Три тысячи. Больше я не дам.

Гёц. Кто от вас этого требует?

Банкир. Чего же вы хотите?

Гёц. Захватить город и уничтожить его.

Банкир. Ну я еще могу понять желание захватить город. Но, черт возьми, зачем вы его хотите уничтожить?

Гёц. Потому что все только и хотят, чтобы я его пощадил.

Банкир (подавленный). Должно быть, я ошибся...

Гёц. Верно... Ты не сумел найти, в чем моя корысть... Посмотрим, в чем она. Ищи, ищи же! Но только торопись: ты должен обнаружить ее быстрей, чем за час. Если ты за это время не отыщешь ниточки, чтоб дернуть за нее марионетку, я заставлю тебя самого пройтись по городу — ты увидишь, как вспыхнут пожарища.

Банкир. Вы обманываете доверие архиепископа.

Гёц. Обманываю? Доверие? Вы, реалисты, все на один лад. Когда вам больше нечего сказать, вы начинаете говорить языком, взятым напрокат у идеалистов.

Банкир. Если вы снесете с лица земли город, вам не достанутся земли Конрада.

Гёц. Держите их при себе! Моя корысть, банкир, в том и была — получить эти земли, пожить на них. Но я не так уж уверен, что человек действует ради корысти. Берите их себе. Пусть его преосвященство усядется на них задницей... Я принес в жертву архиепископу своего брата, теперь от меня еще хотят, чтобы я сохранил жизнь двадцати тысяч смердов? Я жертвую жителей Вормса загробной тени Конрада. Пусть жарятся в пекле в его честь. Ну а в поместье Гейденштамов пусть селится архиепископ, если захочет. Там он сможет посвятить себя сельскому хозяйству. Это ему пригодится. Сегодня ночью я намерен его разорить. (Пауза.) Франц!

Появляется Франц.

Возьми этого старого реалиста. Позаботься о том, чтобы ему были отданы все почести. Когда он вернется в палатку, скрути ему покрепче руки и ноги!

Банкир. Нет! Нет! Нет!

Гёц. Что?

Банкир. Поверьте, жестокий ревматизм. Ваши веревки меня убьют. Хотите, дам вам слово не покидать палатку?

Гёц. Твое слово? Сейчас твоя корысть диктует тебе это слово, а вскоре твоя корысть велит тебе нарушить его. Ступай, Франц, и не забудь затянуть узлы покрепче!

Франц и банкир уходят. Тотчас же раздаются крики: «Да здравствует банкир!» Сначала крики слышны вблизи, затем они звучат все дальше и постепенно стихают.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Гёц, Катерина, Герман в укрытии.

Гёц (хохочет). Да здравствует банкир! Прощайте, земли! Прощайте, реки и поля! Прощай, замок!

Катерина (смеется). Прощайте, земли! Прощай, замок! Прощайте, портреты предков!

Гёц. Не жалей ни о чем. Мы бы там смертельно соскучились. (Пауза.) Старый дурак! (Пауза.) Зря он бросил мне вызов.

Катерина. Ты злишься?

Гёц. Не твое дело. (Пауза.) Зло на то и зло, чтобы портить всем жизнь, и прежде всего тому, кто его делает.

Катерина (робко). А если ты не возьмешь город?

Гёц. Если я не захвачу его, ты станешь хозяйкой замка.

Катерина. Я об этом не подумала.

Гёц. Конечно, нет. Можешь радоваться: я захвачу город.

Катерина. Зачем?

Гёц. Ради зла!

Катерина. Зачем делать зло?

Гёц. Добро уже сделано.

Катерина. Кем?

Гёц. Господом. А я люблю выдумку. (Зовет.) Капитана Шена ко мне! (Стоит у выхода из палатки, выглядывая наружу.)

Катерина. Что ты разглядываешь?

Гёц. Город. (Пауза.) Хочу вспомнить, была ли луна.

Катерина. Когда? Где?

Гёц. Такая же ночь была в прошлом году, когда я брал Галле. Я стоял у входа в свою палатку и разглядывал дозорную башню над крепостными стенами. Утром мы начали штурм. (Возвращается к ней.) В любом случае я уберусь отсюда прежде, чем подымется вонь. Сяду на коня — и прощай!

Катерина. Ты? Ты уедешь?

Гёц. Да. Завтра, до полудня, никого не известив.

Катерина. А что будет со мной?

Гёц. С тобой? Зажми нос и моли бога, чтоб ветер не дул в эту сторону.

Входит капитан.

Две тысячи под ружье! Полки Вольфмара и Ульриха! Пусть через два часа будут готовы следовать за мной. Всю армию поднять по тревоге! Выполнять, не зажигая огней, и без шума!

Капитан уходит.

До конца акта будут слышны приглушенные звуки подготовки к бою.

Итак, крошка, не быть тебе владелицей замка.

Катерина. Боюсь, что нет.

Гёц. Ты очень разочарована?

Катерина. А я и не верила.

Гёц. Почему?

Катерина. Потому что знаю тебя.

Гёц (в порыве). Ты? Знаешь меня? (Умолкает и смеется.) Выходит, я тоже должен быть предусмотрителен. Тебе, должно быть, пришли в голову разные мыслишки насчет того, какой ко мне нужен подход: ты за мной наблюдаешь, ты меня разглядываешь.

Катерина. Собака тоже глядит на епископа.

Гёц. Но собаке кажется, что у епископа песья голова. Какая голова у меня? Песья? Рыбья? Голова шлюхи? (Он глядит на нее.) Иди в постель!

Катерина. Нет.

Гёц. Да иди же, говорят тебе...

Катерина. Ты никогда не был так настойчив.

Он кладет ей руку на плечо.

И никогда так не торопился. Что с тобой?

Гёц. Тот Гёц с головой шлюхи подает мне знак. Я хочу уподобиться ему. К тому же тревога побуждает к любовным утехам.

Катерина. А у тебя тревога?

Гёц. Да. (Проходит в глубину палатки, садится на кровать, повернувшись спиной к спрятавшемуся офицеру.) Ну, иди сюда.

Катерина. Иду! (Подходит к нему и силой заставляет его встать. Садится на его место.) Я твоя! Но скажи мне сначала, что будет со мной?

Гёц. Когда?

Катерина. Завтра и потом.