Андрей Балабуха - Распечатыватель сосудов, или На Моисеевом пути

• Название: Распечатыватель сосудов, или На Моисеевом пути
• Автор: Андрей Балабуха
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991

В республике Биармия пропал зав. лабораторией института Физиологии Виктор Меряч. Он занимался разработками модификаций вакцины Трофимова, идеального противозачаточного средства. Раз в год каждая женщина в Биармии проходит трофимизацию. Право иметь детей предоставляется только тем, кто ведёт здоровый образ жизни и трудится на благо государства. За расследование обстоятельств пропажи Меряча взялся частный детектив Марк Айле. Как он выяснил, чтоб нейтрализовать вакцину, женщинам приходится вводить себе дорогой нейтрализатор, давать взятки врачам, а рожать детей в соседней Новгородской Республике и оставлять их там. Меряча похитило тайное женское общество Йомалатинтис, недовольное существующим положением вещей. На самом же деле право иметь детей получают только генетически здоровые люди, у остальных дети рождаются неполноценными. Это — результат загрязнения ОС в прошлом.

---

Ни слова не говоря, я вернулся к машине, заглушил двигатель и взял с заднего сиденья бутылку. Профессор улыбнулся мне навстречу.

— Вот видите, какая прекрасная вещь интеллигентное общение, — сказал он. И, обернувшись к Хоботу, попросил: — Сделай, будь ласков.

Что именно надо сделать. Хоботу объяснять не пришлось. Он поднялся и исчез, чтобы минуты через две вернуться с четырьмя стаканами. Довольно чистыми, кстати. Однако мне пришлось отклонить приглашение.

— Я за рулем.

— Ну что ж, — согласно кивнул Профессор, — причина уважительная. Но, надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами трапезу? Это грибной шашлык. Если присолить — вполне съедобно.

Я согласился — и не пожалел. Не знаю, что за мухоморы они жарили и какие заклинания при том произносили, но получилось вкусно. Тем временем Профессор с завидной точностью — такой глазомер вырабатывается лишь долголетней практикой — разлил водку по стаканам. Вся троица дружно выпила, занюхала грибками и повторила. Какими судьбами попали они в Заброшенные деревни стало теперь совершенно очевидно. Но признаться, для начала я столкнулся с далеко не худшими представителями здешнего люда. Глаза у них заблестели подозрительно быстро — влага явно упала на старые дрожжи. И тут я в полной мере прочувствовал прелести положения единственного непьющего в компании. Как ни пытался я принять участие в застольной, так сказать, беседе, все мои реплики шли не в масть и вызывали лишь недовольное сопение Хобота. Остальные двое тактично этого не замечали, лишь профессорова ухмылка временами была явно иронической. Но мое профессиональное искусство общения было оскорблено. Конечно, мне ничего не стоило изобразить ту же кондицию и включиться в разговор на равных, но будучи трезв по определению, я спасовал.

К счастью, примерно через полчаса Хобот насторожился, приподнялся на локте, потом уверенно проговорил:

— Кудесник.

— У Хобота удивительный слух, — повернулся ко мне Профессор. — Если он говорит: «Кудесник», — значит, действительно Кудесник. И нам остается лишь поблагодарить вас за прекрасный напиток и приятное общество.

Теперь и я расслышал доносившийся с дороги шум двигателя.

Звук нарастал, потом на дороге показалась и сама машина. Прорвавшаяся сквозь облака луна позволяла разглядеть ее достаточно хорошо, и я ахнул. Это был даже не динозавр. Это был скелет динозавра, меж ребер которого, чуть прикрытых лохмотьями полуистлевшей кожи, мощно билось, однако, полуторастасильное сердце. Возле моего «алеко» скелет остановился.

— К тебе гость, Кудесник, — чуть повысив голос, сказал Профессор.

— Знаю, — прозвучал мощный бас. — Шагай сюда, парень! — Это уже, очевидно, относилось ко мне. Я подошел. В диковинной машине, при ближайшем рассмотрении напоминавшей гибрид багги с марсианским вездеходом, сидел солидный бородатый дядя лет за шестьдесят. — Ты от Филина?

Я кивнул и протянул ему пятак. Кудесник чиркнул зажигалкой и при свете колеблющегося язычка газового пламени внимательно осмотрел монету.

— Все правильно. Шестьдесят седьмого. Ну что, поедем ко мне или здесь говорить будем?

— Можно и здесь, — согласился я. Разговор не обещал быть долгим. Но каков Филин! Вот сукин сын! Заставить меня переться к черту на рога, когда этот самый Кудесник явно приехал из столицы. Не мог отказать себе в удовольствии погонять меня четыре часа по ночным дорогам, подонок! Ну, придет мой час, спою я ему песенку!

Я забрался в машину Кудесника и сел рядом. Кресло, надо сказать, было удобное, похоже, от «форда-комфорта».

— Так что тебя интересует, парень?

— Филин сказал, будто вы видели в пятницу вечером «датсун»…

— «Дацун», — перебил Кудесник. — Запомни, парень, и не позорься: «дацун». А «датсун» — это от безграмотности, понял?

Ишь, грамотей на мою голову выискался! Но скорее всего, он прав — на всем, что с машинами связано, явно собаку съел.

