Хуан Хосе Арреола - Побасенки

• Название: Побасенки
• Автор: Хуан Хосе Арреола
• Жанр: Современная проза

---

Муравью удалось спастись от смерти только благодаря заключению знаменитого психиатра, который установил, что налицо случай душевного расстройства. По ночам арестант полировал чудо-миллиграмм, переворачивая его с одной стороны на другую, и часами не отрывал от него глаз. Днем он таскал миллиграмм на спине, сшибая углы узкой и темной камеры. Словом, несчастный муравей приближался к концу своей жизни в состоянии крайнего возбуждения. Его совершенно не трогала растущая толпа зевак, внимательно наблюдавших за такой небывалой агонией.

По настоянию тюремного врача заболевшего муравья три раза переводили из одной камеры в другую. Но чем просторнее была камера, тем больше волновался муравей. Он объявил голодовку, не принимал никаких журналистов и упорно молчал.

Верховные власти постановили отправить обезумевшего муравья в больницу. Но разве где-нибудь спешат проводить в жизнь правительственные решения?!

Шло время, и однажды на рассвете надзиратель увидел, что в камере царит спокойствие и вся она озарена каким-то сиянием. На полу сверкал чудо-миллиграмм, излучая свет, подобно граненому алмазу. А рядом лапками кверху лежал героический муравей — бесплотный и прозрачный.

Весть о кончине муравья и об удивительных свойствах чудо-миллиграмма с молниеносной быстротой распространилась по всем галереям муравейника. Толпы муравьев двинулись к камере, которая стала походить на часовню, объятую голубым пламенем. Муравьи в отчаянии бились головой об пол. Из их глаз, ослепленных ярким светом, ливмя лились слезы. Организация похорон осложнилась из-за проблемы дренажа. В муравейнике не хватало венков, и муравьи стали грабить хранилище, чтобы возложить на труп великомученика пирамиды съестных припасов.

Словами не передать, во что превратилась жизнь муравейника: какая-то смесь гордости, восхищения и скорби. После пышных и торжественных похорон последовали балы и банкеты. Тут же принялись строить святилище для чудо-миллиграмма. А загубленного, непонятого при жизни муравья со всеми почестями перенесли в мавзолей.

Власти были смещены по причине их полной недееспособности. С большим трудом и далеко не сразу приступил к делам совет старейшин, который положил конец затянувшимся траурным оргиям. После многочисленных расстрелов жизнь стала входить в свою колею. Самые дальновидные старцы все более уверенно превращали молитвенное поклонение муравьев чудо-миллиграмму в официальную религию. Были учреждены должности хранителей и жрецов. Вокруг святилища выросли большие здания, которые быстро заполнились чиновниками в строгом соответствии с социальной иерархией. Экономическое положение еще недавно процветавшего муравейника резко пошатнулось.

Хуже всего было то, что беспорядок, не зримый на поверхности муравейника, усиливался из-за разлада в рядах муравьев. На первый взгляд все шло как прежде, муравьи поклонялись миллиграмму и отдавали все свои силы честному труду, несмотря на то что изо дня в день множилось число чиновников, которые занимались все более пустяковым делом. Невозможно сказать, кого первого посетила пагубная мысль. Скорее всего многие муравьи одновременно подумали об одном и том же.

Речь идет о тех тщеславных и ошалевших муравьях, которые стали подумывать о судьбе муравья-первооткрывателя. Эти муравьи — какое богохульство! — решили, что надо при жизни добиваться таких почестей, какими удостоен муравей, покоившийся в мавзолее. Многие муравьи стали вести себя весьма подозрительно. Рассеянные, смятенные, они все чаще сбивались с дороги и приползали в муравейник с пустыми руками. На вопросы инспекторов отвечали с явным вызовом, часто сказывались больными и заверяли всех, что в самом ближайшем будущем принесут что-нибудь сенсационное. Власти уже не могли призвать к порядку этих лунатиков, страстно мечтавших принести на своей слабой спине какое-нибудь чудо.

Одержимые муравьи действовали втихую и, можно сказать, на свой страх и риск. Если бы власти были способны провести всенародный референдум, стало бы ясно, что ровно половина муравьев, вместо того чтобы тратить силы на добывание каких-то жалких зерен и листиков, жила в мечтах о нетленном миллиграмме.

И вот однажды случилось то, что должно было случиться. Точно сговорившись, шесть муравьев, с виду совершенно нормальных, явились в муравейник со странными ношами и стали убеждать инспекторов, что это миллиграммы, творящие чудеса. Эти муравьи не добились тех почестей, на которые они притязали, но их тут же освободили от прежних обязанностей. На торжественной церемонии, носившей полуофициальный характер, им назначили пожизненную ренту.

Ничего конкретного нельзя было сказать о шести миллиграммах. Однако власти, памятуя о прежних ошибках, отказались от судебного разбирательства. А совет старейшин умыл руки, предложив вынести вопрос на широкое всенародное обсуждение. Так называемые миллиграммы были выставлены в витринах скромного помещения, и каждый муравей мог отдать им дань восхищения и оценить их согласно своим вкусам и представлениям.

Это слабоволие властей, вкупе с молчанием прессы, предопределило гибель муравейника. Отныне любой муравей — обленившийся или уставший от трудов — мог свести свои мечты о славе к пожизненной ренте и полному безделью. И естественно, что в скором времени муравейник наполнился фальшивыми миллиграммами.

Напрасно некоторые прозорливые старейшины призывали к мерам предосторожности, напрасно советовали взвешивать миллиграммы и сравнивать их с чудо-миллиграммом. Их призывы оставались без внимания, и вопрос даже не рассматривался на генеральной ассамблее.

Дело кончилось тем, что один тощий и бесцветный муравей с уверенностью заявил, что знаменитый чудо-миллиграмм не может и не должен быть эталоном для новых находок, да и способность творить чудеса — вовсе не обязательное условие для признания новых миллиграммов.

Жалкие остатки здравого смысла, коими еще обладали муравьи, улетучились в один миг. Власти уже не могли уменьшить число миллиграммов или хотя бы установить на них разумную квоту. Право на вето было отменено, и никто не мог требовать от муравьев добросовестного выполнения обязанностей. Все муравьи так или иначе отлынивали от работы и рыскали в поисках миллиграммов.

Новые миллиграммы заняли две трети хранилища, не считая частных коллекций, в которых были ценнейшие экземпляры. Что касается обычных миллиграммов, то в дни большого притока цены на них так резко падали, что их можно было приобрести в обмен на любую безделицу. Нельзя отрицать, что подчас в муравейник попадали замечательные миллиграммы. Но у них была та же судьба, что у миллиграммов, не стоящих доброго слова. Легионы дилетантов превозносили до небес свойства миллиграммов самого низкого качества, создавая тем самым благоприятные условия для неразберихи и хаоса.

Многие муравьи, отчаявшись найти миллиграммы, притаскивали в муравейник невесть что — всякую пакость. Из-за антисанитарных условий пришлось закрыть целые галереи. Пример какого-нибудь экзальтированного муравья подхватывали многочисленные подражатели. Совет старейшин все еще тщился играть роль верховного органа и принимал какие-то расплывчатые, несущественные меры.

Чиновники и служители культа, не довольствуясь своей праздной жизнью, покинули храмы и учреждения и пустились на поиски миллиграммов ради новых привилегий и денежных наград. Полиция практически перестала существовать, и не было дня без переворотов или мятежей. Банды профессиональных грабителей прятались на подступах к муравейнику, чтобы отнять у какого-нибудь счастливчика настоящий миллиграмм. Самые рьяные коллекционеры, движимые завистью, ополчались на своих соперников и затевали с ними судебную тяжбу, требуя обыска и конфискации. Споры почти всегда переходили в драку и заканчивались убийствами. Смертность повысилась до угрожающих размеров, а рождаемость стала невероятно низкой. Дети, лишенные подобающего присмотра, умирали сотнями.

Святилище, где хранился чудо-миллиграмм, стало похоже на запущенную могилу. Муравьи, поглощенные дискуссиями по поводу самых скандальных находок, попросту забыли туда дорогу. Иногда какой-нибудь богобоязненный муравей пытался обратить внимание властей на то, что святилище находится в полном запустении. После его сигнала там наводили какое-то подобие порядка — полдюжины равнодушных дворников наскоро заметали сор, а тем временем немощные старцы произносили пространные речи и вместо цветов возлагали на священную моги-лу помойные отбросы.

Погребенный в кучевых облаках беспорядка и пыли, сверкал всеми забытый чудо-миллиграмм. Со временем поползли скандальные слухи, что настоящий миллиграмм давно похищен какими-то злоумышленниками и что плохая копия заменила оригинал, который стал собственностью одного преступника, разбогатевшего на продаже миллиграммов. Слухи были необоснованные, но никто не обеспокоился и не принял никаких мер, чтобы узнать правду. Старейшины, все более слабые и хворые, сидели сложа руки, не зная, как предотвратить надвигающуюся катастрофу.