Сергей Мстиславский - Накануне

• Название: Накануне
• Автор: Сергей Мстиславский
• Жанр: Историческая проза

А н н о т а ц и я р е д а к ц и и: В настоящее издание вошёл историко-революционный роман «Накануне», посвященный свержению царизма, советского писателя С. Д. Мстиславского (1876 — 1943).

---

— Поехать сейчас же на мост? Что, если выловить его самим? Сколько времени прошло? Час, полтора? Он, наверно, замерз уже. Можно вытащить без риска.

В дверь толкнулись. Иону шатнуло вперед.

— Кто?

— Спускать номер в машину, Иона Рафаилович?

Иона поморгал, потер лоб, взбросив прядь, глянул на часы.

— Нет, постойте… Черт… не успеем… И так опоздали… Если еще совсем сорвем розницу… Шут с вами! Спускайте… Так даже лучше: утром дадим экстренный выпуск.

— Двойная розница? — насмешливо спросил корректор. — Вы что, о цензуре забыли? Кто вам это пропустит?

Иона ударил локтем по двери.

— Да. Будь она трижды… В этом проклятом императорско-российском нужнике невозможно работать… Только в Америке мыслима настоящая политическая газета! Бог мой, что бы я сделал, если б мы были в Америке! Мировая же сенсация, я вам говорю! Вот где можно бы размахнуться…

Он прикрыл глаза, и лицо стало вдохновенным и жестким.

— Репортеров и сыщиков — сыщиков! — по всему городу. К утру мы знали бы все! Кто, что, фамилии, родословные, связи… Интервью с матерями, с любовницами, с постовыми городовыми… И полынья! Я вызвал бы водолазов, они обшарили б дно… Каждые четверть часа — экстренный выпуск газеты! "Ищут… ищут… Нашли!" Мы снимаем его под водою, на дне, на берегу… в десятке Поворотов. Это же всемирная история!.. А здесь… Черта здесь сделаешь… Цензура и… каких-то два водолаза на всю столицу.

Он весь как-то сразу обмяк, потер проплешь усталым движением, углы рта опустились.

— Труп снесло течением, наверно, — скептически и безразлично (так показалось Андрею) сказал корректор и побарабанил карандашом по гранкам. А главное: сообщение требует проверки. Ведь, по существу, господин Аркадьин…

Иона не дал докончить. Он опять загорелся.

— Вздор! Какая тут может быть ошибка? Все данные! Ночь, острова, тьма, автомобиль, полынья, офицеры…

Он обхватил Андрея за плечи и подвел к столу.

— К делу, к делу! Будем действовать в пределах возможного… Мы все-таки прогремим! Садитесь, пишите… Покрасочней, понимаете? Чтоб у читателя по коже мороз… И дайте себе полную волю — никакой протокольной достоверности, если она не играет… Это ж рассказ очевидца… Тут возможен, тут прямо необходим полет!..

Он пододвинул чернильницу.

— Триста… четыреста строк… Сколько хотите, я не стесняю… Два рубля строчка! В десять раз выше высокой нормы, что! Но никому больше ни слова! Под клятвой. Так или иначе, — мы будем первыми, как только обстоятельства позволят… Дмитрий Павлович (он метнул взглядом в сторону корректора) — профессионал, его предупреждать о сохранении редакционной тайны не надо.

Он оживал от минуты к минуте. Голос опять пошел львиным рыком.

— Я сейчас сам позвоню на квартиру старца — и по кабакам… Вилла Родэ — он там часто бывает… и к цыганам. Может быть, сразу нападем на след. Офицеры были пьяны, достоверно? Но чтобы быть пьяным, надо где-то напиться, что? Голову дам на отсечение — они вывезли его из вертепа и кокнули по дороге.

Он распахнул дверь, но остановился на пороге и сказал очень озабоченно:

— Вы не голодны? Я сейчас сорганизую. Икры, ветчины, холодный ростбиф… бутылку вина… для фантазии! Бутылка доброго вина — это же делает поэта, это дает полет!

Иона исчез. Только сейчас пришел в себя Андрей. Зачем он так… Вышло ж совсем, совсем не то, за чем он бежал… и…

Корректор молча пододвинул к нему длинные, полосками нарезанные белые листки, запер дверь на защелку, присел за дальний столик и стал писать быстро, мелким почерком, на обороте гранок. Заметив, что Андрей следит глазами за ним, он кивнул дружески:

— Не беспокойтесь: я не о том… Хлеба не отобью.

Он дописал, собрал гранки, надел шубу и шапку и вышел.

Глава 4 Вторая сенсация

Корректор, выйдя, прошел в конец коридора, толкнул шатучую дверь и по узенькой деревянной лесенке спустился в нижний этаж. Лесенка вывела прямо в наборную. За кассами было пусто. Наборщики одевались у вешалки, приткнутой к задней стене. Метранпаж, худой и лысый, испуганно уставил на корректора зрачки.

— Правка? Так матрицы ж давно готовы… Номер в машине.

