Сёстры Чан-Нют - Тень принца

• Название: Тень принца
• Автор: сёстры Чан-Нют
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00364-2, 2-87730-654-2

Мандарин Тан приехал в столичный Тханглонг в поисках книг, необходимых ему для ведения дел в отдаленной провинции. Но вместо этого ему приходится заниматься поисками таинственного серийного убийцы, зарезавшего свои жертвы весьма артистично. Чтобы понять мотивы безжалостного убийцы, мандарин Тан погружается в странную атмосферу столичной жизни…

---

Сжавшись в комок, Динь успокоился. Он был всего лишь наблюдателем, в его обязанность входило подать знак солдатам. Ему не нужно было особенно рисковать собой: схватить преступника должна была стража. Это их дело, в конце концов. Он чихнул. Итак, все должно произойти этим влажным утром, под пухлыми облаками, несущимися с гор. Он надеялся, что все пойдет по плану и что скоро появится убийца.

В час Тигра он увидел паланкин мандарина, который двигался по узкой дороге, влекомый могучими носильщиками, которым был дан приказ высадить седоков чуть выше плотины, чтобы не вспугнуть убийцу раньше времени. Тяжелая красно-золотая занавеска поднялась, как театральный занавес, и два мандарина молча вышли из паланкина. Они направились к плотине, пройдя совсем близко от укрытия ученого Диня.

Они шли, согнувшись, против ветра — один за другим, в облаке брызг, долетавших до них от воды. Они собираются обсудить последние детали, решил Динь, снова переводя взгляд на опустевшую дорогу.

* * *

Дамба нависала над огромным водным пространством, волнуемым ветром, по нему сейчас пробегали серебристые волны. Среди волн плавал мусор, принесенный течением: ветки, сорванные с вековых деревьев, лодочные весла и толстые стволы пальм. В бледном утреннем свете в воде отражались серые облака. Дорога, ведущая на дамбу, нуждалась в ремонте, она заросла буйной травой и кустарником. С другой стороны идущей вверх дороги простиралась ярко-зеленая долина, сейчас ее краски были приглушены пеленой дождя, снижаясь, она вела к столице. Виднелись крыши, покрытые листьями баньянового дерева, — обиталища крестьян. Старая Фениксовая плотина, последняя преграда волнам на пути к городу, во многих местах прохудилась, сквозь трещины сочились струйки воды, сверкавшие, как ртуть.

Мандарин Тан шел за министром, облаченным в одеяние цвета нефрита, испещренное сейчас бесчисленными каплями дождя. Его крысиная косичка отбивала по спине ритм шагов, а знакомая походка напомнила мандарину о таких далеких теперь годах учебы. Чего бы он только ни отдал, чтобы вернуть хоть несколько мгновений прошлого!

Под надоедливыми брызгами они приближались к воде, два одиноких человека посреди разбушевавшейся стихии. Когда они достигли середины плотины, мандарин Кьен посмотрел на бурную воду и начавшую пробуждаться долину. Он созерцал далекие уступы гор, голубеющие вдали, их почти круглые вершины. Потом он прислушался к доносящимся издалека знакомым звукам спящего города, отраженным кривыми крышами храмов. Умиротворенная улыбка показалась на его лице, и он обернулся к мандарину Тану.

А тот долго смотрел на его спокойное лицо с тяжелыми веками, которое старался запомнить как можно лучше — до малейшей черточки, а потом сказал голосом, в котором не было надежды:

— Прекрасное утро для того, чтобы умереть, не правда ли?

* * *

Ученый Динь привстал в высокой траве. Что делают два мандарина на дамбе? Что-то слишком долго они там задержались. Нельзя, чтобы убийца пришел сейчас, пока правитель все еще там. Это лишило бы засаду всякого смысла. И вот на тебе! — достигнув середины дамбы, они остановились и, казалось, держат совет. Министр глядел на воду и равнину, оживленно беседуя со своим другом.

Вдруг Динь выпрямился. Внезапно вдали на дороге показалась какая-то фигура, темнеющая на фоне белого песка. Он прищурил глаза, но невозможно было различить — кто это. Он обернулся опять к дамбе и увидел, что мандарин Тан увлечен разговором, ветер играет его растрепанными волосами. Ему нужно во что бы то ни стало уйти оттуда, иначе ловушка провалится! Но слишком поздно предупреждать его: он уже не сможет выйти незамеченным из своего укрытия. Динь в душе ругал мандарина Тана — нашел же момент для болтовни!

Фигура становилась все крупнее. К дамбе приближался человек.