— Ладно, «дацун» таи «дацун». Учту. Модель — «кабинет». Цвет «кола». Номер — СТ 01–95 А. Так?

— Насчет номера не скажу. Остальное точно.

— Где? И когда?

— Вечером. Часов около девяти, точнее не знаю. Незачем мне было на часы смотреть. А где — на Подгорной, у самой развилки.

Подгорная улица — это район фешенебельных частных домов. Любопытно…

— Дом там такой, — продолжал Кудесник, — двухэтажный, но солидный. И забор из сплошных кованых завитушек. Сразу узнаешь.

— А вы уверены, что это был тот «дацун»?

— Слушай, парень, с тех пор, как взялся за дело папа Форд, на свет Божий вышло семь тысяч девятьсот семьдесят моделей машин. И я любую на слух за километр узнаю. И диагноз поставлю, если нездорова. Понял? Твой «дацун» я видел. Ясно?

— Ясно, — кивнул я. — А что вы видели? Он стоял, ехал, куда, откуда?

— Стоял. И вылезала из него бабенка. Из приличных, не нам с тобой чета.

Ну, спасибо, Кудесник! Хорошего же ты обо мне мнения! Впрочем, Бог с тобой — оно и к лучшему…

— А дальше что?

— Дальше я мимо проехал. Все.

— Спасибо, — сказал я, гадая, как предложить ему деньги и сколько. Но Кудесник меня опередил.

— На хрен мне твои голубенькие, парень, — сказал он. — Не майся и не доставай. Филин просил, я сказал. Хоть он и гнида последняя, твой Филин, но ему не откажу. А тебя не знаю. Хоть вроде ты мужик ничего.

С чего бы это ему такой вывод сделать? То «не нам чета», то «ничего мужик», хотя одно другого и не исключает… Оценочки… Забавно. И еще забавнее, что Филин, похоже, выдал меня за приятеля. Не хотел, значит, признаваться, что имеет дела с сыщиком, хоть и частным. Испортить ему игру, что ли? Да уж ладно. Хлопот больше.

— Спасибо, Кудесник, — еще раз сказал я. — Вы мне здорово помогли.

Я вышел из машины.

— Постой-ка, парень, — окликнул меня Кудесник. Я остановился. — Не лез бы ты в это дело, а?

— Почему?

— Не хочешь — не слушай. А я совет дал.

— Спасибо, но…

— Ах, хребтом тя по хлебалу! — гаркнул вдруг во всю силу легких Кудесник — меня аж шатнуло от акустического удара. Но продолжил он негромко: — Ты про Йомалатинтис слыхал?

— Как?

— Йомалатинтис.

— Нет.

— Вот и лучше бы тебе не слыхать.

— Но почему?

Кудесник не ответил. Он врубил двигатель, жуткий динозавр взревел и рванулся, обдав меня кисловатым дизельным выхлопом.

Всю обратную дорогу я размышлял над двумя проблемами. Во-первых, что такое Йомалатинтис? Или — кто такой? Слово казалось смутно знакомым, вроде бы я встречал его где-то, не то слышал, не то читал, но вспомнить, хоть убей, не мог. А во-вторых, — и это было, пожалуй, еще загадочнее, — чем я мог приглянуться Кудеснику? Конечно, это тешило мое самолюбие, и не только профессиональное. Но причин я понять не мог. И было похоже, что решить эту загадку мне не удастся никогда.

На въезде в город я поехал не прямо, по Торговой, а свернул направо через посольский квартал. Не то чтобы до дому было ближе, просто контора мне надоела.

V

Осенило меня утром, когда я допивал кофе. Я поднялся в кабинет и снял с полки томик «Бьярмскринглы». В редкой стране относятся к своему эпосу так, как у нас. Не знаю, в каждом ли испанском доме стоит в книжном шкафу «Песнь о Сиде», всякий ли француз читал «Песнь о Роланде» и у любого ли русского есть «Слово о полку Игореве». Но в Биармии даже в том доме, где не сыщется и намека на библиотеку, Библия и «Бьярмскрингла» обнаружатся неизбежно. Это не чтение — это часть души дома. С этим может сравниться разве что культ «Калевалы» в Финляндии, — не заметить его за время двухмесячной стажировки в полиции Оулу было при всем желании невозможно. Все-таки обмен специалистами — полезная штука… Я потихоньку посасывал кофе и листал книгу. К счастью, у меня академическое юбилейное издание с комментариями, именным, алфавитным и предметным указателями и пространной сопроводительной статьей. Да, точно: слово «Йомалатинтис» дважды встречалось здесь, в конце седьмой и середине девятой рун. Первый раз — в том месте, где рассказывается, как злобный карлик Карьяхойя, страшась гнева Йомалы, бежит на север, «в царство льда и царство мрака», где «во тьме лишь Харра бродит, белый зверь с душою черной». После прекрасного описания полярной ночи следовали строки:

Но и там добычей стал он
Острых стрел Йомалатинтис,
Стрел немых Йомалатинтис.
Так возмездие любого —
Храбреца иль труса равно —
Настигает, если Круг он
Преступил неосторожно.

В девятой руне упоминание было еще менее понятным. Там рассказывалось о болезни прекрасной и отважной лунной охотницы Инты. Когда близкие потеряли уже надежду, к ней приходит старуха Ругенгарда, поит волшебным снадобьем и утешает: