Карл Клаузевиц - О войне

• Название: О войне
• Автор: Карл Клаузевиц
• Жанр: История

Составившее три тома знаменитое исследование Клаузевица "О войне", в котором изложены взгляды автора на природу, цели и сущность войны, формы и способы ее ведения (и из которого, собственно, извлечен получивший столь широкую известность афоризм), явилось итогом многолетнего изучения военных походов и кампаний с 1566 по 1815 год. Тем не менее сочинение Клаузевица, сугубо конкретное по своим первоначальным задачам, оказалось востребованным не только - и не столько - военными тактиками и стратегами; потомки справедливо причислили эту работу к золотому фонду стратегических исследований общего характера, поставили в один ряд с такими образцами стратегического мышления, как трактаты Сунь-цзы, "Государь" Никколо Макиавелли и "Стратегия непрямых действий" Б.Лиддел Гарта.

---

Что значит преодолеть противника? Не что иное, как уничтожить его вооруженные силы смертью, ранами или же каким-нибудь иным способом, будь то раз навсегда или в такой лишь мере, чтобы противник отказался от дальнейшей борьбы. Таким образом, закрывая пока глаза на все особые, частные цели боев, мы можем рассматривать полное или частичное устранение противника как единственную цель всякого боя.

Мы утверждаем, что в большинстве случаев, особенно в крупных боях, особая цель, которая индивидуализирует данный бой и связывает его с целым, составляет лишь незначительное видоизменение этой общей цели или связанную с последней побочную цель; этого видоизменения достаточно, чтобы индивидуализировать данный бой, но оно всегда бывает слишком незначительно по сравнению с общей целью. Отсюда, если достигается одна побочная цель, то осуществляется лишь ничтожная доля назначения боя. Если это утверждение правильно, то придется признать, что подход к уничтожению неприятельских сил лишь как к средству, причем целью всегда будет нечто другое, правилен только в своем логическом построении, но он может привести к ошибочным выводам, если упустить из виду, что именно уничтожение неприятельских вооруженных сил опять-таки содержится в этой цели боя и что она представляет лишь слабое видоизменение стремления к уничтожению противника.

Такое упущение привело во времена, предшествовавшие последней военной эпохе, к совершенно ложным взглядам и тенденциям, породило обрывки систем, при помощи которых теория рассчитывала тем выше подняться над простым ремеслом, чем меньше в ней будет стремление пользоваться подлинным инструментом, т.е. уничтожением неприятельских боевых сил.

Правда, подобная система не могла бы возникнуть, если бы при этом не прибегали и к другим ложным предпосылкам и не ставили на место уничтожения неприятельских вооруженных сил другие задачи, от разрешения которых ошибочно ожидали значительных результатов. Мы будем бороться с этими системами всякий раз, как к этому представится случай, но мы не можем приступить к рассмотрению боя, не подтвердив всего его значения и истинной его ценности и не предупредив о тех искривлениях, к которым может привести утверждение, истинное лишь в формальном отношении.

Но как же мы докажем, что уничтожение неприятельских боевых сил в большинстве случаев, и притом в наиболее важных, составляет самое главное? Какое возражение мы можем выдвинуть против крайне утонченного воззрения, которое мыслит возможным достигнуть больших результатов при помощи особо искусных форм или косвенным путем, сопряженным со сравнительно ничтожным непосредственным истреблением неприятельских сил, или при помощи небольших, но чрезвычайно искусно нанесенных ударов, настолько парализующих неприятельские силы и воздействующих на волю противника, что на такой метод следовало бы смотреть, как на значительное сокращение пути, ведущего к намеченной цели? Конечно, бой, данный в одном пункте, может иметь большее значение, чем в другом; конечно, и в стратегии имеют место искусный распорядок боев и постановка их в тесную связь между собой; да стратегия в этом искусстве и заключается; мы вовсе не намерены последнее отрицать, но мы утверждаем, что всюду и всегда господствующее значение принадлежит непосредственному уничтожению неприятельских боевых сил. Это господствующее значение, а не что-либо другое, мы и хотим отвоевать для принципа уничтожения.

В связи с этим мы должны напомнить, что находимся в области стратегии, а не тактики, и потому мы говорим не о средствах, которые могут оказаться в распоряжении последней, дабы с малой затратой вооруженных сил уничтожить значительные неприятельские силы. Под непосредственным уничтожением мы разумеем тактические успехи; следовательно, наше утверждение сводится к тому, что лишь крупные тактические успехи могут привести к крупным стратегическим или, как мы уже однажды высказали более определенно, тактические успехи на войне имеют первенствующее значение.