* * *

Посредине дамбы, как будто провиснув между небом и водой, мандарины смотрели в глаза друг другу. Министр бесстрашно, хотя и побледнев, вглядывался в напряженное лицо друга. Мандарин Тан сжал челюсти и поднял кулаки. Несколько мгновений, казавшихся им бесконечными, они смотрели друг на друга, один — флегматично, другой — яростно. Дождь падал тонкими струями, ветер овевал их своими крыльями, отделяя от остального мира. Слышали ли они вообще, погруженные в себя, завывания ветра и шум воды? Наконец мандарин Тан заговорил:

— Зачем?

Второй поднял с рассеянным видом веки, но не сказал ни слова.

— Зачем ты их убивал?

Глаза министра вдруг зажглись.

— Оглянись на то, что происходит вокруг, Тан, и спроси себя, почему мне нужно было убивать их именно так, как я это делал. Стихия разбушевалась, наводнение неизбежно. Вселенная погружается в хаос, нет никакой возможности установить космическую гармонию между природой и человеком.

— Неужели ты думаешь, что ритуальные убийства, совершенные по правилам классификации, приведут мир к спокойствию! — в отчаянии воскликнул мандарин Тан.

— Я не только верю в это, я думаю, другого выхода нет! Что делают верующие, когда просят богов о помощи? Они приносят жертвы — животных или людей. И я тоже принес жертвы, и только.

Мандарин Тан встряхнул головой.

— Очень умно объяснить все жертвоприношением! Ты убивал мужчин и женщин…

— Висельников! Смутьяна-крестьянина, нарушителя спокойствия, двух развратных женщин. Их в любом случае покарал бы закон!

— И ты решил взять на себя роль жреца, устанавливающего порядок во Вселенной, проливая кровь по канонам классификации. Таково твое представление о власти?

Министр безрадостно засмеялся:

— Ты произнес слово, которое и определило весь мой замысел: власть. Ты знаешь, Тан, как унизительно быть выходцем из низов? Знаешь, и не хуже меня. Как трудно подниматься по общественной лестнице! Ведь мы с тобой происходим из одного социального слоя, которому не суждено править.

— Я не согласен! Мы разговаривали с тобой на эту тему тысячи раз, и я всегда придерживался мнения, что трехгодичные экзамены дают возможность человеку, который этого заслуживает, занять высокие посты. Ты забыл, что мы с тобой мандарины?

— А ты забыл, что я евнух? — возразил мандарин Кьен.

Последовало ледяное молчание, полное невысказанных слов.

— Я понял по результатам экзаменов, что не смогу достичь той высоты, на которую способен, не смогу стать правой рукой влиятельного принца. Мои оценки не давали мне права выбирать место. И я позволил оскопить себя, чтобы поступить на службу к принцу Буи, который только что потерял сына и искал мандарина-евнуха на роль помощника. Кто знает? Я мог бы заменить ему сына. Тогда он был сильным человеком, я стремился подражать ему. Когда я стал его помощником, я стремился к победе справедливости, к тому, чтобы каждое преступление каралось соответствующим наказанием.

Министр умолк, погрузившись в воспоминания.

— Но, — продолжил он, — я не знал, что смерть принца Хунга быстро разрушит отца, ставшего злым и капризным изобретателем пыток. Представляешь ли ты, насколько мерзко участвовать в таком судебном маскараде? Соглашаться на несправедливые казни — чтобы развлечь принца! Для того ли пожертвовал я своей мужественностью, чтобы пасть так низко?

— Ты пал еще ниже, став убийцей, — бросил ему в лицо мандарин Тан.

— Неужели ты не понимаешь, Тан? Мандарин ты или нет, ты всегда будешь зависеть от милости аристократа, в чьих жилах течет благородная кровь.

— Принцы обязаны повиноваться Императору, Сыну Небес, — настаивал правитель.

Министр засмеялся ледяным смехом.

— Ты что, действительно веришь, что властители всегда правы, что те, кто управляют народом, ведут его по верному пути?

Так как его друг молчал, он продолжил:

— Они не только демонстрируют свою бездарность, они к тому же стремятся раздавить нас своим высокомерием. Можешь ли ты унизиться до такой степени, чтобы служить их делу? Я решил — нет! Классификация учит нас: космическая гармония не установится до тех пор, пока человек не станет жить в согласии с Вселенной. Правитель — человек, он должен служить примером. Если он творит преступления и неправильно управляет своим народом, то нарушается равновесие и связь теряется. Разве мы живем не при таком положении вещей?

Он взмахнул рукой в сторону бушующей воды, бросавшейся на старые камни.

— Я начал эту серию убийств, основанную на классификации, чтобы завершить цикл. Я принесу мир, и если ты хорошо обдумаешь мои действия, ты поймешь, что добро рождается из зла.

— Почему же ты взял на себя роль жреца, проливающего кровь, избрав священную жертву? Ведь такова твоя цель, если честно?

— Это единственно возможная цель. Я беру на себя вину за отнятие жизни у себе подобных, но благодаря мне восстановится гармония Вселенной. Прежний голодранец станет искупителем мира — горькая ирония, правда?