Борис Громов - Лубянская ласточка

• Название: Лубянская ласточка
• Автор: Борис Громов
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89935-081-8

Остросюжетный шпионский детектив, основанный на реальных событиях, рассказывает о головокружительных похождениях московской авантюристки. Необузданное стремление к богатству, приключениям и физическому наслаждению приводят ее к захватывающим международным интригам, финансовым аферам и к бесконечным романам.

Главная героиня повествования – мадам Легаре – владелица доходных домов, антикварного магазина и хозяйка модного салона в Париже, где собираются иностранные дипломаты, ученые, политики и коммерсанты. И только спецслужбам известно, что Натали Легаре – в девичестве Наташа Бережковская – выросла в нищей арбатской коммуналке и начинала свою невероятную карьеру в роли содержанки, а позднее – агента-подставы КГБ.

Действие романа развертывается в СССР и Франции в конце прошлого столетия и вплоть до наших дней. Автор с поразительной откровенностью рассказывает о работе наших и французских спецслужб: острых операциях, вербовке агентов, успехах и провалах. Роман не претендует на полную документальность, поэтому он в меру сдобрен вымыслом, который придает повествованию остроту и легкость.

---

Жизнь, знакомая Натали лишь по книгам и фильмам, жизнь, о которой столько рассказывали Мишель Готье и Легаре, обрушилась на нее в одночасье, как Ниагарский водопад или извержение Везувия – столь мощным оказался шок от встречи с ней. Действительность задавила воображение. А продуктовые магазины, забитые деликатесами, возле которых не видно очередей…

«Ну, если в Москве начнут ломить за черную икру такие цены – очереди за ней тоже испарятся. Как хорошо, что теперь я могу себе многое позволить… А когда-нибудь смогу позволить все!»

Натали страстно хотелось вкусить все запретные плоды Парижа, но больше всего ей нравилось ходить по дорогим бутикам. И тут она опять с благодарностью вспоминала маму:

– Наташа, ну до чего ты невнимательна. Открой грамматику и переделай упражнение. Пойми, доченька: знание иностранного языка – гарантированный кусок хлеба.

Ну, хлеб-то здесь, пожалуй, ни при чем, а вот возможность небрежно указать пальчиком прилизанной девчонке: «Me faut voir s'il vous plait»[11], – на приглянувшуюся безделушку и увидеть, как продавщица мгновенно выполняет желание клиентки, грело душу. Нельзя сказать, что она была заносчива, совсем нет, она просто на ощупь опробовала власть денег. Волшебное слово «пожалуйста», в отличие от России, здесь принято употреблять всегда и везде, и она не скупилась на «s'il vous plait», с досадой вспоминая, как открещивалась от маминых уговоров совершенствоваться в произношении. Теперь Натали вовсе не хотелось, чтобы ее принимали за американскую туристку: представителей Нового Света многие французы откровенно не жаловали. Что касается акцента, то она так и не смогла избавиться от него полностью. Он проявлялся, когда Натали начинала говорить быстро. Иногда ее принимали за канадку из Монреаля – по крайней мере, никто не сомневался, что французский язык ее родной. Пикантный акцент только придавал ей шарм и загадочность.

Легаре с изумлением наблюдал, как быстро и, главное, органично вошла его любовница в неведомую ей среду. В бутике Шанель стояла перед зеркалом новоиспеченная парижанка, придирчиво изучая, как смотрится на ее идеальной фигуре шелковый костюм цвета кофе с молоком или оранжевый блузон. Она подзывает служащую, указывая на юбку, спрашивает: «Pouvez-vous la raccourcir?»[12] – и капризно интересуется: «Peut-on le faire en ma presence?»[13]

Она потягивает апельсиновый сок, сидя в мягком кресле, пока подшивают юбку, и время от времени смотрит на часы. Натали некуда спешить, но… она будущая мадам Легаре и… можно сказать, богата. Это желание показать свою состоятельность и право на определенный стиль поведения останется с Натали на всю жизнь.

Получив коробку, где лежал завернутый в бумагу костюм, Легаре обнял Натали за талию:

– Что желает дама?

– Дама желает выпить кофе и еще чего-нибудь покрепче на Елисейских Полях.

Они выбрали уютное кафе на террасе, укрытой каштанами. Натали блаженно откинулась на спинку плетеного стула, потянулась и зажмурила глаза.

– Завтра Жак начнет оформлять бумаги для развода. Ты довольна?

– Сколько времени потребуется на бумажную волокиту? – с наигранным безразличием поинтересовалась Натали.

– Месяц-два, думаю.

– Поскорей бы, пожалей беднягу. Знаешь, дорогой, а у моего мужа очаровательная «жена». – Натали со смехом отправила в рот вишенку из коктейля. – Только Робер – отличное имечко для супруги! – чересчур увлекается женским парфюмом. К тому же слишком сладким.

– Потерпи, не так уж он нам докучает. Если бы ты могла видеть Жака, когда я передавал ему деньги. Почти плакал от радости! Наконец он избавится от кредиторов. Не знаю, надолго ли…

– …И продолжит баловать Робера. Интересно, сколько он тратит на «женушку»?

– Не знаю. Какое мне дело – он замечательный специалист, а с кем он спит, меня не касается.

– Пьер, а ты никогда… Ну ладно, ладно, знаю, что ты пуританин. Но все-таки, что находят люди в подобных отношениях, а? Правда, со мной иногда заигрывали женщины, и, знаешь, у меня порой возникали фантазии вступить в эту игру. Однако до дела так и не доходило…

– Хочешь еще кофе? Здесь его прекрасно готовят… – Легаре хотел сменить тему разговора, уж очень скользкое и опасное направление он приобретал. И, судя по всему, не на шутку увлекал Натали. Пьер все чаще задавал себе вопрос: что он вообще знает о ней, кроме того что искусна в постели и жадна до денег и драгоценностей? К купюрам у нее пристрастие прямо-таки патологическое, но сие не грозит великолепно организованным финансам Легаре – ему приятно ублажать любовницу, да и возможности есть. Но вот ее проявившийся интерес к сексуальным фантазиям, пускай теоретический, буржуазно-консервативного Пьера пугал. Предельно честный в отношении Натали, он и не догадывался, с кем связался и что ему уготована роль всего на пару сезонов… Он искренне надеялся создать семью с «очаровательной русской». Надеялся и шел на жертвы, мечтая оставить жену и детей, пусть взрослых… И это на шестом-то десятке!

– Пьер, дорогой у тебя усталый и озабоченный вид, – встревожилась Натали. – Что-нибудь случилось?

– Вспомнил про скучные бумажки, ничего серьезного – работа. Что станем делать после кофе?

– Отвезешь меня домой и отправишься в офис. Не нужны мне деловые мужчины. – Натали ласково потрепала Пьера по густой, слегка тронутой сединой шевелюре. Она почувствовала – наболтала лишнего… Сама же ничего особо неприличного в образе жизни Жака и им подобных не видела. Пусть себе! Как говорят, у каждого свои недостатки.

Возле дома Пьер помог Натали выйти из машины и собрался запереть дверь автомобиля, но Натали запротестовала:

– Не поднимайся со мной, дорогой. Из офиса позвони. И, наградив Легаре легким поцелуем, исчезла в парадном.

– Bonjour, madame Dupre, – высунулась по пояс консьержка. – Са va?[14]

– Bonjour, madame Lepalier, – любезно откликнулась Натали. – Са va bien, ca'va?[15] – И заторопилась к лифту, подальше от назойливо-приветливого взгляда мадам Лепалье. «Следишь, вижу. Ну и на здоровье – у каждого своя работа». В том, что консьержка стучит в ДСТ, Натали не сомневалась – уж очень та была любезна и любопытна.

Открыв массивную входную дверь в квартиру – ее собственную! – ступила на светлый ковролин прихожей, моментально освободившись от лодочек на высоченных шпильках. Овальное зеркало в оправе розового дерева позволило ей всласть налюбоваться собой – от стройных ножек до головы с копной каштановых локонов.

По обе стороны прямоугольного холла висели картины. В основном – работы современных мастеров и несколько пейзажей маслом кисти художников начала XIX века. Один из них стоил довольно дорого. Это притом, что знакомый антиквар достал картину достаточно дешево – разумеется, по сравнению с тем, как на самом деле продаются работы этого мастера. Натали оценила щедрость любовника. Гостиная, спальня, столовая, кабинет-библиотека – все дорого и со вкусом. А ванная комната с джакузи – просто голубая мечта.

«Видит Бог – это все мое! – кричала душа Натали Бережковской каждый раз, когда она обходила свои владения. И тут же добавляла: – И это только начало!»

Натали вспомнила, как они с Изольдой занимали по утрам очередь в единственный туалет огромной коммунальной квартиры, мрачный, освещенный тусклой лампочкой – в целях экономии. Из-за непотушенного света между жильцами коммуналки мог разразиться грандиозный скандал, грозящий перерасти в мордобой. Также не поощрялось долгое пребывание в туалете, особенно по утрам, когда все спешили на работу. Большая кухня с рядами веревок для сушки белья под потолком, три плиты и ряд столиков, отсутствие холодильников… Натали передернуло: «Лучше не вспоминать!»

Требовательно зазвонил телефон. Натали, сняв трубку, со вкусом шлепнулась в кресло – ей доставляло физическое удовольствие касаться своих собственных дорогих вещей.

– Да, милый, все хорошо. Нет, не стоит. И я тебя тоже. Да, да… И в это местечко обязательно. До завтра, дорогой…

…Натали продолжала сидеть, предавшись воспоминаниям о том памятном вечере, когда Пьер привез ее сюда из аэропорта Орли. Распахнув двери, он взял ее на руки, внес в квартиру:

– Ты у себя дома, любовь моя.

Ошалевшая от перелета и эмоционального напряжения, она с трудом приходила в себя. В Москве ей постоянно казалось, что в последний момент возникнут какие-то сложности в оформлении паспорта и визы, что в Шереметьеве, несмотря на указание КГБ не досматривать багаж французской пары, она попадет в руки дотошного таможенника, который и обнаружит все… В результате она никогда не увидит Францию.

Пьер вывел Натали из оцепенения:

– Ты обещала маме позвонить, как только будешь дома.

– Да-да, конечно. Набери, пожалуйста, Москву, дорогой. Быстрее, нельзя же так копаться.

Соединения с Москвой по каким-то техническим причинам временно не было. Натали решила быстро принять душ.

Мама, мамочка… Неужели требуется отправиться за тридевять земель, чтобы понять: это единственный человек на свете, который дорог тебе по-настоящему и которому дорога ты, любая – красивая и уродливая, здоровая и больная. Натали не отличалась сентиментальностью и, как ей всегда казалось, нежной привязанностью к матери и сестре. Что же произошло? Мама постоянно в школе или в чужих домах, на частных уроках. Всегда опрятно одетая, но без тени кокетства, убиравшая рано поседевшие волосы в классический узел на затылке, постоянно в заботах о своих девочках, бесконечно усталая мамочка… Мамочка, ты же у меня еще не старая. Ты у меня будешь одета лучше всех в Москве, тебе теперь не надо будет бегать по квартирам бездарных учеников.