Доказательство этого утверждения представляется нам чрезвычайно простым; оно кроется в том времени, которого требует всякая сложная (искусная) комбинация. Вопрос о том, что даст больший результат, простой ли удар или более сложный, искусный, может быть без колебаний разрешен в пользу последнего, если противник мыслится как пассивный объект. Но каждый сложный удар требует больше времени; это время должно быть ему предоставлено, и притом так, чтобы контрудар против одной части не помешал целому закончить необходимые приготовления к нужному успеху. Если противник решится на более простой удар, выполнимый в короткий срок, то он предупредит нас и затормозит успех большого плана. Поэтому при оценке сложного удара надо принимать в расчет все опасности, которые угрожают ему в процессе подготовки; применять это средство можно лишь тогда, когда нет оснований опасаться помехи со стороны неприятеля путем более короткого удара. При наличии же такого опасения надо самому выбирать более краткий путь и идти по пути упрощения постольку, поскольку того требуют характер противника, условия, в которых он находится, и прочие обстоятельства. Если мы оставим бледные впечатления отвлеченных понятий и спустимся в сферу действительной жизни, то мы увидим, что подвижный, смелый и решительный противник не даст нам времени для искусных комбинаций дальнего прицела, а между тем против такого-то противника искусство нам больше всего и понадобится. Этим, как нам представляется, наглядно устанавливается преимущество простых и непосредственных приемов над сложными.

Таким образом, наше мнение клонится не к тому, что простой удар самый лучший, но что не следует замахиваться шире, чем то дозволяет место, и что дело тем скорее сведется к непосредственному бою, чем воинственнее будет наш противник. Таким образом, не только не следует пытаться превзойти противника в создании сложных планов, но, наоборот, надо стараться всегда опережать его в противоположном направлении.

Если добираться до исходных основ этих двух противоположных начал, то придется признать, что в основании одного лежит ум, в основании другого мужество. Крайне соблазнительно верить, что умеренное мужество в соединении с крупным разумом даст большие результаты, чем умеренный разум, сопряженный с большим мужеством. Если, однако, не рисовать себе эти элементы в неравных и не оправдываемых логикой соотношениях, то мы не имеем никакого права предоставить такой перевес уму над мужеством в той области, которая зовется опасностью и на которую надо смотреть как на подлинное родовое поместье храбрости.

К этому отвлеченному рассмотрению мы лишь добавим, что опыт не только не приводит к другому выводу, но он-то и является единственной причиной, толкающей нас в этом направлении, опыт и заставил нас прийти к таким замечаниям.

Тот, кто без предвзятости знакомится с историей, должен признать, что из всех воинских доблестей энергия в ведении войны всегда более всего содействовала успеху и славе оружия.

Каким образом мы разовьем наш основной принцип - смотреть на уничтожение неприятельских вооруженных сил как на самое главное не только во всей войне в ее целом, но и в каждом отдельном бою, и как мы сопоставим этот принцип со всеми формами и условиями, вытекающими из отношений, на почве которых возникает война, - это мы увидим впоследствии. Уже приступая к теме, мы стремились к тому, чтобы утвердить за принципом уничтожения боевых сил признание всеобщего его значения; добившись этого результата, мы можем вернуться к бою.

Глава четвертая. Бой вообще (Продолжение)

В прошлой главе мы остановились на том, что уничтожение противника есть цель боя, и особым рассмотрением пытались доказать, что это является истинным в большинстве случаев, и притом в более крупных боях, ибо уничтожение неприятельских боевых сил всегда является господствующим началом на войне. Прочие цели, которые могут быть примешаны к идее уничтожения неприятельских сил и могут даже в некоторых случаях в большей или меньшей степени преобладать, мы охарактеризуем в общих чертах в следующей главе, а ближе с ними ознакомимся постепенно впоследствии. Здесь мы совершенно устраним эти цели из рассмотрения, признав уничтожение сил противника вполне достаточной целью отдельного боя.

Что же надо разуметь под уничтожением неприятельских боевых сил? Относительно большее уменьшение их по сравнению с понесенным нами уроном. Если у нас имеется значительное численное превосходство над противником, то понятно, что абсолютно одинаковый размер урона явится для нас относительно более слабым и должен признаваться нами уже как успех. Так как мы в настоящее время рассматриваем бой, лишенный всяких посторонних целей, то мы должны здесь устранить и ту цель, когда для еще большего уничтожения сил неприятеля бой используется лишь косвенно; [160 мы принимаем в расчет лишь непосредственный выигрыш, который мы приобретаем в этом процессе взаимного истребления, и его считаем целью боя, ибо это абсолютный выигрыш, который выявляется путем подсчета прибылей и убытков всей кампании и который в заключение всегда скажется в виде чистой прибыли.