Дэйв Дункан - Дети Хаоса

• Название: Дети Хаоса
• Автор: Дэйв Дункан
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056508-5, 978-5-9713-9966-7

Орды северян-завоевателей из Вигелии хлынули на юг. И никому не одолеть диких викингов, которых поддерживают не только жрицы могущественного ордена всевидящих Свидетельниц, но и дружины оборотней — веристов, не знающих себе равных в бою.

Пала под натиском вигелианцев и богатая Флоренгия, и дожу Селебры, согласно условиям унизительного мира, пришлось отдать своих четырех детей — Дантио, Бенарда, Орландо и Фабию — в заложники победителям.

Прошли годы. Бенард стал знаменитым скульптором, Орландо — одним из самых сильных и жестоких веристов. Фабию вырастили как знатную северянку. Дантио же считают умершим…

Но на детей Селебры по-прежнему взирают боги. Хитрые и умные боги, вечно враждующие между собой и, не задумываясь, использующие смертных, как пешки в своих опасных играх.

У них — свои планы на Фабию и ее братьев. Пока боги ждут. Но скоро начнут действовать…

---

— Мой господин добр.

— Нет. — Катрат покачал головой и сморщился от боли. — Я нисколько не добр. Наслаждайся последним утром, червяк. Я подожду тебя снаружи.

Он пнул Бенарда в лодыжку и ушел.

Бенард без сил вновь прислонился к колонне. Первую встречу с Катратом ему удалось пережить. Страшнее всего было то, что Катрат мог наброситься на него, приняв боевую форму; а один зверь в состоянии уничтожить целый взвод вооруженных мечами непосвященных, не говоря уже об одиноком скульпторе.

Сатрап стоял перед своим троном, почти прямо под Бенардом. Отсюда Хорольд не производил необычного впечатления, только казался слишком волосатым и крупным. В зале суда повисла зловещая тишина, потому что Сансайя все еще стояла на коленях перед огнем. У Бенарда, который в этом не слишком разбирался, сложилось впечатление, что он горит вполне нормально. Наверняка кто-то вылил в очаг слишком много масла, и все.

У Хорольда закончилось терпение. Его голос прозвучал хрипло и злобно, как у разъяренного быка.

— И вновь я спрашиваю тебя, веслиханка! Наша великая хранительница благословляет это собрание?

Сансайя неохотно поднялась, с сомнением глядя в огонь.

— Я не… Я… — Затем она произнесла необходимую фразу: — Милорд, священная Веслих восхваляет этот дом и рада видеть всех, кто вошел в него с Ее именем на устах, да будет благословенна богиня. Аминь.

Она развернулась на каблуках и бросилась прочь из зала, окутанная развевающимися складками красно-золотого одеяния и волной каштановых волос. Вне всякого сомнения, она поспешила к Ингельд, чтобы сообщить об увиденном. Однако она произнесла слова благословения, и нужды в массовом жертвоприношении или публичном наказании не было. Заседание могло начаться.

— Аминь! — дружно выкрикнули собравшиеся, и сатрап занял свое место.

Писари уселись, скрестив ноги, на полу у него за спиной; два, сидевших ближе всего к трону, зажали в руках палочки и держали наготове дощечки со свежим слоем мягкой глины.

— Начинайте! — проревел бык.

Герольд назвал имя благородного командира охоты Дарага Квирарлсона — люди сатрапа всегда имели преимущество, их выслушивали даже прежде, чем обсуждали преступления. Дараг попросил у внушающего благоговейный страх лорда монополию на торговлю перцем в Косорде и его окрестностях на двенадцать лет, без налогов и процентов. Он не объяснил, почему он должен получить такие привилегии, а Хорольд не стал его спрашивать.

— Мы с радостью удовлетворяем просьбу храброго сына Квирарла.

Палочки писарей быстро забегали по мягкой глине. Вперед выступил хранитель печатей, что-то пробормотал касательно куриных следов на глине, потом одобрительно закивал. Дощечки тут же унесли, чтобы поместить в печь для обжига, заменив их новыми.

После Дарага свои петиции выдвинули еще два вериста, которые попросили подтвердить их право на земли, полученные ими неизвестно каким способом. На сей раз сатрап спросил, нет ли у кого-нибудь возражений, но всем хватило ума промолчать. В результате свободные крестьяне, живущие на этих землях, а также их дети, навсегда превращались в крепостных. Записи на дощечках были проверены и одобрены.

Печать Хорольда почти ничем не отличалась от печати Бенарда: каменный цилиндр размером с фалангу пальца, с дыркой по всей длине и пропущенной через нее веревочкой; на внешней стороне картинка. Прижатая к сырой глине, печать оставляла четкий отпечаток. На агатовой печати Бенарда был изображен ястреб в полете, символ его богини; на камне сатрапа — ониксе или халцедоне — ощетинился дикий кабан. Он обладал значительно большей властью.

Следующим перед сатрапом предстал разбойник, забивший дубинкой путешественника и укравший его кошелек. Он отрицал свою вину; Свидетельница заявила, что он виновен. Хорольд даже не потребовал, чтобы зачитали соответствующий закон, поскольку все знали, что наказание за такое преступление — сажание на кол. Когда смертоносный маленький цилиндр вынес разбойнику приговор, его, плачущего, увели.