Корректор помахал рукою успокоительно:

— Идите, идите, товарищи! Одного кого-нибудь попрошу задержаться… Материал будет срочный… Может быть, завтра экстренный выпуск…

— Экстренный? — Наборщики приостановились. — Случилось что?

— Да ничего особого, — беззаботно сказал корректор. — Знаете нашего Иону… Он из пустого места умеет делать событие на целую полосу.

Сутулый, волосы прямые, рабочий сбросил накинутый было на плечи тулупчик.

— Что ж, я, пожалуй, останусь: к праздничку на сверхурочных подработать. Вы как, товарищи?

— До дому, — досадливо отозвался голос. — Черта в них, в сверхурочных. Все равно голодом сидим: и за деньги ничего не купишь.

Рабочие вышли. Корректор сказал быстро:

— Ну, Федор, — дело такое: Распутина убили.

Наборщик ахнул и прикрыл рот рукой.

— Та-ак! Скандал!.. Как же царица теперь — без мил-друга, без божьего советника?

— Небось! — усмехнулся брезгливо корректор. — Другого найдут… Были ж и до Григория разные там… боговдохновенные старцы. Не в Распутине дело, а в распутинщине… А ее из царского строя не вытравишь. Факт примечательный, конечно, но перемен от него не приходится ждать. Офицерики думали, наверно, что двор после такого камуфлета одумается, так на то они и офицеры. Как было, так и будет, пока…

Он протянул листки.

— Вот, по этому поводу… Набери-ка скоренько. До утра на американке успеем оттиснуть. Я по росписи видел: Фролов нынче в ночной смене.

— Не вышел сегодня Фролов на работу, — озабоченно шепнул в ответ Федор. — Я и то боюсь, не случилось ли чего: позавчера утром повез на Выборгскую листовку…

— "Кому нужна война?" Ту, что в воскресенье печатали?

Федор кивнул:

— Она самая. Две тысячи тиснули. Повез — и больше мы его не видали. А в городе, слыхать, вчера и позавчера большие аресты были…

— Маришу не спрашивал?

— Не удосужился сходить: у себя в районе делов было — не продохнуть.

Он поднес рукопись близко к глазам, разбираясь.

— А вот пишете вы больно неразборчиво, товарищ Василий, да и мельчите зря. Странное дело: в Женеве, сами рассказывали, в типографии ленинской за кассой стояли: должны б знать, Ленин, наверное ж, не так пишет: со вниманием к наборщицким глазам. Набирать как? На кегль десять?

Ловкие, привычные пальцы забегали по кассам:

"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

За дверью затрещали визгучие лестничные ступеньки: кто-то бежал опрометью.

Федор опустил верстатку.

— Что там… Пожар, что ли?

Кто-то, растрепанный, вломился в дверь, задыхаясь, натягивая пальто на бегу.

— Обыск. Полковник жандармский, пристав, сереньких и жандармов сила… Нелегальное, будто, у нас отпечатано… ищут… Сволочи, делать им нечего! Откуда у нас быть нелегальному?

Он перевел дух, прислушиваясь.

— Задержались… Какого-то там… за статью застукали… разбираются… Ходу, Федор… Дмитрий Павлович, пошли! С той стороны, со двора, пока что не оцеплено… А то заберут, потом доказывай…

Он умчался дальше. Федор поспешно рассыпал набор. Василий рвал листки, вдоль, узкими лентами.

— Эх… Сел Фролов… не иначе…

— Спичку давай… Да скорей же!

Гранки вспыхнули факелом. Наборщик заторопил, помахивая ими над ведром.

— Идите, в самом деле, товарищ Василий, пока ход есть… Калитку во дворе знаете — в соседнее владение?

— А ты?

Федор отмахнулся.

— Мне чего будет? Первого разряда наборщик! Иона зубом вырвет, не даст… Да и за что меня брать? Какое против меня доказательство? А вы комитетский, вам особо беречься надо, да и в охранке — черт их знает, может, от заграницы или здешнего старого подполья какие карточки есть: вы ж не как мы, — давний. Да идите ж! Как что будет, через Маришу дам знать, на Айваз… Скребутся, слышь?

В самом деле, уже стучали по лестнице шпоры. Василий, пригнувшись, вышел в низенькую боковую дверь.

Глава 5 Телефон

На Айвазе, в механической мастерской, митинг шел к концу. Не митинг, собственно: летучая сходка. Потому что по-прежнему бежали трансмиссии всегдашним вздрагивающим бегом, громыхали станки: не останавливая их, сошлись к проходу, к середине цеха рабочие. По теперешнему времени такие летучки часты: неспокойно стало в цехах. Больно сильно жмет разруха: с продовольствием туго, мяса давным-давно нет, хлеба — в обрез, картошки — и той не добудешь. Нет дров, нет керосина, у пустых лавок зря мерзнут в вечных очередях женщины. Все из-за войны, из-за царской политики. Накал поэтому по заводам нынче велик. Старики говорят: не сравнить даже с пятым годом. И чтобы такую вот летучку собрать — довольно кому-нибудь выйти на середину и крикнуть: