Арто Паасилинна - Год зайца

• Название: Год зайца
• Автор: Арто Паасилинна
• Издательство: Издательство Ольги Морозовой
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98695-012-7

Хельсинский журналист Ватанен случайно сбивает машиной зайца. Пожалев несчастного перепуганного зверька, он подбирает его и вместе с ним пешком отправляется в увлекательное путешествие по Финляндии, решив покончить со всем, что до того дня составляло его жизнь. И в итоге обретает подлинную свободу…

Перевод с финского И. Урецкого.

---

Ленсман, довольный собой, ухмыльнулся. Хейккинену он сказал:

— Допроси этого Лаурилу как следует, чтобы ему пришлось думать над каждым ответом. Спрашивай что угодно, можешь даже снять с него отпечатки пальцев. Потом отпусти и скажи, что общественный обвинитель, то есть я, не будет предъявлять обвинения, если пострадавший не посчитает это нужным. Ну, сам знаешь, что делать. Да, а вы, Ватанен, куда же вы пойдете ночью? Я еду обратно на озеро, будем ставить сети. Хотите, могу взять вас вместе с зайцем с собой. У меня там рыбацкий домик с банькой, заяц побудет на природе, а вы поспите спокойно.

Полицейские проводили Ватанена, ленсмана и зайца до машины. Дежурный сказал ленсману:

— Я сразу понял, что этот Ватанен приличный человек.

7. Президент

Рыбацкий домик, срубленный из старых бревен, стоял на зыбком болотистом берегу. Он служил рыбакам и местом для ночлега, и банькой. Короткие мостки вели прямо к воде.

— Там, в домике, мой приятель, Ханникайнен, бывший ленсман из Киурувеси, сейчас на пенсии. Он со странностями, но человек интересный.

Ханникайнен сидел спиной к двери у печурки и жарил на решетке рыбу. Увидев гостей, он сдвинул решетку с огня и пожал Ватанену руку, потом разложил горячую рыбу на кусочках пергаментной бумаги, и Ватанен сразу почувствовал, как проголодался. Зайцу дали свежей травы и воды.

Поев, рыбаки отправились на озеро, а Ватанен рухнул на лавку. В полусне он почувствовал, как заяц прыгнул к нему в ноги, немного покрутился, устраиваясь поудобнее, и тоже уснул.

Посреди ночи Ватанен сквозь сон услышал, как вернулись рыбаки. Они немного поговорили вполголоса у дверей, затем улеглись. Ленсман устроился на банном полке, Ханникайнен — на полатях. Заяц приподнял голову, но тут же уснул снова.

Утром Ватанен проснулся выспавшимся и бодрым. Часы показывали восемь. Полати были пусты. Он вышел из домика. Рыбаки разжигали костерок. Кофейник на перекладине подвесили над огнем, Ханникайнен высыпал из полиэтиленового мешка баранки. На озере кричали кулики. Утренний туман клубился над водой, предвещая ясный день.

Выпив кофе, ленсман отправился исполнять служебный долг.

Ханникайнен принес сало, нарезал его кусками и обжарил на сковородке. Жир брызгал и трещал. На ту же сковородку он вывалил полукилограммовую банку тушенки. Несколько минут — и поджарка была готова. Ханникайнен нарезал на длинные ломти большую круглую буханку ржаного хлеба, сверху положил горячие куски мяса и протянул Ватанену. Вкуснотища! Обычно у Ватанена с утра не было аппетита, а здесь он жадно набросился на еду.

Ханникайнен дал Ватанену рыбацкую одежду ленсмана — резиновые сапоги и свитер. Туфли и пиджак повесили на вбитые в стену домика гвозди. Они наверняка и до сих пор там висят.

Весь день новые приятели рыбачили, варили уху, валялись на солнышке, любуясь озерным простором. Ближе к вечеру Ханникайнен выудил из рюкзака бутылку водки, сковырнул пробку и плеснул себе и приятелю по стопке.

Ханникайнен был мужчина лет семидесяти, седой, высокий и разговорчивый. За день они успели близко познакомиться. Ватанен рассказал о своих странствиях. Ханникайнен же оказался одиноким вдовцом; он обычно проводил лето, рыбача в компании молодого ленсмана. Он был в курсе всех мировых событий и при этом не прочь пофилософствовать.

Ватанен не мог понять, что имел в виду ленсман, когда накануне вечером назвал Ханникайнена странным. Пока ничего необычного в его поведении и образе жизни он не заметил. Но вскоре журналист получил ответ на этот вопрос.

После второй стопки Ханникайнен начал упорно переводить разговор в политическое русло. Он заговорил об ответственности политических руководителей, их власти и методах управления. Попутно пояснил, что, выйдя на пенсию, занялся подробным изучением этих вопросов. Хотя всю свою жизнь Ханникайнен провел в должности ленсмана деревенского округа, он был на удивление в курсе и конституционных устоев западных государств, и нюансов парламентаризма, и судебной системы социалистических стран. Ватанен с живым интересом слушал рассуждения Ханникайнена.

По мнению Ханникайнена, Конституция Финляндии дает президенту слишком большие полномочия. Ватанен спросил, неужели Ханникайнен сомневается в способности президента Кекконена разумно распорядиться доверенной ему властью. Ханникайнен ответил:

— Я уже несколько лет слежу за деятельностью президента Кекконена… И знаешь — мне страшно. Нет, меня не пугает то, как он руководит, наоборот, я ярый сторонник его линии. Но при этом… Я собираю информацию, сравниваю, отбираю, делаю выводы. И результат получается пугающий.

— Что такое?

— Эту информацию я держу в строгом секрете, в курсе только Саволайнен и еще один плотник в Пуумала. Ни тот, ни другой меня не выдадут. Видишь ли, если я обнародую свои выводы, у меня наверняка будут большие неприятности. В лучшем случае меня просто осмеют.

Ханникайнен пристально всмотрелся в лицо Ватанена, взгляд его похолодел.

— Я старик, но еще не спятил. Если хочешь узнать, что мне стало известно, поклянись, что не будешь использовать эту информацию против меня или кого-либо другого.

Ватанен с готовностью пообещал.

— Речь идет о таком серьезном вопросе, что я могу только просить тебя с уважением отнестись к моему рассказу. Но требую, чтобы ты меня не выдавал.

Было видно, что Ханникайнену не терпится поделиться своей тайной. Он закрутил пробку водочной бутылки, сунул ее в мох и проворно зашагал к домику. Ватанен пошел следом.

У стены между столом и окном стоял большой старый коричневый чемодан, который Ватанен заметил еще вечером, но не обратил на него внимания. Ханникайнен поставил чемодан на лавку и щелкнул замками. Крышка подскочила. Внутри оказалось невероятное количество документов и фотографий.

— Я пока еще не привел этот архив в порядок… Исследование продолжается, но основная часть здесь. Этого достаточно, чтобы ты понял, в чем дело.

Ханникайнен стал доставать из чемодана бумаги, отпечатанные на машинке, толстые тетради, несколько книг, фотографии — на всех был президент Урхо Кекконен в разных ситуациях. Книги тоже были о президенте: сборники его выступлений, биографии Скютты,[3] даже анекдоты о Кекконене. Среди бумаг встречалось много графиков и таблиц, и Ватанен увидел, что они тоже посвящены Кекконену.

Ханникайнен выложил на стол несколько рисунков на миллиметровой бумаге, на которых тщательно были вычерчены человеческие черепа в разрезе.

— Посмотри-ка сюда, — сказал Ханникайнен и показал на два черепа. — Замечаешь разницу?

С первого взгляда рисунки были одинаковыми, но, если присмотреться, немного отличались.

— Рисунок слева — череп Урхо Кекконена образца сорок пятого года, то есть сразу после войны. А второй — его же череп в семьдесят втором году. Я создал эти рисунки на основании многолетних сравнений. Способ такой: я проецировал на экран изображение черепа, естественно в разных позициях, а потом переносил очертания головы на бумагу. Кекконен лысый, так что это было несложно. Способ очень медленный и требует невероятной точности, но, на мой взгляд, я достиг замечательных результатов. Точнее бывают только у паталогоанатомов, но они держат черепа в руках.

Ханникайнен достал еще одно изображение черепа.

— Здесь череп Кекконена во время формирования его третьего правительства. Видишь, точь-в-точь такой же, как череп сорок пятого года. А здесь череп за шестьдесят четвертый год, снова такой же. А вот теперь глянь-ка сюда — череп за шестьдесят девятый год! Вот он уже отличается! Сравни с изображением семьдесят второго года!

Ханникайнен демонстрировал свои рисунки с возбуждением, глаза горели, на лице играла улыбка победителя. Ватанен изучил рисунки, и, действительно, все было так, как Ханникайнен и говорил: черепа были разные, старые отличались от новых.

— Изменение произошло примерно в шестьдесят восьмом году. Возможно, в конце, но не позднее первой половины шестьдесят девятого. Я пока не могу точнее назвать временные границы, но исследования продолжаются, и я уверен, что достигну точности с погрешностью в месяц-два. В любом случае, на данный момент я могу убедительно доказать, что изменение произошло, и значительное.

Ханникайнен сделал паузу. Затем он решительно произнес:

— Скажу прямо: это черепа разных людей. Вот здесь, например, макушка острая, а здесь заметно круглее. Теперь посмотри на подбородок: на старых рисунках он у Кекконена направлен как бы вовнутрь, а на новых выпячивается вперед, и одновременно утоплены скулы. Вот на этом изображении в профиль видно лучше. А затылок? На старых рисунках он вдавлен вовнутрь. Видишь? Когда человек стареет, затылок не может выпирать, а наоборот, вжимается, уж поверь мне.