Кристина Ролофсон - Среди песчаных холмов

• Название: Среди песчаных холмов
• Автор: Кристина Ролофсон
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-05-004778-1

За четверть часа до венчания Эмили Грейсон узнает о своем женихе нечто ужасное. Теперь о свадьбе не может быть и речи. Купив билет на первый попавшийся рейс, Эмили хочет убежать от своих разбитых надежд, но неожиданно находит новую любовь, новый дом.

---

Она могла терпеть чертовски долго. Она любила Кена как друга, как человека, которого знает всю свою жизнь, как человека, отношения с которым одобрял ее отец, как такого мужчину, который легко вписывался в ее мир. Однако любила ли она его, как женщина любит мужчину, с кем готова делить остаток своей жизни?

– Эмма. – Мелисса дернула ее за руку. – Мы хотим есть.

Эмма с улыбкой посмотрела в эти темные глаза, точь-в-точь такие же, как у отца девочки.

– Еще бы, солнышко. Мы устроим сегодня вечеринку с пиццей. Разве это не здорово?

– А потом потанцуем?

– Да, потом потанцуем. Поставим балетную музыку, и ты покажешь тете Рут, как хорошо уже научилась.

Это развлечет даже Рут, подумала Эмма. Она подошла к окну и бросила взгляд в сторону сараев. Где Мэтт?

Он поцеловал ее. «Скажи мне, чего ты хочешь», – были его слова.

Простой вопрос. Она хотела бы оставаться в его объятьях, покуда не отыщет ответ. Увидев, как знакомая фигура движется к дому широким шагом, она поняла, что он идет домой на ужин. Сейчас она скажет ему, что останется до тех пор, пока он будет в ней нуждаться. И нравится ему это или нет, но он получит на ужин пиццу.

– Я не останусь ужинать.

Мэтт подошел к кофейнику и налил себе немного остывшего кофе. Он мог бы сварить свежего кофе в домике для отдыха, однако уверил себя, будто ему необходимо вернуться домой и проверить, как там Макки.

– Погода меняется, и мы загоняем бычков. в сарай, чтобы продать на следующей неделе. Как Макки?

Эмма открыла банку с томатным соусом и полила пиццу.

– У нее все в порядке. Поди убедись сам.

Он взглянул за угол и увидел, что все три его дочки, как загипнотизированные, таращатся в телевизор. Рут слабо махнула ему рукой и тут же вновь уткнулась в телевизор. Никто не удосужился даже произнести «привет». Он повернулся к Эмме и облокотился на прилавок.

– Они не смотрели телевизор много месяцев. Думаю, соскучились по нему.

– Я не разрешу им слишком много смотреть телевизор, – пообещала она, – но сейчас это пойдет на пользу и Макки, и Рут.

– Немалое достижение, – сказал он и заметил, что она слегка улыбнулась.

Не значит ли это, что она больше не сердится из-за того, что было днем? Он произнес бы несколько очаровательных глупостей. И поцеловал бы ее опять, вопреки своему обещанию этого не делать. Она, должно быть, подумает, будто он сексуальный маньяк. Он наблюдал, как она поверх томатного соуса посыпала пиццу тертым сыром.

– По-моему, сегодня вечером я пропущу великолепный ужин.

– Я оставлю немного для тебя.

– Не стоит. Я сделаю себе сэндвич в домике для отдыха. – Так будет лучше, уверял он себя. – Я слышал, ты сказала Рут, что завтра не уедешь.

– Да. То есть нет. Не уеду. – Она подняла на него глаза и перестала украшать пиццу. – Если не возражаешь, я решила поработать еще какое-то время.

Какие уж тут возражения. Наоборот. Это означает, что у него появился еще один шанс. В этом он не был уверен, однако чувствовал себя теперь значительно лучше.

Двадцать четыре часа спустя Эмма была уже не так уверена, что приняла правильное решение. Рут все еще пребывала в лежачем положении на диване, девочки танцевали без устали в балетных туфельках, Эмма наблюдала за ними до головокружения, Мэтт же провел в доме не более пяти минут. Воскресный день подходил к концу; ей хотелось горячей ванны, хорошей книги и тихого вечера без разговоров и без капризов трех маленьких девочек и одной старой любительницы вязания тамбуром.

Макки поглядела на чайную ложку с микстурой и покачала головой.

– Сливки с шоколадом, помнишь? – внушала Эмма, приближая себя на шаг к горячей ванне.

Малышка открыла ротик, и очередное препятствие было преодолено.

– Хорошая девочка, – похвалила Рут, которая успевала одновременно вышивать тамбуром, лежа плашмя на спине, болтать с любым, кто готов был ее слушать, и угадывать слова в «Колесе Фортуны» прежде, чем участник конкурса успевал открыть одну гласную букву. – Марта, передай мне вон ту голубую пряжу. Думаю, пора сменить цвета.

– Потом ты и Мелисса пойдете наверх и разберете постели, – велела девочкам Эмма. Она заметила, что Мел зевнула уже трижды, хотя на часах не было еще семи.

– Мне нравится этот цвет, – сказала Мелисса, притрагиваясь к прямоугольнику из афганской шерсти, который вскоре вырастет до размеров покрывала.

Лоскут шириной в дюйм имел бледно-желтый оттенок яичницы-болтуньи. Две старшие девочки поцеловали перед сном свою тетю и убежали наверх, а Эмма села на стул и посадила к себе на колено Макки. Жара у малышки не было, и она прикорнула у груди Эммы. Рут Таттл покачала головой.

– Не знаю, откуда она набралась этих идей.

– Возможно, когда-нибудь она станет художником.

– Трудно сказать. У нас в семье никогда не было художников, но, думаю, все возможно. Твоя ранза была вправду хороша, Эмма. Ты попала в самое яблочко.

Эмма не смогла скрыть удивления:

– Вам она понравилась?

– Что ж, а почему нет? Откуда ты взяла рецепт?

– Из церковной поваренной книги. – В рецепте, однако, не было сказано ни слова о том, что на приготовление ранзы уйдут часы, а приготовленного будет достаточно, чтобы накормить целую футбольную команду. – Я не имела представления, что получится так много.

– Хорошо бы завернуть немного для Мэтта. Держу пари, парень не ел весь день.

– Думаю, он очень занят. Прошлым вечером он сказал что-то насчет продажи скота и что погода меняется.

– Работы на ферме всегда по горло. И одиночества тоже.

– Мэтт, кажется, стремится к одиночеству.

Он в самом деле поступал так, будто не может дождаться рассвета, чтобы покинуть дом. А возвращался глубоко за полночь. Эмма считала, что, если бы не дочери в доме, хозяин спал бы в сарае. Макки уткнулась головой в подбородок Эммы и закрыла глаза.

– Мэтт тяжелее переживает одиночество, чем кто бы то ни было, – провозгласила Рут, поднимая свою вышивку и держа ее напротив света так, слов но не может разобрать, какого она цвета. – Разве ты этого еще не заметила?

– Почему вы так милы со мной, Рут?

Старая женщина пожала плечами:

– Наверное, плачу тебе заботой за заботу. Не многие терпели бы старуху с больными ногами.

– Вы не так уж плохи.

– Но и не так уж хороша. Я капризная старая женщина, сующая нос в чужие дела, я не умею держать рот на замке, и мне теперь слишком поздно учиться этому. Но я беспокоюсь о Мэтте и об этих малышках.

– Я бы тоже беспокоилась, – согласилась Эмма, – если бы они были моими.

– Это не просто – воспитывать детей и работать на ферме, – предостерегла Рут. – Но в то же время это чертовски прекрасная жизнь.

– Да, – сказала Эмма, с наслаждением ощущая на руках тяжесть спящего ребенка. – Могу себе представить.

Она принесла ему ужин и свежий кофе в термосe. Укрывшись одной из его старых курток, надев на голову выцветшую шляпу с надписью «Универсальный магазин Соудера» на полях, Эмма тем не менее не защитилась от непогоды: на ее щеках были дождевые капли, а к сапогам, надетым в прихожей, прилипли комья грязи.

– Спасибо, – единственное, что Мэтт нашелся сказать, когда она вручила ему завернутую в фольгу ранзy. Он не ожидал, что она разыщет его ночью в сapae. Он видел, что в доме горел свет, и хотел было отправиться на огонек, однако так и не выбрался. Теперь он вдыхал запах свежеиспеченного хлеба. – Тебе не обязательно было это делать.

– Наверное, ты уже ел в домике для отдыха.

– Нет. Я только хотел сказать, что тебе не обязательно было нести сюда еду. Незачем так хлопотать, особенно в такой час. А кроме того, предполагалось, что это будет твой выходной день.

Она едва заметно дрожала.

– Сегодня ты почти не появлялся дома.

– Я навещал Макки дважды, – сказал он, гадая, не кроется ли в ее словах упрек ему за отцовскую халатность. – С ней было все в порядке.

– Я хотела сказать, что знаю: ты занят скотом или чем-то еще. А Рут подумала, что ты, возможно, голоден, поэтому я решила… что ж, во всяком случае, рабочие сказали, что ты где-то здесь, и тебе лучше поесть, прежде чем эта ранза остынет.

– Присаживайся сюда, тут потеплее, – сказал он, указывая на кладовую для конской сбруи. Там были сиденья и поддерживалась чистота. – Девочки уже в постели?

– Да. А Рут смотрит фильм. Ей сегодня немного лучше, но она не может вставать без посторонней помощи. Ты не думал нанять для нее сиделку?

– Думал. И она устроила мне такой нагоняй, что до сих пор в ушах звенит. – Он закрыл дверь. чтобы сохранить в комнате тепло. – Угрожала побить меня тростью, поэтому я отступил. У меня развито чувство самосохранения.

– Здесь приятный запах.

– Запах мыла и жидкой мази для седел, – объяснил он. – Садись.

Она села на старенький деревянный стул с изогнутой спинкой, Мэтт поставил себе другой возле нее.

– Лучше поешь, пока не остыло, – сказала она вновь.