Клапка Джером - Мальвина Бретонская

• Название: Мальвина Бретонская
• Автор: Клапка Джером
• Жанр: Проза

---

- Видите ли, - убеждал Виктор, - мама сама хочет перемениться.

- И папа этого хочет, - нажимала Виктория.

- Мне кажется, если можно так выразиться, - добавил Профессор, - то, по сути дела, это станет чем-то вроде искупления за... ну, за... за наши ошибки молодости, - завершил Профессор, слегка нервничая.

Мальвина не отрывала глаз от Профессора. В тусклом свете комнаты с низким потолком казалось, будто только эти глаза и видны.

- Вы желаете этого? - спросила Мальвина.

Это было совершенно нечестно с ее стороны, говорил себе впоследствии Профессор, - возложить всю ответственность на него. Если она в действительности настоящая Мальвина - придворная дама королевы Гарбундии, то возраст давал ей полное право решать самой. По подсчетам Профессора, ей должно быть сейчас около трех тысяч восьмисот лет. Профессору же еще нет и шестидесяти - сущее дитя в сравнении с ней! Но глаза Мальвины так и пригвождали к месту.

- Так ведь не может же быть никакого вреда, - ответил Профессор.

И Мальвина, по-видимому, приняла это как свое благословение.

- Пусть подойдет к Каменным Крестам на закате солнца, - сказала она.

Профессор проводил двойняшек до двери. По причине, какой не мог объяснить сам профессор, все трое вышли на цыпочках. Мимо проходил старый почтальон мистер Брент - двойняшки побежали за ним и взяли его за руки. Мальвина все еще стояла там, где ее оставил Профессор. Это было совершенно нелепо, но Профессор ощутил страх. Он прошел на кухню, где было светло и жизнерадостно, и завел с миссис Малдун беседу о "гомруле". Когда он вернулся в гостиную, Мальвины там не было.

В ту ночь двойняшки разговоров не вели, и решили не говорить ни слова и на следующее утро, а просто попросить мать пойти с ними вечером погулять. Было опасение, что она может потребовать объяснений. Но, на удивление, она согласилась без расспросов. Двойняшкам казалось, будто это сама миссис Арлингтон и выбрала тропинку, ведущую мимо пещеры, а, дойдя до Каменных Крестов, села и словно забыла об их существовании. Они на цыпочках отошли, не замечаемые ею, но сами толком не знали, что с собой теперь делать. Они пробежали полмили, пока не добежали до леса; какое-то время побыли там, стараясь не заходить в чащу; затем стали красться обратно. Свою мать они нашли сидящей точно так же, как они ее оставили. Они подумали, что она спит, но глаза у ней были широко раскрыты. Их охватило огромное облегчение, хотя чего боялись, они и сами не знали. Они сели по обе стороны от нее и каждый взял ее за руку, но, несмотря на раскрытые глаза, прошло еще немало времени, прежде чем она заметила их возвращение. Она поднялась и медленно осмотрелась вокруг, а в это время церковные часы пробили девять. Сначала она не поверила, что так поздно. Удостоверившись после взгляда себе на часы - света едва хватало, чтобы их рассмотреть она вдруг пришла в такой гнев, в каком двойняшки еще ни разу ее не видели, и впервые в жизни оба по себе узнали, что такое оплеуха. Девять часов у всех порядочных людей - время ужинать, а им еще до дому полчаса идти - и все по их вине. Они дошли не за полчаса. Они дошли за двадцать минут: миссис Арлингтон маршировала впереди, двойняшки, запыхавшись и еле дыша, сзади. Мистер Арлингтон еще не вернулся. Он пришел через пять минут, и миссис Арлингтон высказала ему все, что она о нем думает. Ужин стал самым коротким на памяти двойняшек. В постели они оказались за десять минут до установленного рекорда. Из кухни доносился голос матери. За кувшином молока недоглядели и оно прокисло. Часы еще не пробили и десяти, как она уже дала Джейн недельное уведомление об увольнении.

Новость эту Профессор узнал от мистера Арлингтона. Мистеру Арлингтону нельзя было задержаться ни на мгновение, так как обед у них - ровно в двенадцать, а оставалось всего десять минут; но он, видимо, поддался на искушение. Начиная с четверга, завтракают в "Мэнор-Хаусе" теперь ровно в шесть; при этом вся семья полностью одета, а во главе стола восседает миссис Арлингтон. Если Профессор не верит, пусть придет в любое утро и убедится сам. Профессор, как видно, поверил мистеру Арлингтону на слово. К шести-тридцати каждый занят своим делом, а миссис Арлингтон - своим, состоящим, главным образом, в слежке весь остаток дня, чтобы никто не сидел сложа руки. В десять - отбой и все в постели; и большинство из них только рады там оказаться. "Всё правильно; держит нас всех по струнке," таковым было мнение мистера Арлингтона (дело было в субботу). Этого как раз и недоставало. Не насовсем, быть может; есть и свои минусы. Деятельная жизнь - присмотр, чтобы у всех остальных была деятельная жизнь, - не сочетается с безграничной приветливостью. Особенно поначалу. Свежеприобретенный пыл: можно было ожидать, что он превысит рамки осмотрительности. Не стоит его охлаждать. Поправки можно внести позднее. В общем и целом, взгляд мистера Арлингтона был: рассматривать это почти как ответ на молитву. Поднимая глаза к высшим сферам, мистер Арлингтон задержался на церковных часах. Это подтолкнуло мистера Арлингтона, не мешкая больше ни минуты, возобновить путь домой. На углу переулка Профессор оглянулся и увидел, как мистер Арлингтон припустил рысцой.

По-видимому, здесь и пришел конец Профессору как здравомыслящему и разумному члену современного общества. В тот момент он уверен не был, но теперь ему стало ясно, что, настаивая на том, чтобы Мальвина проверила свои силы, если можно так выразиться, на несчастной миссис Арлингтон, он делал это с убеждением, что результат восстановит у него душевное равновесие. То, что Мальвина взмахом палочки (или в чем там у ней состоял фокус-покус) сможет превратить до того неисправимо праздную и расхлябанную миссис Арлингтон во что-то вроде Ллойда Джорджа в женском обличье, в расчеты его отнюдь не входило.

Забыв про обед, он бесцельно бродил по округе, не возвращаясь домой до раннего вечера. За ужином он вел себя довольно беспокойно и нервно: "сидел как на иголках", по свидетельству маленькой прислужницы. Раз он стрелой выпрыгнул из кресла, когда маленькая прислужница случайно обронила столовую ложку; и два раза опрокинул соль. Именно за столом Профессор, как правило, находил свое отношение к Мальвине самым скептическим. В фею, способную уплетать довольно увесистый ломоть мяса и два куска пирога, поверить было не так просто. Сегодня вечером у Профессора никаких затруднений не возникало. Белые Дамы никогда не прочь были попользоваться гостеприимством смертных. Должно быть, всегда имела место определенная приспособляемость. С той роковой ночи своего отлучения Мальвина прошла, надо полагать, чрез всяческие испытания. Для нынешних целей она приняла образ jeune fille двадцатого века (нашей эры). Отдать должное отличной кухне миссис Малдун вместе с бокалом доброго легкого кларета естественно шло этому образу.

Похоже, что он ни на мгновение не мог выбросить из головы миссис Арлингтон. Не раз, когда он исподтишка кидал взгляд через стол, ему казалось, будто Мальвина смотрит на него с насмешливой улыбкой. Должно быть, это какой-то бесовитый дух подтолкнул его. Тысячи лет Мальвина вела - по крайней мере, насколько это было известно - исправленное и безупречное существование; подавила и оставила свою фатальную страсть к переменам - в других людях. Каким безумием было оживить все это! И нет теперь под рукой королевы Гарбундии, чтоб ее обуздать. Когда Профессор чистил грушу, у него появилось отчетливое ощущение, будто он превращается в морскую свинку - курьезное чувство сжимания в ногах. Впечатление было настолько живым, что Профессор невольно выскочил из кресла и побежал посмотреть на себя в зеркало над сервантом. И даже тогда не испытал полного облегчения. Возможно, дело было в зеркале. Оно было очень старое: такое с маленькими позолоченными шариками по всей окружности, - и Профессору показалось, будто нос так и вырастает у него из лица. Мальвина выразила надежду на то, что он не заболел неожиданно, и спросила, не может ли она чем-нибудь ему помочь. Он настоятельно умолял ее не думать об этом.

Профессор обучил Мальвину игре в криббидж, и обычно по вечерам они играли партию-другую. Но сегодня вечером Профессор был не в настроении, и Мальвина удовольствовалась книгой. Особенной любовью ее пользовались старинные летописцы. У Профессора их стояла целая полка, многие - в оригинале на французском. Сделав вид, будто тоже читает, он услышал, как Мальвина разразилась жизнерадостным смехом, и пошел взглянуть ей через плечо. Она читала историю о своей собственной встрече с владельцем оловянных рудников - пожилым господином, недолюбливавшим поздние часы, которого она превратила в соловья. Профессору пришло в голову, что до случая с Арлингтонами упоминание об этом инциденте вызвало бы у ней стыд и раскаяние. Теперь же она, по-видимому, находила его забавным.

- Глупый трюк, - заметил Профессор. Говорил он с изрядным пылом. Никто не имеет никакого права расхаживать и превращать людей. Переворачивать с ног на голову то, в чем они совершенно не разбираются. Абсолютно никакого права.