Так тянулось заседание суда. Хорольд ни разу не попросил огласить соответствующие законы священного Демерна, видимо, опасаясь, что писари не смогут их прочитать или найти нужную стелу. Вместо этого он спрашивал о прецедентах, и тогда они изучали дощечки в своих корзинках, советовались между собой, а затем сообщали ему, какое наказание его предшественники назначали за такое же преступление. На Бенарда, отчаянно сражавшегося с дремотой, это произвело сильное впечатление. Кровавый тиран умело вершил правосудие, не обращаясь к помощи богов. Бенарду немного не понравилось, что заявление о драке, устроенной бандой веристов, не заслужило внимания Хорольда, однако любой на его месте поставил бы своих братьев по культу выше непосвященных. Если не считать предвзятого мнения касательно всего, что творили веристы, сатрап принимал свидетельства прорицательницы, выслушивал оправдания обвиняемых, а затем назначал положенную кару, иногда даже слишком мягкую: например, приговорив должника к рабству, он позволил его жене и детям вернуться к ее родным, вместо того чтобы продать и их.

Временами он демонстрировал жестокий юмор, хорошо знакомый Бенарду. Молодого сапожника обвинили в изнасиловании, за что обычно наказывали кастрацией. Жена и родители просили пощадить его на основании того, что он — единственный ребенок в семье и еще не произвел на свет наследника.

Жертва серьезно не пострадала, не забеременела, и муж принял ее назад в свою постель. Хорольд поинтересовался схожими случаями. После короткого совещания писарь доложил, что консорт Нарс никогда не смягчал и не отменял наказание за изнасилование.

— А был ли кто-нибудь из преступников сапожником? — спросил сатрап. — Они работают сидя. Отрежьте ему лучше ноги. Тогда он не сможет гоняться за новыми жертвами. И пусть священная Эриандер благословит его брак. Следующий.

* * *

— Ступай! — сказал командир Гатлаг и оттащил Бенарда от колонны. — Я поговорил с канцлером. Ты следующий!

Он ткнул Бенарда шишковатым пальцем.

— Но…

Он не хотел… но, но, но… прижав рисунок к груди, Бенард спустился вместе с Гатлагом.

Сатрап Хорольд прервал следующего обвиняемого на полуслове.

— Сорок плетей. Следующий?

— Просьба, господин, — смущенно проговорил герольд. — Заложник Бенард Селебр.

— Заложник? — недоверчиво переспросил сатрап и прищурил маленькие звериные глазки, глядя на просителя, ползущего к нему на четвереньках. — Маленький Бена! Можешь подняться.

Это означало, что он мог сесть на корточки, а не прижиматься лицом к полу.

— Мой господин добр.

— Ты совсем взрослый.

Хорольд тоже изменился. Он всегда славился внушительными размерами, а теперь еще сильнее раздался вширь и походил на мощного быка, хотя жира у него не было. Пурпурная мантия окутывала почти весь торс, а видимые части тела заросли желтой шерстью цвета спелой пшеницы, под которой прятались ошейник и огромное количество золотых браслетов, украшавших могучие руки и ноги. Лохматые брови закрывали лоб. Сапоги скрывали явно не человеческие ноги; гордый нос с горбинкой, нарисованный Бенардом, превратился в рыло, и нижняя часть лица выступала между двумя торчащими клыками.

Чудовище вздохнуло.

— Годы идут! Мастер-художник? Поклоняешься Анзиэль? Достойный выбор.

— Мой господин добр.

Как это ни удивительно!

— Все флоренгиане художники, а не воины. Так нам говорили. Как по-твоему, мой брат еще в это верит? — В свинячьих глазках загорелся опасный огонек.

— Милорд, я об этом ничего не слышал.

Флоренгианская война шла далеко, и убеждения лорда крови Стралга мало волновали Бенарда.

— Заложнику стоило бы интересоваться такими вещами. Итак, чего ты хочешь?

Этот вопрос он задавал и всем остальным просителям.

— Милорд знает, — проговорил Бенард, произнеся вежливую формулу, означавшую: «Мне прекрасно известно, что вы этого не знаете», — что его жалкий слуга получил заказ на изготовление статуй Светлых для нового Пантеона.

— Помнится, священники выманили у меня кучу золота на какой-то бестолковый проект. — Сатрап нетерпеливо постучал когтями по ручке трона. — И?

— Я хотел посоветоваться насчет статуи священного Веру, милорд. Поскольку вы — свет Веру в Косорде, я подумал, что вы укажете презренному рабу, как следует изобразить вашего бога. Я осмелился принести рисунок… милорд…

Тот махнул рукой герольду, который отобрал у Бенарда доску и, опустившись на колени, показал ее чудовищу на троне. Сатрап Хорольд, с его рылом, клыками и злобными глазками, посмотрел на божественное лицо, которое принадлежало ему пятнадцать лет назад.

Он фыркнул и знаком велел Бенарду подняться и подойти к трону. Это было исключительной честью, хотя таило в себе и опасность. Гатлаг уже намекнул, что Хорольд может воспринять рисунок Бенарда слишком близко к сердцу и прикончить художника одним движением лапы.